Страница 8 из 11
– И когда это случилось?
– Сразу после школы, – ответила Вита.
– В выпускной? Прямо по классике?
– В выпускной, ага. У меня ещё и день рождения в тот же день был. Совпало. Как раз восемнадцать исполнилось.
Теперь уже Соня совсем не стеснялась выспрашивать детали и предполагать, даже интересно стало угадывать, а потом убеждаться, что не ошиблась.
– Вы вместе учились? Он – твой одноклассник?
– Не одноклассник, – возразила Вита, мотнула головой, пояснила: – Но учились вместе. В одной школе. Но не тогда, а раньше. Он на два года старше и к тому времени уже окончил, но всё равно приехал ко мне на выпускной. Правда не в школу, а когда мы уже в ресторане отмечали.
– И вы сбежали? – закончила за неё Соня полуутвердительно-полувопросительно и опять угадала.
– Да, сбежали, – кивнула подруга. – Правда не тайком, а на глазах у всех. Он там фейерверк под окнами устроил, орал «Поздравляю», букет огромный привёз и целый багажник шариков.
– И ты не устояла? – вывела Соня с пониманием.
– Конечно, не устояла, – согласилась Вита, взяла стакан с кофе, стоящий рядом с ней на подоконнике, сделала глоток, дополнила: – Мы вначале немного погуляли, а потом к нему домой поехали.
– И та-ам… вы-ы… – выразительно протянула Соня, но договаривать фразу не стала. Отчасти постеснялась излишне откровенных слов, отчасти и без них же всё ясно. Выдержала красноречивую паузу и спросила о том, о чём и собиралась изначально: – И как? Правда, что… очень больно?
– Да не очень, – подруга дёрнула плечом. – Совсем чуть-чуть. Хотя, как у других – без понятия. Я про себя.
– Наверное, он тебя сильно любил, – ещё раз уверенно вывела Соня. – Вот и был таким нежным.
– Сильно, – подтвердила Вита, чётко проговорив оба слова, – любил. – А потом почему-то хмыкнула.
Соня заметила и удивилась, но решила, что просто что-то не так поняла, напомнила со значением:
– Ещё ведь и дожидался, когда тебе восемнадцать исполнится, не торопился.
– Ага, – опять охотно подтвердила подруга, повторяя за ней: – не торопился, дожидался. Как полагается. – Поставила стакан на прежнее место и вдруг добавила торопливо и тихо: – А чтобы проще было терпеть и ждать, пока спал с другими.
В первый момент Соня даже подумала, что ослышалась. Уж слишком не вязалась эта фраза со всем, рассказанным раньше, со спокойными интонациями и сдержанной ироничной улыбкой.
– В с-с-смысле? – недоумённо пробормотала она. – Вы не встречались? Ты же сказала, что он тебя очень любил.
– Это он говорил, что очень меня любил, – невозмутимо поправила Вита, – а с другими секс и больше ничего. Что они всего лишь девушки на один раз, поэтому на них не нужно обращать внимание. Любит-то он только меня. Но он же живой, и ему надо. Темперамент такой. Тем более он же на меня не давил, дожидался, когда я готова буду, когда сама соглашусь.
– Ви-ит! – опять протянула Соня, сочувственно и поражённо. – А ты?
– А я, – подруга пожала плечами, приподняла брови, словно сама в первый раз слышала и недоумевала, – почти поверила, что это действительно нормально. Не хотела его терять, думала, без него не смогу, умру просто. Он же во всём честно признался, не стал оправдываться и отрицать, и правда ждал, когда я сама соглашусь, и любил, – перечислила с лёгким напором и добавила, улыбнувшись: – Только меня.
Но её улыбка совсем не выглядела весёлой, скорее, суховато-горькой. Не улыбка, а только тень или негатив-отпечаток. И рассказывала Вита без истерики, без надрыва, которые превратили бы её историю в дешёвую жалостливую байку, предназначенную только для того, чтобы выдавить слезу из слушателя. А вот такой чуть отстранённый, приглушённый, но невероятно искренний голос проникал прямо в душу, легко вызывая ответный отклик – не вежливо-стандартный, не нарочито эмоциональный, а тоже самый-самый настоящий.
