Отступник. Вольник

— Ага. Так он и разбежался отпустить нас за здорово живёшь. Ему даже на лапу не дать. Потому что весть о том, что в этом захолустье появился вместительный аэроплан, уже облетела владельцев грузов, и они потирают руки от радости. И если диспетчер не растолкает скопившиеся заявки, владельцы пожалуются местному боярину Каменцу, тот вынесет мозг представителю гильдии в Менске. А оно трактирщику надо лишаться приработка? Словом, сначала прокатимся по окрестностям, и только потом нас выпустят. Ну или нам повезёт, и сюда залетит ещё какой бедолага.

— Но ты ведь могла предполагать, что тут такая засада?

— Вообще-то, это редкость, а навар в полтораста рублей стоит такого риска. Опять же, здесь тоже не в убыток. Просто потеря времени.

— Ясно.

Управляющий боярской усадьбой тянуть вола за подробности не стал, и тут же развёл бурную деятельность. Впрочем, несмотря на всё его проворство, два часа мы убили. С другой стороны, судя по удовлетворённому виду Василисы, всё могло быть и хуже.

Наконец «Гусь» разогнался по акватории порта и оторвался от воды. С набором высоты развернулся и взял нужное направление, заняв эшелон на тысяче сажен. Более чем достаточно. Тут лететь-то… Со взлётом и посадкой уложимся в полчаса. Дольше грузились и будем разгружаться.

— Василиса, я вот не пойму, а не дешевле ли боярину самому доставлять грузы для своих окрестных владений?

— Если бы всё было так просто, то в гильдии вольников не возникло бы нужды. Ну, вот взять нашего «Гуся». Сорок тысяч рублей одномоментно вынь да положь. Даже если в кредит, получается куда как солидно. Содержание пилота, техническое обслуживание, ремонт, ещё чёрт его знает, сколько забот и вопросов. А ведь ещё и потерять машину можно. Вольники на круг выходят гораздо дешевле. Боярин же в первую очередь должен думать о безопасности своих владений, а потому предпочтёт вложиться в содержание истребителей.

Вскоре мы уже были над скалистым островом Доброхотский. По форме походит на овал в три на две версты. Каждый пригодный клочок земли порубежники использовали под пашни и огороды. Даже дома стоят на выступающих наружу скалах.

К слову сказать, порода тут сланцевая, и местные поднимают целые пласты, которые потом ломают и используют как строительный материал. Древний как мир принцип. Никакая армия не удержит территорию, если на ней не проживают подданные, нашёл своё воплощение и здесь. Люди живут, пашут, сеют, рождаются, умирают и стерегут свои земли от врагов.

Устроено всё с умом и размахом. По окраинам заставы две сторожевые башни типа тех, что ставили на Кавказе. Только сверху они не крытые кровлей, а имеют площадки с парапетом, на которых установлено по зенитному орудию. Как следует из памяти Григория, это детище русского оружейника Лобачёва. Есть два варианта, компактный десантный и вот такой воздухобойный с более длинным стволом и весомым зарядом, позволяющим отправлять снаряды высоко в небо.

На крышах четырёх домов я приметил картечницы, установленные на стойках для ведения огня по воздушным целям. Огневые точки защищены мешками с песком. Лично я такой подход одобряю, хотя вокруг и хватает камня. От песка пули и осколки снарядов рикошетят куда реже, и от него не летит каменная крошка. Максимум сыпанёт в глаза.

Если судить по планировке, то подворья представляют собой опорные пункты, соединённые посредством улиц в единый оборонительный узел. А сами улицы подобны огненным мешкам. Стены задних фасадов домов выставлены наружу на манер крепостных. Наверняка и толщину имеют солидную, и бойницами оборудованы. Некоторые дома на манер башен выдвинуты для ведения фланкирующего огня.

В связи с дефицитом земли для приёма самолётов устроили искусственную гавань. Узкая полоска воды, зажатая между скалой и каменным молом, отгораживающим её от бурной морской пучины.

Всё же странно тут как-то всё. Ветер так себе, и не ветер, а ветерок, но за заграждением бушует самый настоящий шторм. Многометровые водяные валы раз за разом накатывают на искусственную преграду, словно жаждут её разрушить.

Василиса села без каких-либо сложностей и встала рядом с У-6, покачивающимся на мелкой волне, едва уловимом отголоске бушующей снаружи стихии. «Стриж», как его прозвали в народе, является продолжением «Воробья», разве только моноплан с нижним расположением крыла и с чуть лучшими характеристиками. С одной стороны, вроде как учебный, по факту же, как и предшественник, многоцелевой, хотя, конечно, спектр гораздо уже. Вот этот используется в качестве патрульного. А ещё имеет на вооружении сразу два «грохота», курсовой и на турели в кабине штурмана.

Едва я закончил швартовку, как к нам уже подкатила двухколёсная коляска, запряжённая лоснящимся жеребцом. Из неё выбрался крепкий мужчина, затянутый в зелёный мундир порубежника с погонами поручика.

К слову, это отдельное сословие, освобождённое от каких-либо налогов и податей. Напротив, они ещё и получают за свою службу от казны. Правда, не плату, а оружие, боеприпасы и снаряжение. Зато и служат всю жизнь, оберегая рубежи княжества.

— Здравия желаю. Куренной атаман, поручик Зиновьев.

Ага. Это у них ведётся от соседства с кочевниками. Первые порубежники появились ещё до катаклизма на границе с половецкой степью. Соседи же неизменно перенимают что-то друг от друга. Курень у половцев это род, основная административная единица орды, состоящая из нескольких семей, аилов. В порубежных сёлах тоже зачастую очень много родственников. Вот и переняли. Прошли века, но память об этом сохранилась.

— Вольник Ларионова, — не стала разводить церемонии Василиса. — Вы будете принимать груз и выплатите вторую часть вознаграждения?

— Я.

— В таком случае вот накладные.

— Не так быстро, красавица, — одарил он её игривой улыбкой.

— Я-то, может, и красавица, да не про твою честь, павлин надутый. Достали уже ухажёры драные.

А что такого. Офицер сам перевёл разговор в эту плоскость. Вот теперь пусть на себя и пеняет. И он, похоже, это осознал только сейчас. Ну, есть такое дело. Василиса имеет милые черты, за которыми достаточно трудно рассмотреть чёрта в юбке. Хм. Вообще-то, в бриджах.

— Вы уж определитесь, павлин я надутый или всё же драный, — и не подумал тушеваться порубежник.

— Павлин с драными перьями. Так нормально?

— Господи, барышня, куда вас несёт, — протягивая руку за бумагами, нарочито передёрнул он плечами.

— Шутки в сторону, поручик.

— И как только в вас уживается красота и столь стервозный характер.

— Ничего. Им не тесно.