Отступник. Вольник

Глава 26

— Ну что, Гаврила, пора и честь знать. Ты домой идёшь?

— Фёдор Максимович, может, по кружечке пропустим? — предложил Лужин.

— Случаем, не в «Пропеллере»?

— Там.

— И зачем тебе это?

— Ну, разговоры разные ходят, мол, я за ногу и возможность летать продался.

— А разве это не так? — Я и не подумал щадить его чувства.

— Не за ногу и не за небо, а за то, что ты поверил в меня. И не продался, а готов служить верой и правдой, — боднув меня хмурым взглядом, возразил мужик.

— Я не благородный, чего мне служить. — Как ни старался выглядеть циничным, всё же слегка стушевался я.

— А это мне решать, Фёдор Максимович.

Я через многое прошёл. И правил, и служили мне. Всё это было. Но всякий раз, когда сталкивался вот с такой беззаветной искренностью, я неизменно терялся. Лужин говорит сейчас не для красного словца. Я изначально не врал ему, сказал, что своим подходом желаю заполучить его максимальную лояльность. И он это понял. Понял и принял решение.

— Гаврила, вот какое тебе дело до того, что о тебе говорят в трактире.

— Мне есть дело. Потому как семья у меня. Дочка на выданье да мальчишки подрастают. И каково будет им услышать, что их батя был настоящим вольником, а нынче хвостиком виляет перед хозяином.

— Ну и какой смысл в нашем совместном походе в трактир?

— Сидим за одним столом, значит, команда аэроплана, а не слуга и господин.

— Гаврила, а ничего, что я за столом сижу со всем твоим семейством. Посадил вас на шею так, что твоя дочка мне уже прохода не даёт, а жена видит во мне зятя?

— То дома.

— И?

— Того никто не видит.

— И что будет, если я не пойду? Уйдёшь?

— Нет, — пожал плечами Гаврила.

— Значит, обидишься, — резюмировал я.

— Не за что мне на тебя обижаться, Фёдор Максимович, — покачал он головой.

Причём я видел, что он совершенно искренен. Действительно не обидится. Вернее, обидится, конечно, но ни намёком, ни вздохом, ни взглядом этого не покажет.

— Ладно. Пошли в «Пропеллер», — наконец принял я решение. — Только у меня были планы на вечер.

— Так мы по кружечке пива выпьем, только чтобы утолить жажду, и пойдём домой. Вишь, протез поскрипывать начал. Надо бы обслужить, а на «Альбатросе» нужного инструмента нет.

В третий раз тут, а обстановка всё та же. Разве только лица опять другие. Ан нет, вон парочка, как видно, один экипаж, или как тут говорят, одна команда. Эти ещё с первого моего посещения. Во второе их не было. Ну и в дальнем углу Василиса с Марией.

А вот за столиком новичка сидит девушка. Красивая, между прочим. Русые волосы по плечи обрамляют правильный овал лица. Большие миндалевидные голубые глаза, аккуратный и чуть вздёрнутый носик, тонкие губы и заострённый подбородок. Бриджи подчёркивают приятные очертания бёдер, сапожки, рубашка и жилет, под которыми угадывается высокая и в меру рельефная грудь.

Завершить её описание можно оружейным поясом с «Коловратом». Хороший выбор для девушки. Отдача у него не такая лютая, и курок взводится с вполне приемлемым усилием. Правда, для самовзвода девушке всё же тяжеловат. Зато выстрел убойный, куда там Кольту и Вессону. И судя по тому, как сидит кобура на весьма привлекательном бедре, пользоваться она им умеет. Это заметно, знаете ли, по манере ношения оружия.

При нашем появлении все присутствующие обернулись, и во взгляде незнакомых мне посетителей появилось понимание. Не иначе как обо мне тут судачили. Как бы до драки не дошло. Не то чтобы я её опасался. Наоборот, при мысли об этом даже кровь быстрее заструилась по жилам. Просто планы немного другие. Впрочем, с «Лекарем» ли думать о помятых боках.

Кивнув Гавриле на свободный стол, я хлопнул его по плечу, а сам опустился напротив незнакомки. Та глянула на меня недоумевающе. Когда я подхватил её кружку и начал пить долгими глотками хорошее и в меру охлаждённое пиво, в глазах девушки появилось возмущение. Губы уже разомкнулись, чтобы выразить негодование по поводу происходящего. Но слова замерли, так и не родившись, потому что с каждой секундой ей открывалось дно керамической кружки с соответствующей надписью. Допив, я ей подмигнул. И вот тут уже на её лице появилась злость.

— Хорошее пиво, — отсалютовал я трактирщику высоко поднятой пустой кружкой.

А после демонстративно разжал пальцы, роняя её на пол. Причём сделал это удачно, так как посудина раскололась с характерным хрустом. И судя по пронёсшемуся по трактиру недовольному бурчанию, посетителям это не понравилось. С другой стороны, я ведь вроде как никому не нагрубил, ни уколол. Если только вот этой девчушке. Но она не возмущается, не призывает грубияна к ответу и о помощи не просит.

Вместо всего этого незнакомка поднялась со своего места, подошла к трактирщику, вышедшему из-за стойки, и вперила в него требовательно вопросительный взгляд. Тот только развёл руками.

— Ну, вот так у нас все, — неопределённо произнёс он. И уже мне. — Фёдор, с тебя новая кружка.

Даже если он и собирался сказать что-то ещё, девушка не дала ему этого сделать. Ч-чёрт! Отлично поставленный хук! Признаться, от неё я ничего подобного не ожидал. Хозяин лихо мотнул головой и, откинувшись на стойку, стёк по ней на пол. По трактиру прошелестел вздох удивления и недовольства. Однако с разборками опять никто не полез. С кем? С девицей? Не то воспитание.

Девушка обвела взглядом посетителей трактира, вздохнула и направилась к столику за своей сумочкой.

— Фёдор, — поднявшись ей навстречу, протянул я руку.

— Хорошая попытка, — хмыкнула она.

— Кто по специальности? — Я и не подумал придавать значение её тону.

— А тебе какая разница?

— Ты же сюда пришла в поисках найма, а мне нужен штурман, — просто ответил я.

— Окончила лётную школу по специальности пилот и штурман.

— Это только для красоты или пользоваться умеешь? — указал взглядом на револьвер на боку.

— В человека пока не стреляла, — честно ответила девушка.

— Картечницу пользуешь?

— Не очень хорошо.

— Ладно. Поглядим.

— Я ещё не дала своего согласия.

— Ну, так соглашайся.

— Я тебя не знаю.

— Можно подумать, что других потенциальных нанимателей ты знаешь.

— Ну-у, допустим, я готова рассмотреть твоё предложение.

— В таком случае присаживайся за столик к Гавриле. А дальше разберёмся.

Указав на Лужина, наблюдавшего за нами с олимпийским спокойствием, сам я направился к старым знакомым.

— Василиса, Мария, позвольте замереть в глубоком пардоне, — коснулся я полей шляпы.

— Это не пардон, — заметила Василиса.

— И не глубокий, — поддержала её Маша.

— Я поработаю над этим, — заверил я, подсаживаясь к ним.