Страница 257 из 259
- Она боролась за свои идеалы, - изрекла Егорова, распаковывая картонную коробочку, в которой хранилась тарелка с пингвином. – Я бы на ее месте тоже пошла ва-банк.
Грач тряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. В конце-концов, рядом с ним находилась замечательная, решительная, честная девушка, а он о какой-то иностранной мадам переживает. В комнате кроме них, между прочим, никого нет. Кровать двуспальная, с пружинным новеньким матрацем, который не скрипит и не шуршит… Вот только надо смахнуть эту гору вещей, что Анюта выложила, распотрошив чемодан. Вещам и на полу будет неплохо.
Аня тем временем осторожно вытащила тарелку из опилок и хлопьев амортизационной пены и принялась разглядывать.
- Подойди-ка сюда, Вов.
- Я здесь и в полном твоем распоряжении! - настроенный игриво, он с готовностью плюхнулся на кровать, заставив замечательный матрац прогнуться, а девушку съехать в его объятия.
- Ты помнишь этот сувенир из магазина при отеле? – она увернулась от его настойчивых губ.
- Да, жутко дорогая и бесполезная вещь.
Он проявил настойчивость, и Аня, потрепыхавшись для порядка, замерла и даже ответила на поцелуй. Однако едва он захотел вытащить из ее рук тарелку, высвободилась:
- Вова, пингвины размножились!
- Вот и молодцы, - Володя все же завладел тарелкой и осторожно убрал на столик, с трудом дотянувшись. – По-моему, они плохого не советуют…
- Да погоди ты! -Аня заколотила кулачками по его плечам.
- Ну? – он снисходительно отстранился.
- Тарелка! Ты помнишь, что на ней было нарисовано?
- Пингвин.
- Один, да?
Грач оглянулся на столик, но Аня схватила ладонями его лицо:
- Не смотри! Один пингвин или два? А может, три?
- Два. Нет, один, - он дёрнул головой и все-таки посмотрел на тарелку. – Я не помню, какая разница?
- Там был один пингвин! Он танцевал на льдине. В магазине продавались только такие тарелки, других не было. А здесь их два! – она подскочила с кровати и, схватив несчастный сувенир, развернула к нему рисунком. – Два пингвина, Вова!
- Хочешь сказать, тебе подменили тарелку?
- Хочу сказать, что в том, прежнем мире, она была другой!
Грач вздохнул, честно подумал над ситуацией и спросил:
- Ну и что?
- Как – что?! Это же последствия, понимаешь? Та самая диффузия миров.
- Это обычная тарелка, - сказал Грач, - это ерунда.
- Что тогда, по-твоему, не ерунда?
- Ты меня любишь?
- Какое это имеет значение, когда мир уходит из-под ног?
- Очень большое значение, Анечка. Так ты меня любишь?
- Люблю, - сказала она.
- Вот и я тебя люблю. И наша любовь - не ерунда!
Не давая ей опомниться после такой глубокомысленной сентенции, Володя схватил ее за бедра и повалил на кровать. Аня взвизгнула. Тарелка с двумя танцующими на льдине пингвинами выскользнула из ее рук и упала на ворсистый коврик. Но не разбилась. А сверху на нее полетели остальные мешающие Грачу вещи..
]*
Патрисия Долгов-Ласаль
Она готовилась к этому визиту загодя, расчесывая чисто вымытые волосы и укладывая по хитрой системе, чтобы они красивыми локонами спадали на плечи. Капля духов – за ушами. Тонкая цепочка с миниатюрным сердечком из шкатулки с фамильными драгоценностями - на шею, пусть красиво переливается на груди, манит дотронуться и позволить себе большее, чем просто смотреть.
В том, что она задумала, была важна каждая мелочь. Каждый штрих должен взывать к соблазну. Да, она жаждала соблазнять и не собиралась это скрывать, не собиралась зарывать себя в землю заживо, не попытавшись объясниться. Сегодня или никогда, это был ее последний шанс. Завтра они улетают, и жизнь изменится навсегда. Ничего уже не исправишь, не догонишь, не выцарапаешь у судьбы.