И только теперь Соня до конца осознала, насколько спокойствие подруги неестественное и натянутое, а ещё хрупкое и тонкое, способное разбиться, рассыпаться в прах от одного неверного действия или слова. Но всё-таки не удержалась, пробормотала растерянно:
– А разве так любят?
– Ну он же говорил! – напомнила Вита со значением, и только тут её голос осип и дрогнул слезами. – Много-много раз. А мне этого очень хотелось. Так считать. И верить, что можно действительно не обращать внимания. Главное, ведь любовь, правда? Моя. Она ведь всё перевешивает, оправдывает и побеждает. – Она сглотнула и упрямо продолжила: – Но потом я случайно увидела его с другой и поняла, что так тоже не смогу. Что тоже слишком больно. – Вита и сейчас больше не смогла, закончила зло и громко: – И что нет, ни хрена это не нормально. Как я вообще в такой бред поверила? Я, что, совсем идиотка?
Какое-то время они сидели молча. Соня просто не решалась что-то сказать, боялась ляпнуть лишнее или неуместное, к тому же реально всё услышанное требовалось переварить и осознать. А Вита смотрела в пол и, видимо, собиралась с мыслями и силами, чтобы продолжить, потому что потом всё же заговорила и опять ровно и почти спокойно.
– Хорошо, что экзамены в школе уже закончились, и документы я уже подала. Просто уехала подальше до конца лета. У нас родственники в Краснодарском крае. И сестра двоюродная летом всегда работать устраивается в каком-нибудь курортном городе. В Геленджике там или в Анапе. Там же самый наплыв отдыхающих в это время, и работу найти не проблема. Даже жильё предоставят. Конечно, совсем простенькое, чтобы хотя бы было, где спать. Можно ещё в санаторий или в лагерь техническим персоналом. Вот мы с ней и работали. За день иногда так умотаешься, что вообще ни до чего.
– Но потом-то всё равно вернулась, – осторожно заметила Соня, не сдержалась и всё-таки спросила: – И… как? Он думал, ты насовсем уехала и больше не приходил?
Это оказалось бы самым оптимальным вариантом, но она прекрасно понимала, что жизнь обычно не выбирает самое простое и оптимальное – вечно её уносит в самое сложное. Вот и тут.
– Приходил, – ожидаемо возразила Вита, покивала головой. – Опять говорил, что любит, что без меня не может, что сам себя ненавидит и что кроме меня у него больше никого не будет. Если я захочу. Потому что с остальными всё равно не то и не так. А я… – она сглотнула, уже какой раз недоумённо пожала плечами, – я не знаю, как у меня получилось, но я его послала и выгнала. – И усмехнулась, скривив губы. – А потом подумала, ну вот что я за дура. Ну он ведь правда всё понял и осознал, правда сожалел и раскаивался. Он же признал, что виноват, соглашался, что я имею право его презирать и не прощать. Он ведь действительно был такой расстроенный и подавленный, даже на колени вставал. И на следующий день я сама побежала к нему. Домой.
Соня уже догадывалась, что произошло дальше, но вслух произносить не стала, тем более Вита уже и сама выдала, в очередной раз усмехнувшись:
– А он там не один. Но… – подруга сделала паузу, потом развела руками, воскликнула с наигранным возмущением: – чего я хотела? Я же сама его послала, вот он и решил, что теперь точно всё, что я его никогда не прощу. И ему слишком плохо было, чтобы оставаться одному.
– Это он так сказал? – даже не столько спросила, сколько заключила Соня и даже ждать не стала, что Вита ответить – опять всё слишком очевидно. – Вот же скотина.
Ужасная, конечно, история, и понятно теперь, почему Вита о ней лишний раз даже не упоминала. После такого, естественно, перестанешь доверять – и чувствам, и людям – будешь относиться к другим предвзято и настороженно.
Соня вздохнула, вывела с сочувствием:
– Я тебя понимаю. – И сразу добавила: – Но ведь это не значит, что и у меня получится так же.
Она на все сто процентов была уверена, у неё точно подобного не произойдёт, потому что Мэт никогда так не поступит, ни с кем. А уж с ней – тем более.
– Сонь, – произнесла Вита, а потом замолчала, отвела взгляд, сжала губы.
– Что?
Подруга сосредоточенно наморщила лоб, посмотрела прямо, произнесла: