Седьмая вода

— Микке, — ответил он.

— Ты северянин?

— Да. Саами.

— Что — сами?

— Мы — саами. Я — саами.

Мозги у Аркана заскрипели, но в итоге на ум пришло когда-то прочитанный опус о Севере. Там речь шла про общественное устройство, культуру, собственный язык… Упоминалось и самоназвание северян — саами.

— Благодарю тебя за помощь, Микке, — Рем не очень-то знал, чего еще сказать. — Обращайся, если что.

— Хо-орошо, — он говорил, интересным образом растягивая гласные.

Так, мало-помалу, жизнь в трюме вошла в колею.

Роль параши выполняло спускаемое через люк ведро, роль еды — сухари и рыба, которые швыряли оттуда же. С водой ситуация была сложной, хотя теперь, после внесения Разором изрядной порции порядка и дисциплины, все получали по три кружки в день, благодаря чему конфликтов не возникало.

Поскольку бытовыми вопросами теперь руководил Разор, а Рем во всем его поддерживал, волей-неволей вокруг них сформировалось некое общество, в которым товарищи по несчастью и коротали время, пытаясь осознать всю горечь своего положения.

Каждого из них захватили в плен так называемые «вербовщики» с Низац Роск. На этом архипелаге свили свое гнездо пираты-популяры, или, как они сами себя называли — гёзы. Гёзы использовали небольшие галеры — парусно-весельные суда, на 50–70 человек команды. И, конечно, на галерах имелись гребцы, мускульная сила которых и являлась основным движителем корабля. Парус в шхерах и банках Низац Роск, и в узком фарватере рек — дело второстепенное. Главное — маневренность. А маневренность — это весла.

Где взять гребцов? Правоверные популяры с Низац Роск грести не хотели. Они предпочитали заниматься делами куда более достойными: убийствами, грабежами, на худой конец — торговлей или ремеслом. Тем более численность населения архипелага была очень ограниченной, а все обжитые места представляли собой пиратские базы, где можно было отремонтировать корабли, пополнить запасы провизии и пресной воды, временно складировать добычу и удовлетворить свои потребности в плотских удовольствиях. Так что вопрос с гребцами стоял остро.

Решали проблему при помощи пленников, захваченных в набегах, или — пользуясь услугами вербовщиков.

Банды похитителей людей орудовали по всему побережью, выискивая подходящих мужчин. Чаще всего в их лапы попадали обездоленные и пропащие личности, которых никто не хватится, но иногда случались и казусы.

Так, например, Микке, при трагических обстоятельствах оказавшийся вдалеке от родного Севера, впервые попробовал самогон и его взяли тепленьким прямо на пристани. Разора просто-напросто сдали свои же друзья-соратники, которым вдруг стали сильно мешать его принципы. Притом, этот суровый человек никак не желал признаться, чем же таким он занимался в своей прошлой жизни.

Рем Тиберий Аркан тоже был типичной жертвой неудачного стечения обстоятельств. Подвели, как и предполагалось, испачканный говном камзол и в целом непрезентабельный вид. Вербовщики уже загрузили трюм этой посудины необходимым количеством голов живого товара и возвращались с попойки, когда увидели его, такого печального и матерящегося, который выходил из конюшни. За кого они приняли парня — неизвестно, но уж точно не за достойного потомка скандально известной фамилии Арканов.

На весла пленников до сих пор не посадили только потому, что корабль вербовщиков был парусным. Обычный плоскодонный транспортник, годный для каботажного плавания, но никак не для морских баталий и лихих маневров. Слишком уж характерными были очертания гёзских судов, чтобы свободно бороздить акваторию герцогства Аскерон. Вот мерзавцы и перестраховались, маскируясь под обычных торговцев.

Наконец, плавание подошло к концу.

— Эй, бездельники! На выход! — закричал кто-то, и в люк спустили лестницу.

Солнечные лучи, свежий морской бриз и крики чаек были куда как приятнее тухлых ароматов трюма и матерщины товарищей по несчастью.