Пат критично рассматривала себя в зеркале, висевшем на двери. Темные синяки под глазами приличествуют вдове и подчеркивают глубину взгляда. Лихорадочный румянец на скулах говорит о неподдельном волнении. Ни грамма косметики – все естественно, искренне, без фальши. Фальшь – это то, что никогда больше не должно с ней ассоциироваться. Ни у кого. И все же…
Она все делала правильно, по давно отработанной схеме, и все же ее не оставляло ощущение, что женщина в зеркале это не она. Что зеркало – кривое и не отражает ее настоящую суть. Вот только и сама Патрисия теперь не знала, кто она такая. Что она такое. И тем более не знала, хорошо или плохо то, что она запланировала на сегодняшнюю ночь.
Она вышла из комнаты после полуночи, легкой тенью пролетев по короткому коридору. Их комнаты находились в противоположных концах, но Пат это не смущало – все равно свидетелей не было, Мухины легли рано, она лично в этом убедилась.
Она надеялась и Ашора застать в постели, мечтала разбудить его поцелуем. Удивить. Покорить. Заставить забыть обо всем. Однако Ашор не спал – сидел за одолженным у кого-то ноутбуком. Пат вошла без стука, поскольку знала, что дверь он не запирает, и замерла у порога.
Ашор резко оторвался от экрана, его пальцы замерли над клавиатурой, а на лице появилось растерянное выражение, быстро сменившееся на вопросительную улыбку. Патрисия неожиданно для себя смутилась, представив, как выглядит ее поступок со стороны (навязчивым и неуместным), но решительно пошла вперед, неслышно ступая босыми ногами по вытертому ковру.
Он встал из-за стола, не глядя захлопнув крышку ноутбука. На нем были только штаны, и он явно не ждал гостей. Хотя в комнате было не жарко, тело его было теплым – Пат убедилась в этом, проведя ладонью по его голой груди.
Ашор, слегка опешивший от такого напора, все же успел перехватить руку прежде, чем она пересчитала пальцами все кубики на его прессе.
- Ты пришла вернуть свой Ключ?
Пат ждала, что он это спросит.
- Нет. Я не достойна быть его хранительницей, ты это доказал.
- Тогда зачем?
- Так трудно догадаться, зачем молодая женщина приходит к мужчине в первом часу ночи – босая и в неглиже?
- И все же я теряюсь в догадках. Прости меня, но со мной не надо расплачиваться, - сказал он очень мягко, опасаясь обидеть. - Все, что я пообещал тебе, я сделаю просто так.
- Это не плата, - она возмущенно повела плечами, - и даже не взятка. Мы квиты: ты спас жизнь мне, я спасла жизнь тебе. Я совсем тебя не привлекаю?
- Я этого никогда не утверждал.
- Ты хранишь кому-то верность?
В его взгляде на секунду мелькнула тоска:
- Нет.
- Тогда что тебя останавливает?
- Пат, я не уверен, что…
- Что это не игра с моей стороны?
- Что это уместно, когда тело твоего супруга еще не успело толком остыть.
- Никто не узнает, - сказала Пат и поспешно добавила: - Я поклялась, что если выживу, изменюсь, перестану лгать и лицемерить. И потому я не буду фальшиво скорбеть о Поле. Поль… Павел умер героем, он спас меня, хотя я не заслужила, но его больше нет, а я есть. Павел спас меня, чтобы я жила, и я хочу жить, хочу быть живой.
В его глазах опять что-то мелькнуло, но погасло прежде, чем Патрисия успела это идентифицировать.
- Ты считаешь меня эгоисткой? Осуждаешь?
- Я не судья, - сказал Ашор. – И не ангел. Мне понятны твои чувства.
- Мне кажется, ты боишься, что все пойдет наперекосяк, если правда прозвучит, но я все равно скажу, - Пат тряхнула аккуратными локонами и подняла на стоявшего перед ней мужчину блестящие глаза. – Ты для меня незаметно стал лучшим мужчиной на свете. Это, конечно, тебя ни к чему не обязывает, однако прошу: не отталкивай меня! Именно здесь и сейчас я не могу остаться без твоей поддержки.
- Только здесь и сейчас? – повторил он за ней.
- Я не претендую на что-то большее. Вечность – слишком громкое слово в моем положении, а я не желаю врать.
Ашор смотрел на нее: задумчиво, заинтересованно и, как ей начинало казаться, зачаровано. Его рука так и сжимала ее ладонь. Пат не отняла ее, а он не выпустил.