Выжить в Антарктиде

При мысли, что наглый засранец сейчас имеет его девочку, хотелось разнести гостиницу. Но Игорь опять сдержался. Ничего, он им отомстит! Обоим. Страшно и беспощадно. Он не позволит делать из себя страдальца!

Отсидев за столом полчаса, Симорский покинул праздник. Ему было невыносимо тошно видеть улыбающиеся лица и сюсюканье молодеженов, чье счастье он, по идее, прибыл в Антарктиду праздновать. Игорь бы и сразу ушел, но вынужденно ждал, когда чуть успокоится - иначе боялся натворить дел, о которых после пожалеет. В состоянии бешеной ярости он был способен даже на убийство.

Едва дыхание выровнялось, а красная пелена спала с глаз, Симорский встал и, дернув за руку Марину, велел следовать за ним. Ему требовалась разрядка. Марина скорчила гримасу: она еще не поела как следует и не допила бокал отличного шампанского. Да и продюсер был сейчас не в том настроении, чтобы наслаждаться его обществом. Но Марина вынужденно подчинилась.

До своего номера Симорский просто бежал. Трясущимися руками отпер замок и толкнул любовницу внутрь.

– Раздевайся!

– Вот еще! – Марина сделала попытку сопротивляться. – Прямо так, сразу? Сегодня романтическая ночь…

– Раздевайся, я сказал! – рявкнул Симорский, теряя терпение. И сам рванул ремень своих брюк.

Марина надула губы, но принялась разоблачаться. «Ничего, – думала она, снимая последовательно платье, лифчик и трусы, - скоро дурацкий вояж закончится, и он расплатится со мной по полной!»

Симорский развернул ее спиной и, хлопнув по крепкому заду, подтолкнул к кровати. Он не желал видеть ее лицо. Подключив воображение, он представлял себе другую…

Когда он закончил и с тихим стоном откатился в сторону, даже не удостоив сжавшуюся на простынях девушку взглядом, Марина тихо сползла с кровати и, собрав одежду, отправилась в ванную. Душ был ужасно неудобный: тесный, с хилой струйкой и не поддающимся регулировке термостатом, и она заплакала, пытаясь смыть с себя мерзкий запах. Несколько выпитых глотков шампанского сделали ее достаточно чувствительной, чтобы начать себя жалеть, но его было слишком мало, чтобы относиться к проблемам философски. Марина решила вернуться в банкетный зал и надраться по полной.

– Так бездарно встретить новый год! – произнесла она со злостью и выключила воду. В момент, когда на улице раздались первые хлопки фейерверка, она стояла мокрая, с перекошенным лицом перед зеркалом и разглядывала синяки, оставшиеся после Симорского. Этот гад всегда любил погорячее...

*

Кирилл Мухин и его отец Андрей Мухин

На смотровой площадке, куда они поднялись вместе с отцом, Кирилл нашел свободную подзорную трубу. Увеличение у нее было не слишком сильным – аппарат предназначался для того, чтобы рассматривать окрестности, а не астрономические объекты, но зато вертелся на штативе свободно во все стороны, и мальчик, применив нужный светофильтр, направил его в небо.

Потратив минут пять на поиски и уже совсем разочаровавшись, он все же зацепил в окуляре яркую мохнатую запятую. Подкрутив резкость, Кирилл с восторгом уставился на приближающийся к Земле астероид.

– Папа, хочешь взглянуть? – позвал он отца.

Тот оторвался от перил и повернулся к нему:

– Странный ты выбрал ракурс, - произнес он.

– Это астероид- убийца! – пояснил Кирилл, отлипая на мгновение от окуляра. – Он очень необычный. Посмотри!

Андрей Семенович Мухин хлопнул сына по плечу, побуждая уступить место, и склонился к подзорной трубе.

– М-да, – он застыл, впитывая необычное зрелище, - выглядит жутковато.

– Прикинь, что будет, если он грохнется в океан! А если на город с миллионным населением?

– Ученые считают, что угроза преувеличена.

– А потом они добавили, что траекторию мелких фрагментов предсказать невозможно. Астероид развалился, и его части трутся и сталкиваются друг с другом, из-за чего шлейф из пыли и газа вырос в размерах уже в три раза. Вполне возможно, что какой-то камушек, а то и несколько войдут в земную атмосферу.