Щуря глаза от яркого света, Рем огляделся и нашел подтверждение всем своим догадкам, и словам Разора: это точно был Низац Роск. Каменистые острова с редкими участками плодородной земли, обилием узких проливов и островков-шхер. Транспортник вербовщиков как раз причаливал к длинному пирсу из каменных блоков, где бурлила толпа мужчин, одетых в одном стиле: короткие штаны «пузырями», чулки, кафтаны… Всё — ярких цветов, от лимонного до небесно-синего. Ну точно — популяры!

— Пошевеливайтесь, живее! — пленников подталкивали в спины, заставляя двигаться в сторону одного из вербовщиков, рядом с которым лежала целая груда деревянных приспособлений вполне понятного предназначения.

Это были колодки. Их устройство не менялось, наверное, со времен Прибытия! Три дырки, одна, побольше — для головы, две для рук. Замок располагается таким образом, что пальцами до него не дотянуться, даже если бы ключ оказался где-то неподалеку. Неудобно, тяжело и натирает затылок, да и тело затекает в одном положении.

Орудие пытки защелкнулось на шее Рема, и вербовщик отвесил парню пинок под зад, который направил его в сторону трапа. Мысли о побеге, мелькавшие в голове Аркана тут же исчезли, когда он увидел, что почти все популяры на берегу были неплохо вооружены, и, кроме того, у пирса дежурил баркас, битком набитый лучниками.

В толпе на берегу возникло оживление, и, расталкивая людей, к самому трапу пробился очень колоритный персонаж.

— Я забираю их всех себе! — заорал он, демонстрируя полный рот золотых зубов, сверкающих на солнце.

Он вообще привлекал внимание: крупнотелый, рыжеволосый и рыжебородый, с ужасающей величины носом, огромными золотыми серьгами в ушах, золотыми перстнями на пальцах. В одежде его преобладали все оттенки красного, и рожа у него была тоже красная, как спелый томат.

— Это с какого перепуга? — возмутился главный вербовщик. — Мы выставим их на торги.

Красный человек пошарил у себя за пазухой, выудил оттуда объемистый кошель и швырнул его на борт корабля.

— Вот! — снова заорал он. — Бери и проваливай, пока я не поджег твоё корыто и не заковал тебя самого в кандалы!

Вербовщик хотел еще поторговаться, но кто-то из команды уже поднял кошелек, и, судя по одобрительным возгласам, денег там хватало.

— То-то же! — дурным голосом возопил красный. — Эй, ребята, вяжите это мясо рядами и вперед, за мной! Давай-давай!

Из толпы выбрались несколько человек, в чьей одежде также преобладал кричаще-красный оттенок, и, используя корабельные канаты, они принялись привязывать узников друг к другу, в шеренгу по одному.

— Ну, пошевеливайтесь!

Приходилось пошевеливаться. Тяжелее всего было здоровяку Микке: колодки всем надели абсолютно одинаковые, и шею северянина (хоть и изрядно похудевшую за время путешествия в трюме) натирали грубые доски, доставляя большие неудобства. Он угрюмо сопел и глядел из-под светлых бровей, сверкая голубыми глазами на популяров.

Рему подумалось, что северянин может потерять контроль… Такие флегматики долго терпят, но если сорвутся, то держись! Не дай Бог терпение Микке кончится — тут всем не поздоровится… И самому Микке в первую очередь.

Эти популяры, видимо, имели большой опыт в обращении с живым товаром. Пленникам не позволяли остановиться и осмотреться, гнали и гнали вперед, контролируя шеренгу с обеих сторон.

С колодкой на шее не особо налюбуешься на окружающие красоты, однако кое-что Рем разглядел. Остров был густо населен, узники прошли уже тысячи две шагов, а дома всё еще попадались на их пути. Удалось увидеть и популярский молельный дом: характерное беленькое здание с обсервационной площадкой на крыше.

— Сто-ой! — заорал рыжий. — Направо! Давай-давай!

И шеренга повернула направо. Явно — к морю. Под ногами хрупала мелкая галька, прибой обгладывал камни пирса, разбивая волны на тысячи брызг. Ветер усиливался и гёзы торопились, подгоняя колонну тычками и пинками.

— Какого черта их нет?! Уоррен должен был уже привести корабль!!! — услышал Рем уже успевший набить оскомину голос.