Повелитель Ифритов

— Угу. Я тоже, — пассажир взглянул в зеркало заднего вида. Молодая девушка в обтягивающей спортивной форме, спокойно проехала по улице Красной на велосипеде. Пассажир полюбовался ее аппетитными формами, — я думаю, — он перевел взгляд на водителя, — зря наш босс снюхался с этим Ланским. Зря под ним начал ходить.

— А почему зря? Платит он хорошо, щедро.

— Ну ты, как рыбка золотая, — засопел пассажир, — только минуту назад разговаривали о Глухаре. Хочешь оказаться рано или поздно на его месте? Об этом Ланском такие слухи ходят… Я столько крови повидал, и то жутко становится.

— Анастас Семёныч лучше знает, — пожал плечами водитель.

— Ну, ладно, — вздохнул пассажир, — сколько там времени?

— Полдень почти.

— Мда… — Пассажир потянулся, — давай я позвоню старшому. Нету Селихова. Не идет. Где-то он в другом месте засел.

— Ну, звони. А не! Погодь! Мой звонит.

Водитель засуетился, привстал, сунул руку в карман.

— Да, алло, че там, Василич? Да ладно! Да брось! Да ну нах! Вот так новости!

Пассажир навострил уши, даже придвинулся немного поближе к телефонной трубке. Пытаясь расслышать слова Василича, оперся о подлокотник между сидениями.

— Вот это будет веселуха! — водитель увлеченно слушал слова собеседника. Сонный до этого, он даже повеселел.

— Ну? Че там? Че? — приставал к нему пассажир.

— Да тихо ты! А! да не, Василич, эт я не тебе! Да! Все понял. Сделаем.

— Ну? — пассажир приподнял брови.

— Лунара ночью убили. Прикинь?

— Да ну…

— Ага. Вроде как, свои же грохнули. Вот веселуха начинается!

— Опа! — пассажир потер руки, — ща будем дербанить их банду, как надо. Наконец-то новую тачку себе куплю. И все? Больше ничего не сказал Василич-то?

— Да сказал, — водитель спрятал смарт, — Василич говорит, видели Селиховскую мелкую сучонку, это Катюху, гуляющей в сквере, что на улице Двухсотлетия Большой Войны.

— Туда, значит?

— Туда. Она вроде как там с какой-то теткой гуляла. Василич сказал взять третьего человека. Мага дадут.

— Из Ланских?

— Ага. Мало ли, вдруг Селихов объявится. Какого-то крутого нам выдадут. Высокого потенциала.

— И че?

— Девку будем воровать, вот че.

Я вернулся к Нине ближе к обеду. Приехал на такси, взошел на большие ступеньки ее дома, постучал в дверь.

— Ну кого там еще принесло? — раздался голос Нининой мамы, — че надо?

— Селихов. Откройте, — сухо проговорил я.

— Кто? Никого не ждем! Проваливай к едрене-фене!

— Мама! — возмущенный голос Нины, — иди ты отсюда! Это ж Рома Селихов пришел! Начальник мой!

— Тьфу ты черт… — чертыхнулась мамаша.

Нина открыла дверь, совершенно не стесняясь бросилась мне на шею, крепко обняла. Я приобнял ее за талию. Сдержанно улыбнулся. О боги! Как же приятно, когда дома тебя кто-то ждет. Как чудесно возвращаться из битвы и чувствовать тепло родных людей. В этом противостоянии с Пожирателем, я совсем забыл о таких вещах.

— Господи! — Нина отстранилась, взглянула мне в глаза, — я так переживала за тебя! — девушка положила свою теплую мягкую ручку мне на щеку. Я не возражал, улыбнулся в ответ.

— Все хорошо, — я взял ее кисть, мягко убрал с лица, — я управился с долгом и денег заработал. А где Катя?

— Золотце, — как бы отвечая на мой вопрос, позвала девочку Нинина мама, — пойдем со мной наверх? Я обещала научить тебя вышивать гладью.

— Вышивать гладью? — удивился я.

— Угу, — Нина почему-то зарделась, — мама с Катей очень сдружились. Мама учит ее рукодельничать и печь печеньки.

— Это прекрасно, — я вошел в дом, закрыл за собой дверь. Мы прошли на кухню.

— А вчера утром, она даже ходила с Катей гулять в сквер.

— А это уже нехорошо, — нахмурился я.

— Что? Почему?

