Выжить в Антарктиде

Фотки Владимира Грача – сделанные издалека, сильно увеличенные и потому чуть смазанные – она разглядывала дольше всех прочих. Борька тыкал в них жирным пальцем и презрительно морщился:

- Этот – опасный болван. Бывший спецназовец, больной на голову, но выслужился до начальника очень быстро. Может, чем боссу потрафил, а может, жене босса, - на этом месте Рыжий заржал.

Анна поджала губы, осуждая подобный юмор. То ли Борьке не хватало женского внимания, то ли он сам был больной на голову – она не знала и выяснять не горела. Одергивать тоже не стала: сегодня она с Рыжим общается, а завтра уж разошлись, как в море корабли. Неделю же можно и потерпеть, не копаться в чужой душе, вызывая на откровенность.

Рыжим Борька, кстати, не был – родился от природы жгучим брюнетом, и потому его фамилия звучала смешно, но отпускать ядовитые колкости по этому поводу Анна не рисковала, потому что чувствовала – подобные шуточки сидят у этого бугая в печенках. За такую терпимость Борька вознаградил ее тем, что не лапал и не пытался заигрывать, хотя других девиц в поместье Стальнова ни одну не пропускал. Горничные и даже кухарка, дама в годах, жаловались на него промеж собою, что Анне удалось не раз и не два подслушать. А может, на ее счет руки распускать строжайше запретил сам Стальнов – хозяина Рыжий Борька боялся до икоты…

- Ты на второго смотри, - Борька бросил поверху пару других фотографий столь же невысокого качества. – Этот посерьезнее будет. Он три месяца работал в лаборатории, да не простым швейцаром у стойки, а заместителем начбеза Борзина. Потом его перевели в личную охрану Долгова, и этот прыщ очень его ценит. Вот с ним будешь держать ухо востро.

Борька сам работал замом начбеза и видел в этом темноглазом парне с ямочками на щеках достойного коллегу, потому и уважал. Но Анну зацепил все-таки первый, экс-майор Владимир Грач. И когда она впервые оказалась с ним лицом к лицу – это произошло в столовой, в первый же вечер плавания – едва не выдала себя.

Взгляд у Грача был пронзительный, и Анна моментально почувствовала себя некомфортно и даже покрылась потом под враз ставшим жарким и колючим свитером. Владимир был ее безжалостным противником, с ним нельзя было заигрывать. Но она все равно не могла удержаться от сумасшедшего драйва, который охватывал в его присутствии все ее существо.

«Забудь, нечего и думать, – твердила она себе, – даже помойного кота приручить сложно, а ты замахнулась на ягуара. Только ненависть и осторожность – вот что должно вести тебя по жизни». Но в голове уже крутились самые невероятные идеи. Она и склянку с ядом выкинула в воду не потому, что испугалась или раскаялась - первоначально Анна планировала ее попридержать, мало ли, где пригодится. Но пистолет Патрисии явился отличной заменой, и она при свидетеле избавилась от улики, которая с каждой пройденной милей все больше превращалась в опасную помеху.

*

Ниже для желающих увидеть все собственными глазами еще фото со станции Беллинсгаузен.

вот так выглядят те самые автобусы "Иван-бас"

а вот так выглядят гостевые домики

Гостиницы для туристов пока нет (возможно, скоро будет), и туристы живут вот в таких палатках

И вот так моют ноги в тазике всякий раз)))

потому что дороги там порой ну очень грязные

21. Новый год

Виктория Завадская

Вике в Громове нравилось многое: интеллект, веселый характер, решительность – но все эти качества были и у других. Юру же отличала еще и невиданная доселе ответственность, вызванная серьезным отношением к жизни. Он был приятным разнообразием среди легковесных творческих личностей, с которыми сводила судьба. На фоне шумного «пира во время чумы», чудовищного самопиара и вседозволенности Громов смотрелся человеком иного мира. Он словно вышел из эпохи черно-белых фотографий, и Вика ощутила его нездешность практически сразу. Нет, Громов тоже среагировал на ее симпатичное личико, но, казалось, был способен оценить и другое: внутренний мир, любознательность и гибкость ума. Однако она не понимала до конца, что с ней происходит: любовь ли это с первого взгляда или тоска по несбыточному? Не ошибается ли она на его счет, потому что пришла пора ошибиться в очередной раз?

И все же, когда они втроем – Вика, Юра и Сергей Давыдов – неспешно брели по неровной дороге к церкви Святой Троицы, она отбросила последние сомнения.

Было тепло, и если бы не ветер, упорно дувший в спину, можно было обойтись без перчаток и шапки. Сквозь прорехи в облаках то и дело прорывались к земле солнечные лучи, и тогда океанская волна принималась игриво блестеть, колыхая тонкие пластинки битых льдин. Вика вдохнула полной грудью свежесть антарктического простора и вдруг почувствовала необъяснимую свободу. Снег, воздух, солнечный свет и твердая рука спутника, поддерживающая ее на скользкой дороге, внушали оптимизм. Образно выражаясь, Вике захотелось броситься в чувственный омут с головой и ни о чем при этом не думать и не жалеть.

Услышав, что Юра уезжает в долину на день раньше, Завадская огорчилась. В груди у нее словно образовался неприятный комок льда. Все происходило слишком быстро и обрывалось слишком резко.

– Почему вы летите раздельно? – с толикой обиды спросила она.

- Я договорился со знакомым пилотом, он подстрахует и подбросит часть вещей, – Громов напряг локоть, помогая преодолеть сложный участок пути. – Для Павла я подобрал удобный маршрут самолётом с пересадкой, но иностранцы в выходной день ни за какие деньги не работают, и не понятно, успеют ли сбросить наш багаж вовремя – это отдельные рейсы получаются. Будет скверно, если мы останемся без продуктов и палаток. Так что, я буду квартирьером.

– А если из-за проблем с погодой вы опоздаете на корабль? Такое же может случиться?

– Исключать ничего нельзя, но, как правило, туристов на произвол судьбы не бросают. Палатки могут не довезти, что есть, то есть, но людей вернуть, надеюсь, постараются вовремя. Организаторам невыгодно в крупные неприятности влипать. В самом крайнем случае, мы улетим в Америку самолетом.

– Именно это меня и беспокоит.

– Вика, – Громов посмотрел на нее серьезно и слегка торжественно, – пятого января, к отплытию, я обещаю вернуться. А когда вернусь, не оставлю тебя больше ни на минуту. Если ты не будешь против, конечно.

Вика улыбнулась. Она обратила внимание, что в последнее время Юра стал собраннее. Из его глаз ушла ироничная смешинка, он стал меньше шутить, и лишь когда полагал, будто она отвлеклась, задерживал на ней взгляд, и лицо его смягчалось.

– Встретим Новый год вместе? – предложила она. – После спектакля я совершенно свободна. На банкет идти не хочу.

– Я буду счастлив провести этот вечер с тобой.

«Да, – твердо решила Вика, и сердце ее сладко замерло,– в омут и утопиться! Немедленно. Оно того стоит. А дальше, будь что будет».

*

Вечер прошел как в сказке.

После венчания Долговых Вика и Юра посетили торжественный обед, где удалось немного расслабиться и перекусить перед спектаклем. Пока Бекасова носилась по залу, регулируя свет и контролируя расстановку нехитрых декораций, Громов и Завадская тихо сидели на самом последнем ряду и никак не могли наговориться и насмотреться друг на друга. Началась все с того, что Вика попросила Юру помочь ей отрепетировать сложную сцену и подавать реплики по сценарию, но они очень быстро забыли и про сценарий, и про окружающий мир.