– И сгорят в ней, - сказал Андрей Семенович. Он хотел уж было оставить трубу в покое, но какое-то шумное движение внизу привлекло внимание, и он направил ее вниз.

– А может и не сгорят, – рассуждал Кирилл, – иногда метеориты не сгорают целиком…

Его отец, подрегулировав резкость, рассматривал высыпавших из гостиницы людей, среди которых была и его жена Сонечка. Соня была на много лет моложе мужа, и Андрей Семенович ее ревновал. Ревновал мучительно. Он с самого начала догадывался, что эта женитьба станет сплошной глупостью, но все равно женился, ибо ничего не мог с собой поделать. Оформить официальный брак казалось ему единственным способом удержать возле себя эту красивую, не очень умную, но страстную и непосредственную девушку. Соня по большому счету была обязана ему всем: положением, стабильностью, драгоценностями, но Мухин не слишком-то верил в женскую благодарность. Рождение ребенка должно было упрочить их союз, но тут Андрей Семенович допустил ошибку. Заботясь о душевном покое и здоровье молодой мамочки, он нашел для Кирилла няню, а потом, когда ребенок чуть подрос, гувернантку-француженку. В результате Соня уделяла Кириллу слишком мало внимания, привыкнув к свободе, с которой не желала расставаться. Даже тот факт, что их сын оказался очень способным и делал великолепные успехи во всех областях, не мог заставить ее относиться к ребенку с большей теплотой.

Андрей Семенович вздохнул, отслеживая маршрут супруги. Она держала под руку Катю, нынешнюю пассию актера Абызова. Сам Абызов обретался неподалеку – заметно пьяный и весьма неустойчивый. Павел вынужденно поддерживал его, не позволяя упасть лицом в снег. В руках у всех были бокалы с шампанским, но никто не пил – ждали фейерверка. Патрисия, вручив свой бокал Павлу, поправляла на нем шапочку, будто заботливая мамаша…

Андрей Семенович снова вздохнул. Пашу Долгова он понимал и сочувствовал ему. Женщины созданы, чтобы ввергать мужчин в искушение, он сам тому примером, и желание Павла как можно скорее привязать к себе понравившуюся девушку, естественно. Даже штамп в паспорте рождает иллюзию, что теперь-то она никуда от тебя не денется, что уж говорить о церковном браке.

И все же плохо, что Паша так спешил с этой свадьбой. Андрей Семенович не одобрял венчание в пост. От этого оно, конечно, не становилось менее легитимным, но начинать семейную жизнь с нарушений правил, пусть даже церковных, не очень красиво.

Мухин снова сосредоточился на жене, пытаясь понять, чем та занимается. Разглядев, что Сонечка стреляла глазками в сторону смазливого охранника Долговых, Андрей Семенович от нахлынувших чувств стал слегка задыхаться, однако в последний миг вспомнил, что с ним рядом ребенок, который не должен видеть ничего лишнего..

Послышались радостные крики: небо вспыхнуло разноцветными. шумно осыпающимися цветами. Соня запрыгала внизу, заорала и вдруг, повинуясь какому-то шестому чувству, задрала голову, взглянув прямо туда, где стояли ее муж и сын, невидимые из-за высоких перил, и отсалютовала бокалом.

Андрей Семенович отстранился от подзорной трубы и вытер платком заслезившийся глаз. «Знает, что я ее без надзора не оставлю, - подумал он, - иначе бы ух!»

– Ура! – заорал Кирилл. – С Новым годом, пап!

– С новым годом, Кир, – произнес его отец и обнял мальчика, прижимая его к себе.

Извернувшись, чтобы иметь возможность нормально любоваться салютом, Кирилл увидел неподалеку Юру и Вику. Они прятались все это время в самом дальнем углу крыши и целовались, не переставая.  Мальчик сморщил нос, удивляясь, как можно самозабвенно заниматься такой откровенной глупостью, когда вокруг столько интересного. Салют и длится всего минут пять, неужели нельзя прерваться ради такого случая?

– Тоже мне, телячьи нежности, - проговорил он шепотом. Ладно, Вика – что от девчонок ждать, но Юра-то! Он произвел на Кирилла впечатление адекватного человека.

– Ты что-то сказал? – переспросил Мухин-старший.

– Ничего, пап. Жалко, что салют небольшой совсем, правда?