— Мы Селиховы, Нина, — я серьезно посмотрел на нее, — и за нами еще ведется охота. Я смогу защитить всех вас, если буду рядом. Но я не могу оставаться с вами круглосуточно. Слишком много дел. И когда меня нет, вы должны быть тише воды, ниже травы.

Нина виновато посмотрела на меня. Опустила глаза.

— Пока еще ничего страшного не произошло, — я тронул ее подбородок, заставил взглянуть на меня, — но я поговорю с твоей мамой. Она не должна больше водить Катю на улицу. По крайней мере, пока я не обеспечу для нас с ней безопасные условия жизни.

— Нет, — Нина пару мгновений помолчала, — можно я поговорю? Я не подумала об этом и теперь чувствую себя виноватой. Позволь мне самой?

— Хорошо, — кивнул я и улыбнулся, — кстати! Вот что у меня есть.

Я достал из-за спины спортивную сумку, сунул внутрь руку, достал пачку денег. Нинины глаза широко раскрылись.

— Боже, что это?!

— Деньги. Разве не видишь? Сто двадцать тысяч. Это тебе. Хватит на новую машину, причем приличную, да и еще останется. Считай это премия. За неудобства.

— Рома… откуда?

— Продал браслеты, — я улыбнулся, добродушно посмотрел на нее, — наш труд дорого стоит.

— Ты продал их Лунару? Это же не…

— Не Лунару. Деньги чистые. В криминале не замешаны совершенно никак. Можешь спокойно расплатиться где угодно. Полиция тебя не скрутит.

— Ромочка… — девушка снова бросилась мне на шею, прижалась. Я почувствовал приятную мягкость ее груди на своем теле. Желание пришло быстро. Мда… Мне нужна эмоциональная разрядка.

Ифрит — это ожившая эмоция. Чтобы ее усмирить, а тем более управлять ею, творить и использовать ифритную вещь, ифритор должен тщательно контролировать свои эмоции. Глушить их и подавлять силой воли. Проблема тут в том, что это способствует накоплению нервного напряжения. И его так или иначе нужно сбрасывать. Оно мешает работать с ифритами. Ослабляет волю. А если воля слаба — ифрит не подчиниться.

И вышло так, что самый простой способ сбросить нервное напряжение — это секс. В разных мирах приходилось решать эту проблему по-разному. Но с женщинами у меня никогда не было проблем. Вот в прошлой жизни, в бытие свое Главным Имперским Ифритором на службе Седрика, — мне постоянно требовалось сбрасывать колоссальное количество нервного напряжения. Для этого у меня имелся целый взвод наложниц.

Я люблю секс, но в то время к этому чудесному процессу приходилось относиться как к рабочему моменту. В этом новом мире, я хочу относиться иначе — получать удовольствие.

— Нин? — я отстранил девушку от себя, — полдень.

— Ммм?

— Не пора ли покормить Катю и устроить ей послеобеденный сон?

Девушка взглянула на настенные часы:

— Ах, точно! Пара! Катя это дело любит. После утреннего рукодельничиния с мамой, она точно очень устала. Мы укладываем ее наверху, в маминой комнате.

— Это прекрасно, — с улыбкой, я заглянул Нине в глаза, опустил руку на талию, — а мне нужно в душ.

— Да… — совсем шепотом проговорила девушка, ее щеки снова подернул румянец, — конечно… Ты знаешь где ванная. Она в твоем распоряжении.

— Составишь мне компанию? — я прижал девушку к себе еще сильнее.

Ее глаза расширились, она несколько ошарашенно посмотрела на меня. Пухлые губы раскрылись в нерешительности.

— Конечно, Рома, — наконец сказала она, так, будто пелена спала с глаз, — все это время, что прошло с заварушки в кафе… Я не знаю, что нашло на меня… только и делаю, что думаю о тебе, — торопливо, немного нервно проговорила Нина, — это что-то удивительное, раньше, я бы никогда…

— Не забудь Катю покормить, — я улыбнулся, — и предупредить маму о том, что не стоит выходить с Катей на улицу. Ну, — я взял ее за подбородок, поцеловал, — у тебя на все есть десять минут.

— Ну что ты, Катенька? — Нинина мама сидела в большом удобном кресле у высокого торшера на резной ножке и держала в руках рамку с канвой для вышивки крестиком. Она уже месяц работала над портретом Ивана Николаевича Рюрика или Ивана IX, нынешнего Императора Славной Великорусской Империи, — не спится?