Страница 7 из 25
Его мысли прервал неприятный скрип двери, закрывающей проход из мастерской – в квартиру. Моня специально не смазывал дверные петли на ней, чтобы было слышно, когда дверь кто-то (кроме него самого) открывает. Послышался не менее неприятный, чем звук двери, скрипучий голос его тещи: «Моня, ты что, кого-то там убиваешь!?» . «Принесло вас, как всегда,– не вовремя!»-промелькнуло у него в голове, а вслух Моня произнес: «Все в порядке, мама, я просто нечаянно споткнулся. Не беспокойтесь!». Но теща уже начала преодолевать трехступенчатый барьер, отделяющий дверь, ведущую в дом, от пространства мастерской. Моня держал в руках злополучный желтый брусок, надо было его куда-то быстро спрятать от бдительного ока тещи. На столе лежала длинная коробка от любимого Моней, вафельного торта, которым он собирался завершить завтрак, запивая его кофе. Быстро вытряхнув из коробки остатки торта, Моня вложил в коробку золотой брусок, который удачно вошел туда по размеру, как будто был для этого и приготовлен, закрыл его крышкой и бросил в тумбочку стола. В последнее мгновение, еще успел набросить свой рабочий халат, на кучу покореженного металла, бывшего недавно письменным прибором, и, только успел подняться и повернуться к входной двери, как над ним уже нависла высокая костлявая фигура тещи. Моне она показалась старшей сестрой, того отвратительного чертенка, который вылезал из отбившейся дымовой трубы, возвышающейся совсем недавно на упавшем письменном приборе. Теща быстро окинула изучающим взглядом помещение кабинета, в принципе, ничего необычного, кроме опрокинутого табурета, не заметила, потом прокричала так, что наверное, было слышно и на улице (она, когда было ей надо -плохо слышала): «Так что!!?». Моня задрал штанину на ноге, показал разбитое колено. Теща невозмутимо прошлась по периметру мастерской, осмотрела все и вся, и, так же невозмутимо – удалилась в квартиру, не сказав больше ни слова. Моня взял из висящего на стене в мастерской аптечного ящика, пузырек с йодом, обработал себе рану, сел на стул и задумался. Ошпаренный кипятком найденного клада, а затем остуженный ледяным душем тещиного посещения, он, как бы возвращался на землю. До него начало доходить то, что с ним случилось. И случилось- на самом деле, а не в каком-нибудь там сне. Моня был трезвым, хладнокровным и расчетливым человеком и, несколько минут после ухода тещи, находился в таком непонятном состоянии, пытаясь убедить себя, что, вроде бы ничего не было и ничего существенного не случилось, кроме того злосчастного падения.
Но чем больше он думал, тем все более мрачные мысли лезли в голову. Открыл дверку тумбочки под столом, как-то наивно надеясь, что там ничего особенного нет- но там вызывающе лежала коробка из под торта, а в ней –хочешь -не хочешь, Моня, таки находился золотой брусок!. И не важно, чей он когда-то был, и кто его запаял в этот, действительно «чертов» прибор, а сегодня – он у тебя в руках (Моня боялся говорить слово «Мой»), и теперь все вопросы и проблемы, связанные с этим золотом – уже твои проблемы. Твои, и только твои, Моня. Когда этот факт заполнил его целиком, он понял – какую «подлянку» подстроили ему его дорогие предки, наверняка, сами того не желая. Вроде бы ничего такого и не случилось, ну, нашелся случайно этот брусок, у тебя на столе, а попробуй ты, докажи теперь, откуда это золото, может быть краденное, а потом спрятанное, а может ты и сам все это подстроил, чтобы легализовать купленное краденное или даже сам где-то, у кого-то украл и т.д.?! . Вариантов проблемных вопросов, появлялось все больше и больше, у Мони до обеда, от них голова распухла.
