Выжить в Антарктиде

– Согласна, но я тебе зачем?

– Как это зачем? С твоей внешностью любая дверь откроется. На меня никто не взглянет. Ты будешь моей группой поддержки. Красивым женщинам мужчины отказывают гораздо реже.

- Ты тоже очень симпатичная. И у тебя есть напор.

- Напора мало, только с ним не получится.

– С Сережей-то получилось, – буркнула Вика.

Признаться, причину того, что Давыдов благосклонно смотрел на гимнастку, она до сих пор не понимала. Может быть, его прельстила ее живость и непосредственность? Хотя саму Вику эти качества больше отталкивали. Она принимала их за навязчивость. Вот только Егорова совершенно не желала этого сознавать и прилипла как банный лист.

– Так ты мне поможешь?

– А что надо-то?

- Да просто рядом постоять и пару раз очаровательно улыбнуться.

Анна наконец выпустила ее рукав и замахала, привлекая внимание Белоконева, топтавшегося в задумчивости под нависающей кормой спасательного шлюпа.

– Эй, Геннадий Альбертович!

Белоконев встрепенулся. Вика тяжело вздохнула. «Надо было все-таки идти роль повторять», - подумала она.

– Геннадий Альбертович, мы к вам, – Анна остановилась напротив и улыбнулась как можно обаятельнее. – С вами, надеюсь, все хорошо? Этот французский разбойник не сильно вас помял?

– Да нет, что вы, спасибо, – историк смутился, невольно дотрагиваясь до пострадавшего затылка. – Врач меня даже не стал бинтовать – помазал зеленкой.

– Да, волосы у вас теперь зеленые, – отметила Анна со смешком.

– Он старался быть аккуратным, – Геннадий постарался защитить врача.

Как и предвидела Анна, разговаривая с ней, поглядывал Белоконев в основном на молчащую Вику. Но Егорова не унывала:

– Так обидно, что француз лишил нас удовольствия услышать продолжение.

Вика, которой Геннадий уделял гораздо больше внимания, наконец-то изобразила улыбку. Историк в ответ просиял.

– А ведь и правда, самое интересное я рассказать не успел! – воскликнул он, слегка оживая. – Я как раз собирался переходить к наиболее загадочной и поразительной части.

– Ужасно! И как бы нам услышать окончание? – Анна тоже оглянулась на Вику, незаметно пихая ее локтем в бок. – Вы не можете хотя бы кратенько поведать про заброшенную старую базу? И что у вас за догадки по поводу антарктической цивилизации.

– Вам действительно интересно?

– Очень, – подтвердила Вика, получившая вторичный тычок в бок. – Мы сгораем от нетерпения.

Блестящие девичьи глаза и улыбки подкупили Геннадия. Вот только пригласить их покинуть неуютную палубу и направиться к нему в каюту, на что втайне рассчитывала Егорова, он не догадался.

– Ну, хорошо, я расскажу, – заявил он, облокачиваясь на подвернувшийся ему под руку красный ящик с противопожарным оборудованием. – Есть свидетельства, что СССР в сороковых годах, сразу после войны с фашистской Германией проявил весьма настойчивый интерес к Антарктиде. Вот вы, милые дамы, знаете, когда были построены первые антарктические советские станции?

Вика пожала плечами, но Анна к ее изумлению ответила очень быстро:

– В середине 50х годов, мой дед был участником Первой антарктической. Он Мирный строил.

– Ах, вот почему у вас такой жгучий интерес к Антарктиде! – воскликнул Белоконев, переводя взгляд на Егорову. – Вот только Первая экспедиция 55-го года была, как оказалось, не первой. В прессе об этом не трубили, но антарктические проекты заложили еще в тридцатых годах 20 столетия, одновременно с немцами, американцами, аргентинцами и англичанами. Это было закономерно, и даже Вторая Мировая не смогла надолго отвлечь Сталина от его планов. Про покорение Арктики, спасение «челюскинцев», «папанинцев» на льдине, перелет Чкалова через Северный полюс советские газеты писали взахлёб. А вот про строительство экспериментальной станции в глубине Земли Королевы Мод и того же Папанина, но в Антарктиде, не писал никто, несмотря на героизм и потрясающие находки, которые мы там сделали. Казалось бы, почему так? – Геннадий вновь посмотрел на Вику.

