Warm

— Да уж, не пойми что творится с этим миром.

— Свербит у Земли от людишек, вот она и трясет шкурой, как Ласточка, когда на нее мухи садятся.

— Годная теория.

— Поэтому мне здесь больше нравится, чем там, с этими оводами заодно.

— Ну, не будем их судить строго, они не знали другой жизни, поэтому и живут, как научились. Многие из них умрут от скуки в Зарянке.

— Ну, и слава богу, без них тут лучше дышится.

Повозка выехала из леса и прошла промеж двух резных, выкрашенных яркой краской столбов, символизирующих начало владений базы отдыха. На вершине одного из столбов был вырезан лик бородатого мужчины, отдаленно напоминающего самого Александра. На втором столбе вершину оседлала искусно вырезанная сова.

Сразу за столбами начались поля, на которых пасся немногочисленный скот Зарянки, возделывалась пшеница, гречка, росла капуста и репа. Справа от дороги виднелся самодельный водоем, в котором плавали гуси и утки. На холме уже виднелся терем, отсвечивающий на солнце свежевыкрашенной крышей. Возможно, больше тысячи лет назад это было привычным зрелищем, но сейчас Александру показалось, что от него веет реставрационной наигранностью. Впрочем, ощущение не продержалось долго. Желание окунуться в иную жизнь завладело им полностью.

Чуть ближе послышался перестук молотков в кузнице. Из трубы ее вырывался дым, разгоняемый горном. Чтобы не летели искры на деревянные постройки, в трубе была смонтирована система гасящих сеток, которые требовалось периодически прочищать от нагара и золы.

От реки вверх поднимались несколько человек. Их внешний вид в старинной одежде, вкупе с перестуками кузницы, деревянным частоколом и выглядывающим из-за него теремом создавал полное погружение в эпоху древней Руси. Александру захотелось отправить предложения киностудиям для съемок фильма в готовом антураже. Это могло бы сыграть на рекламу их Зарянки.

Вторуша заехал на площадь перед теремом. Александр выпрыгнул из телеги, размялся немного после дальней дороги и поднялся по крыльцу. Клиенты, стоящие наверху, с любопытством поглядывали на него, считая прибывшего новым клиентом. Навстречу ему выбежала растрепанная администратор.

— Александр Сергеевич, так скоро? — она выставилась на него, ожидая, что он начнет ее отчитывать за то, что она не встретила у ворот.

— Да, брось, сегодня я не начальник, отдыхать приехал. Мне баню, после — ужин. Прости, как тебя?

— Аглая. Жить здесь будете? — она указала на верхний этаж.

— Не, здесь шумно. Землянки свободные есть?

— Землянки? Амм, да, две, — администратор пригнулась к уху начальника. — Мы называем их домами третьей линии, чтобы клиенты не комплексовали.

— Хорошо, буду жить в доме третьей линии. А сейчас, как попросил.

— Я распоряжусь. Парить вас надо? В смысле, сами себя вениками постучите или банщик?

— Сам, всё сам. После бани хочу полную кружку медовухи.

— Ясно, сделаем. Закуску?

— Не надо. Ужин во сколько? — Александр глянул на часы. Была половина пятого.

— Ужин, с восьми до двенадцати.

— Ничего, потерплю, мне полезно.

— Давайте, мы вам принесем пораньше.

— Нет. Сам приду, как положено.

Печка в бане одновременно натапливала четыре номера, чтобы не создавать очереди и почти всегда они были заняты. Народ любил париться, а учитывая, что здесь процесс принятия банных процедур был возведен в искусство, равное посещению драматического театра.

Помимо горячего, но легкопереносимого жара, баня предлагала несколько видов веников, настои трав, обладающие различными благоприятными для организма свойствами, слабоалкогольные напитки, такие как медовуха, настойка на вишне, на сливе, яблочный сидр, квас, сыто, пиво собственного изготовления, а так же услуги банщика, который умел парить вениками, делать массаж и приводить в чувство тех, кто перепарился.

Александр дважды принимал здесь баню и хорошо знал это ощущение расслабленности после ее посещения. Оно было сравнимо с ощущением расслабленности после проведения удачной сделки, отнявшей много сил и здоровья, либо после выигранного судебного процесса, от которого зависело многое. Баня давала те же ощущения за гораздо меньшие душевные траты, и этим выгодно отличалась.

Банщик вымыл номер перед посещением. Звали его Гордей. Так он представился в самом начале, и так его все звали. Бородатый суровый мужик, у которого веник тонул в руках. О нем можно было подумать все, что угодно, вплоть до того, что он скрывается здесь от правосудия.

— Готово, барин, — произнес Гордей.

— Так, я не барин, зови меня лучше по имени отчеству.

— Простите, Александр Сергеич, это привычка уже.

— А к бабам как обращаешься?

— Сударыня.

— Ладно, хоть не барыня. Спасибо. Я посижу тут сам, отдохну, веник сам запарю.

— Возьмите настой ягод шиповника. Очень полезно. Пейте, когда пить захочется, и на камни брызгайте.

— Давай.

Александр забрался на верхний полок, полил на горячее дерево холодной водой из деревянной кадки и лег на живот во всю длину. Закрыл глаза и попытался не думать ни о чем. Как ни странно, ему это удалось. Звуки огня в печи, потрескивающих камней на каменке, отняли все его внимание. Он просто слушал и ничего не думал. Через некоторое время он почувствовал, что наиболее выпуклые части тела начало припекать. Тогда Александр набрал кипятка из котла, запарил в нем веник и спустя пару минут принялся обстукивать себя со всех сторон. Этот традиционный прием не вызывал в нем такого пиетета, как у большинства любителей бани, Александру было достаточно прогреться до костей и выйти на свежий воздух. Этого ему хватало для счастья.

Через стенку раздались женские возгласы и спокойный бас Гордея. Александр прислушался. Банщик парил клиентку, и судя по ее довольным смешкам и оханьям, исполнял он свои обязанности прекрасно.

— Только груди прикрой, чтоб не пожгло жаром.

— Стесняюсь, — произнесла женщина.

— Чего тебе стесняться, бог формами не обидел. После моего веника они только разгладятся и нальются, как у девицы.

— Ой, умеете вы убедить, Гордей.

Раздались хлесткие удары веника и женские оханья.

— Да, непыльная работёнка, — Александр отхлебнул красного настоя шиповника.

Он был слегка сладковатым и ароматным. Набрал немного в ковш и брызнул на камни. Баня наполнилась горячим паром и ароматом. Зажгло уши. Александр пригнулся к полу и просидел минуты две, прежде чем снова забраться на полок. Смочил его высохшую горячую поверхность холодной водой и лег. Перед лицом оказался градусник. Он показывал почти сотню градусов Цельсия.

— Ничего себе, так и закипеть можно.