Во-первых, надо четко определится- чье это золото. Моня сразу же убедил себя в том, что оно в любом случае- принадлежит его семье, кто бы его не заложил в письменный прибор, – отец, дед или прадед, оно все равно наше. Ну, это он так считает, хотя никаких подтверждающих документов, на этот счет, у него на руках нет, и вряд ли когда будут. Выходит так, что он нашел –Клад . Но, объяви сегодня об этом публично, Моня обязан будет сдать его (золото) государству, и, даже, если не возникнут какие-то дополнительные проблемы (а они обязательно возникнут!), то в лучшем случае, ему могут выдать в порядке вознаграждения, четвертую часть стоимости найденного золота, естественно в пересчете по государственным ценам на советские рубли. Мало того, узнав об этом, воровское сообщество Одессы, обязательно захочет заполучить от дополнительного дохода Мони, свою долю в городской «общак», и опять не от государства, а из его «премиальных». Ну это же –вообще грабеж!. Выходит так – Найди, Моня, золото, у себя дома, а потом ходи и раздавай его по городу?!. «Ну, нет ребята, так дело не пойдет!» – возмутилось все его существо, и законопослушный до сих пор, Моня, вопреки своему трезвому и рассудительному уму, и даже накопленному опыту, – принял решение – ни с кем не делиться: ни с государством, ни с «братьями» – ворами. Пусть золото пока полежит у него, а там, что-то придумаем.
Тут же появилась проблема – куда его девать, уже сегодня, сейчас. В дом нести нельзя, там одна только теща- «искатель-копатель», найдет все, что угодно и где угодно. В банк сдать – тоже нельзя, да и просто отдать на хранение,– кому-то из родных – друзей, – тоже. В мастерской – опять же – не оставишь. Где-то спрятать на стороне – так выследят, случайно или специально, в общем, -что хочешь-то и делай, но хранить золото в такой ситуации, просто негде…. « И где оно взялось на мою голову!» – отчаянно искал выход Мануил Моисеевич, кляня всех подряд, начиная от своих «щедрых» предков, – до нынешней власти и суровых воровских «понятий». Но делать что-то было надо!. Вспомнил простое действующее жизненное правило:– если хочешь что-то спрятать – положи его на видном месте и никто не тронет. Он оставил коробку от торта, с вложенным туда золотым бруском, в тумбочке своего рабочего стола, обложил её сшитыми блокнотами чистых приемных квитанций и счетов, закрыл дверцу на ключ и –положил его в карман. Второй ключ от этого замка, Моня хранил в квартире, поэтому никто посторонний открыть тумбочку не мог, да и откуда возьмутся те, посторонние в его кабинете?!.
Прошло некоторое время. Моня переменился и внешне, и внутренне. Куда девалась его неподдельная веселость и любезность, профессиональная приветливость и чувство такта. Он замкнулся, перестал выходить в город, посещать друзей и родственников, да и просто выходить прогуляться на любимый с детства Приморский бульвар. И домашние, и работники мастерской, не могли не заметить произошедшие с ним перемены, спрашивали – как здоровье, в чем дело и т.д., он только отшучивался, а, иногда – просто обрывал надоевшие ему расспросы. Но так продолжаться долго не могло, и Моня, скрепя сердце, решился. Решился опять связаться со своим двоюродным братом, Артаком, которого не любил с детства и, которому никогда не верил, по многим причинам. Артак, кстати, почему-то, еще не прислал деньги за отправленное ему серебро, а тут придется опять к нему обращаться, уже с золотом. Они с Артаком были почти ровесники, знали друг друга с детства, но брат, как был непредсказуемым проходимцем с молодых лет, -таким и остался. У него были сотни знакомых и подельников в разных регионах Союза и даже за рубежом, причем на разных уровнях. Необъяснимо, но ему практически никто не доверял, и в то же время, многие имели с ним общие дела. Парадокс. Хотя, скорее всего, Артака, с его удивительными способностями пролезать везде, просто использовали в своих целях, более ловкие и осторожные мошенники.
Главное, что привлекало в нем Моню, на сегодня, – это его контакты с людьми, связанными прямо или косвенно с операциями по валюте , драгоценным металлам и изделиям из них. Поэтому Моня и решил навестить этого братца и не где-нибудь, а в его родном Батуми. Перепоручать такие вопросы кому-то, даже очень близкому человеку, было нельзя, поэтому Моня намерился отправиться в Батуми – лично. Там –получить от Артака расчет за серебро и –постараться, опять же через него, – найти покупателя на золото, да так, чтобы самому не светиться.