– Почему? – эхом отозвалась она.

– Все дело в тех самых находках, из-за которых Сталин лично наложил на исследования гриф секретно!

– Я где-то читала, что в Антарктиде есть пещеры, и в них творятся странные вещи, – Анна проявила нешуточную заинтересованность. – Говорят, под слоем льда кипит жизнь, в том числе разумная. Из глубоких пещер иногда вылетают неизвестные науке аппараты и нападают на людей, если те оказались поблизости и стали ненужными свидетелями.

– Боже мой, никаких аппаратов, НЛО и разумной жизни под льдом! Что за каша у вас в голове, милая барышня? – от неподдельного волнения Белоконь сдернул очки и принялся вертеть их в руках. – Эта мистическая чушь… я не понимаю, зачем ее постоянно цитируют! Столько всего нагородили, только диву даешься. Якобы там был создан Четвертый рейх, прятался выживший Гитлер с Евой Браун, а на американский флот под предводительством адмирала Берда, когда они задумали Гитлера выкурить, из-под воды выпрыгивали какие-то летающие диски. И ведь верят! Верят, господи! Однако нет и нет! Все это неправда, чушь, сказки, о которых в приличном обществе и говорить неловко!

– Тогда где же правда? – спросила Вика.

– Неоспоримый факт, что капиталистические страны начали активно делить Антарктиду перед второй мировой войной. Дело в том, что в международном праве практиковалось следующее: кто первым открыл новую землю, воткнул в нее флаг, тот и застолбил за собой территорию. Советское правительство в январе 1939 года даже заявило официальный протест из-за того, что США, Англия и Норвегия разделили между собой на сектора земли, некогда открытые российскими мореплавателями – Беллинсгаузеном и Лазаревым[1]. Правда, разделили они их только на карте. Да и война с гитлеровской Германией на время отвлекла их от дорогостоящей затеи. Но тут вперед неожиданно для всех вырвались сами немцы. Их интерес к Новой Швабии, как они называли Землю Королевы Мод, стал предметом спекуляций, но это не означает, что его не было. Немцы составляли точные карты, строили перевалочные пункты на антарктическом побережье, сбрасывали с самолётов флажки со свастикой – межевали территорию. Да что уж там говорить: все наши станции до сих пор пользуются медными кабелями связи, которые проложили немецкие субмарины в тридцатых-сороковых годах! Так что Германия всерьез полагала, что пришла в Антарктиду надолго. Но нацисты ничего не делали просто так, без дальнего прицела. У них были конкретные четкие планы…

Вика облокотилась о перила и смотрела на вязкие холодные волны. Она могла бы уже уйти, эти двое вели беседу столь оживленную и самодостаточную, что не сразу заметили бы ее отсутствие. Но она не уходила, потому что тоже невольно заинтересовалась. Созерцая пустынный океанский простор, Виктория прислушивалась к рассказу историка.

– Да-да, точно, об этом я тоже читала, – подхватила Анна, – фашисты построили во льдах базу и незадолго до разгрома вывезли туда все самое ценное.

– Вывезли или нет, трудно сказать, – заметил Белоконев с горячностью, – намерения такие у них были, но они, скорей всего, толком ничего не успели. Дорого, сложно и далеко. Но строительство велось, да, и очень активно. Даже в годы войны. После победы в руках советских военных оказались подробные данные немецкой аэрофотосъёмки Земли Королевы Мод. А так же все находки, сделанные в ходе антарктической экспедиции под руководством рейхмаршала Геринга.

Сталин решил добытым материалом немедленно воспользоваться, и это не понравилось лидерам других стран. Ведь Антарктида не имеет своего населения, она как бы ничейная, но в ее землях таится много полезных ископаемых, а лед содержит более 70% запасов всей пресной воды на планете. Очень лакомый кусочек. Желая присвоить себе лучшие территории, американцы предприняли несколько научных и даже военных экспедиций и развязали антисоветскую кампанию в прессе, требуя отстранить Советский Союз от дележки антарктического пирога[2].

Анна засмеялась: