Вечная ложь

— В течение нескольких месяцев напряжение нарастало, потому что твоя семья дважды обманывала другие семьи. Три недели назад один из представителей семьи был убит на следующий день после встречи с твоим отцом. Это было несанкционировано Комиссией, в которую входят главы всех нью-йоркских семей, а также семей Чикагского наряда. Раньше каждая семья в стране имела место в Комиссии, но федералы так сильно ударили по организованной преступности в восьмидесятых и девяностых годах, что Комиссия сократилась. В любом случае, несанкционированное убийство представителя семьи в нашем мире дает право на кровь за кровь — это поддерживает порядок среди семей. Ты не убиваешь представителя или членов его семьи, потому что тебя или кого-то, кого ты любишь, могут убить в отместку. Этот человек был убит по приказу кого-то из твоей семьи, Лучиано. Твой отец — босс. Поэтому, если он отдал приказ, его семья будет уязвима для возмездия — не только его мафиозная семья, но и его кровная семья. Это означает тебя, Алессия. Ты, твои сестры или твоя мать могут стать мишенью.

— Я думала, мафия не преследует женщин и детей?

— Обычно нет, но убитый парень был сыном консильери семьи Галло. У Галло есть несколько человек, только что прибывших с Сицилии — их называют Зипами — их кодекс гораздо строже нашего. Им нужна кровь, и они хотят, чтобы один из детей босса возместил их потерю.

— Ты из семьи Галло?

— Я часть семьи Руссо.

— Так как же все это связано с тобой?

— У Комиссии были основания полагать, что твой отец, босс, не стоял за действиями Лучиано. Они выбрали меня, чтобы я внедрился в ряды Лучиано и выяснил, что происходит. У меня есть некоторый опыт следственной работы, что делает меня идеальным для такого рода операций.

— Если ты не был уверен, кто босс, как ты догадался выбрать меня?

— Немного следственной работы и немного удачи. Однажды я последовал за Сэлом в Triton, и я знал, что твой отец встречался с человеком Галло перед смертью. Это было слишком большое совпадение — если твой отец и не был боссом, то, по крайней мере, кем-то высокопоставленным. Я провел пару дней, изучая, кто входит и выходит из Triton, и решил узнать, сможешь ли ты достать мне нужную информацию. — Его губы растянулись в ухмылке. — Я решил, что если смешать бизнес с удовольствием, то работа станет менее обременительной.

Он выбрал меня, потому что хотел меня. — Ты не знал, что я дочь Энцо?

Он медленно покачал головой. — Просто повезло. — Его глаза загорелись, и мое сердце пропустило удар. — Только когда ты рассказала мне о своем дяде Сэле, все встало на свои места. Ты в опасности, Алессия. То, что произошло, сделало другие семьи кровожадными. Если мы не будем осторожны, мы получим полномасштабную войну.

— Я не понимаю. Я только что разговаривал с Марией, и она сказала, что теперь все не так.

— В большинстве случаев это не так, но проблемы нарастают. Я не могу гарантировать, что произойдет. Я передал обнаруженную информацию в Комиссию — они решают, а не я. — Он подошел ближе, сделал движение, чтобы дотянуться до меня, но я отстранилась.

— Нет, Лука, — твердо сказала я, подняв руку. — Я не готова, и я не знаю, что когда-нибудь буду готова. Все это не то, чего я хотела для себя. Я все еще пытаюсь разобраться в своих чувствах и понять, что мне делать дальше.

Его челюсть дергалась и сжималась, пока он обдумывал мои слова. — Я не буду пока давить на тебя, но тебе лучше не блокировать мой номер, и ты будешь отвечать, если я напишу или позвоню. Это мои условия — принимай или не принимай.

— А если я не соглашусь? — спросила я с легким нахальством.

— Я всегда могу похитить тебя и оставить у себя. Я знаю, что там ты будешь в безопасности. — В его глазах плясал вызов, умоляя меня попробовать.

— Ладно, — дерзко сказала я.

Прежде чем я успела возразить, он притянул меня к себе и тепло поцеловал в лоб. — Я знаю, что ты злишься, и тебе трудно это принять, поэтому я даю тебе немного пространства. Не путай это с тем, что я ухожу. То, что между нами — это еще не конец. — С этими напутственными словами он вышел и исчез в коридоре.

Я закрыла дверь, затем прислонилась к ней спиной, размышляя о поворотах жизни. В одну минуту жизнь черно-белая, а в другую — лишь оттенки серого. Иногда перемены происходят медленно — уход из жизни одного этапа, как коварный вирус. В других случаях перемены происходят головокружительно быстро, как внезапное падение гильотины — ослепляя и изменяя реальность до неузнаваемости.

По крайней мере, когда перемены происходят медленно, воспоминания о том, с чего все начиналось, становятся зернистыми и искаженными, а новая реальность остается единственной ясной картиной. Когда перемены происходят внезапно и бурно, они создают открытую рану, которая служит ярким напоминанием о том, как все было, и образы все еще свежи в памяти.

Другая проблема внезапных перемен заключается в том, что их невозможно отменить.

Как только это произошло, назад дороги нет.

Я не могу отменить знание о том, что мой отец был преступником, так же, как не могу убрать звезды с неба. Не только знание о том, что он делал, но и сами его действия. Тот факт, что он был мафиози, никогда не изменится. Я могу собрать вещи и уехать, но они все равно останутся моей семьей, а мой отец - преступником.

Не только мой отец — почти вся моя семья.

Самым неприятным моментом в начале новой жизни была бы боль от потери Луки. Его неустанные попытки измотали меня, и даже тот факт, что он использовал меня для получения информации, не смог погасить мою тягу к нему. Я не думаю, что был какой-то определенный момент, когда он украл мое сердце, но по частям, с каждым украденным поцелуем и прошептанной лаской, преступник уносил часть моей души.

Я с самого начала знала, что он разнесет меня в клочья, но остановить его было невозможно. Он разрушал мою защиту, как ветер в пустыне смягчает края башен из песчаника, а мои собственные куски сметались его карающим ветром, пока не стало ясно, где начинается один из нас и заканчивается другой.

Принять решение оставить семью было достаточно тяжело, но добавить к этому Луку было просто невыносимо. Если я отвергну образ жизни своей семьи, он будет потерян для меня, и это было больнее, чем любая ложь, которую мне пришлось проглотить. Если бы я решила принять его, а значит, и свою семью, моя жизнь навсегда стала бы ложью.