Страница 50 из 86
— Понесло Остапа. – Я сплюнул себе под ноги. – Зайца поймаю, шкварок нажарю. По-моему воздух в этой аномалии какой-то дурной, пойдемте, скорее, на свежий воздух.
Мои слова задели размечтавшегося друга. Я и сам почувствовал в этот момент, что его мечты как раз оказались на том самом перекрестке, который ведет не туда, куда надо. Или же мы еще не доросли до таких вещей, или же вещи сами по себе были не нашими. Так как я, несмотря на то, что научился слоняться по мирам, все равно остался оболтусом, то мне в тягость были всякие идеи, отдающие слишком кропотливым трудом и рутинными обязанностями. В стратегии я наигрался подростком. А что если…
Дабы не смущать себя вопросами, на которые у меня ответа не было, я решил полностью отдаться той цели, ради которой мы оставили свой «прицеп», поиску путей в Транзабар. Антош, нехотя проглотил мою критику, и присоединился ко мне с Лялей, плотно стянув своим гибким телом.
— Что представляем? – Спросил он.
— Что-нибудь свежее, просторное и жизнерадостное.
Ничего путного у Вени с байдарочницами не получилось. Только он пытался начать форсировать события, как перед глазами появлялась милая мордаха обращенной в журналистку Эрлы, напрочь отбивающая интерес к любой байдарочнице. Молодой ловелас не узнавал себя. Откуда ни возьмись в нем завелся замОк, ограничивающий удовольствие морального разложения.
В среде девиц, не понимающих причин отказа Вени от близости, поползли всякие нелицеприятные версии, заставившие молодого врача покинуть их гостеприимный коллектив. Он вернулся к Борису. Петр тоже забросил рыбалку, потому что понял, что здесь ему нет причин отдыхать от семьи. У него получалось, что его любимое занятие являлось таковым не само по себе, а исключительно в качестве противовеса семейным проблемам. Да и рыбу было жалко, и комары кусали.
В итоге, вся троица загорала на берегу огромной реки, изредка разводя костер.
— Хорошо ничего не делать, когда знаешь, что делать что-то надо. А когда отдыхаешь от отдыха, то не получаешь такого наслаждения. – Поделился своим наблюдением Петр.
— Поэтому с собой берут спиртное на отдых. – Борис заглянул в пустой термос из-под настойки. – Закончился олл инклюзив. Веня, иди у девчат спроси чего-нибудь.
— Они не пьют, дядь Борь, спортсменки же.
— Дураки, надо было в Турцию проситься, так пивом бесплатным хоть залейся.
— Я не хочу заливаться. – Честно признался Петр. – Хорошо лежим, на воду смотрим, на огонь, как завещал Конфуций.
— Пьяным на это смотреть еще веселее.
— Зато с похмелья отвратно. Уж лучше так.
— Э-э-эх. – Борис поднялся. – Пойду, грибов на веточку насажу.
Жареные на костре грибы прочно прописались в меню последних дней. Чередовались они то с рыбой, то с ягодами, то с орехами, которые водились на острове в изобилии. Натуральная пища вкупе с хорошим климатом и спокойствием наложили лоск на лица всей троицы. Даже многолетние морщины Бориса разгладились после такого отдыха.
— По идее, чего желать-то? – Произнес Борис, вернувшись с веткой, на которой были насажены белые толстоногие грибы. – Эдем. Живи просто, ничего лишнего не желай, и остров тебя прокормит всю жизнь.
— Это верно. Как только захочешь дом, придется рубить лес на материал, потом надо вырубить лес под поля, чтобы засеять их пшеницей, потом детям дом построить, а остров-то не резиновый, из края в край видно.
— Скучно не желать, дядь Борь.
— А ты расслабься и не желай. Как сейчас.
— Ну, в принципе, здесь я могу расслабиться, а дома нет. Там другая жизнь. Там же нельзя расслабляться, не выживешь.
— А никто не думал, почему у нас так? – Спросил Петр. – Как родился, впрягся в ошейник и бежишь, пока не сдохнешь.
— Потому что нужда у нас, чего неясного. Я бы сделал еду бесплатной, или хотя бы тем, кому ничего, кроме поесть не надо, сделал бы так, чтобы они сами выращивали ее и ели в общинах каких-нибудь, чтобы на других, кто на Лексусах не смотрели. Жрешь себе, на небо смотришь, и ничего не надо. Как сейчас. – Борис откусил гриб на пробу, долго гонял его по рту, пока он не остыл.
— Не, не хочу так. Быстро в обезьяну деградируешь. – Веня представил себе вживую такую жизнь.
— А чего тебе обезьяны не нравятся? К кошкам, я смотрю, ты неравнодушен. – Борис посмотрел на врача поверх ветки с грибами.
— Ляля не кошка, она человек. Умная и красивая. Есть в ней какая-то стать, которые лишены девчата нашего вида. Хищница, плавная и быстрая.
— Твою мать, сколько эпитетов. Если бы я был Лялей, я бы на тебе сразу женился после такого признания. – Петр заложил руки под голову и лег на песок. – Хотя, ты прав, двигается она как пума.
— Вот, собрались ценители кошек. – Буркнул Борис.
— А ты бы дядь Борь, гипотетически, из какого животного желал бы, чтобы произошла женщина? – Спросил Веня.
— Чего?
— Говорят же, стройная, как антилопа, грациозная, как лань. Давай, подумай, какое животное у тебя больше всех ассоциируется с женщиной, которое могло бы эволюционировать в человека?
— Стыдно, Вениамин, взрослому человеку такие вопросы задавать.
— И все же? – В этот раз настоял Петр.
— И ты туда же. Ладно, — Борис поправил прическу. – Есть такое животное, на которое я хотел бы, чтобы была похожа моя жена. Это лори. – Борис вытаращил глаза и медленно обвел взглядом своих товарищей. – Глазки красивые, сами такие потешные и шерстка набитая, так бы и держал в руках.
Веня с Петром после секундного ступора покатились со смеху.
— Серьезно? Лори? – Переспросил Петр, вытирая слезы.
— Так и думал, что поднимите насмех. – Борис отвернулся и принялся единолично поедать грибы. – Не дам, пока сами не расскажете, про свое животное.
— У меня кошка, однозначно. – Веня обошел Бориса, чтобы выпросить свою долю.
— А вымышленных можно? – Поинтересовался Петр.
— А чего, змеи еще остались. – Заржал Борис.
— Не, змеи в прошлом. Мне бы понравилась кентавриха. И женщина вроде, внешне, и прокатиться верхом можно, так сказать и для любви и для дела.
— Представляю, какие трусы надо на ее лошадиную задницу, разоришься.
— Похабник, ты Веня. Такую сказку опошлил. – Борис отдернул было протянутый молодому врачу грибной деликатес.
— Пошлость, между прочим, придумана людьми, чтобы подогревать интерес к процессу размножения. Представьте, что секс это такой же унылый процесс, как раскатывание теста под пельмени. Тоска. Сколько детей, столько у тебя и секса в жизни было.
— Блин, какой разговор не начнем, он все равно на баб переходит. – Пожаловался Борис. – Это все ты, Веня, со своей подростковой гиперсексуальностью.
— Мне уже двадцать четыре.