Выжить в Антарктиде

– А чего хочешь ты?

– Хочу, чтобы все вернулись домой живыми и здоровыми.

Аня склонила голову и посмотрела на его широкие плечи, на мускулистую шею, видневшуюся в вороте распахнутой куртки, и четко выделяющийся на фоне темных скал профиль. Володе попала в глаз соринка, и он, прищурившись, мазнул по уголку глаза указательным пальцем. Ладонь у него была широкая, сильная – Анино предплечье до сих пор помнило, как он удерживал ее, не давая убежать. Егорова улыбнулась своим мыслям, но тут ей показалось, что Грач заметил, как она пялится на него, и отвернулась.

– Прости, но вопрос обо всех даже не стоит, – поспешно произнесла она. – Например, что ты предпримешь: будешь защищать Пашу с женой или спасать своего напарника? Дима, по-моему, в серьезной опасности. Судя по тому, что рассказал Кир и что рассказал ты сам минувшей ночью, вы с ним оба под прицелом. Как бы вам не организовали несчастный случай.

– Дмитрий Арсеньевич хороший, – влез Кирилл. – И Ашор хороший. А Патрисии нельзя помогать, она никого не любит по-настоящему.

– Устами младенца, Володя, – Аня грустно усмехнулась. – Павел Долгов жену свою не сдаст, уж поверь мне. Эта змеюка ему под кожу забралась. Будет погибать, но руку на нее не поднимет и мстить не станет – простит с улыбкой на устах.

– Так только родители своих детей любят – без условий, - возразил Грач. – У мужа к жене совсем иные чувства.

– Откуда тебе знать? Ты же никогда не был женат.

– И слава богу.

Аня нахмурилась.

– Как мы Доберкура обхитрять будем? – задала она вопрос. – Он у них заводила. Может, сразу на него накинуться, связать и запереть в каком-нибудь бункере? Есть на станции бункер?

– Понятия не имею. Но если мы устроим тюрьму, понадобятся охранники, а нас и так мало. Тюрьмы, знаешь ли, дорогое удовольствие даже для мирной жизни. Следить за ним придется, другого пути не вижу.

– Доберкур обязательно захочет сбежать с артефактом в руках, и чтобы отход был нормальный. Думаю, он будет вести себя скромно до тех пор, пока за нами вертолет не прилетит. Его нельзя к «солнцу» подпускать, тогда, может, и обойдется.

– Они с Патрисией обсуждали еще какие-то ловушки на пути в пещеру, – вставил Кирилл, напряженно прислушивавшийся к разговору. – Я забыл сразу сказать.

– Ловушки мы тоже будем иметь в виду, – Аня приобняла мальчика за плечи. – Кто предупрежден, тот вооружен. Но я вот что думаю… Володь, может, Доберкуру пригрозить чем-нибудь? Намекни ему, что мы в курсе, и чтоб не вздумал ножи нам в спину метать.

– Было бы неплохо узнать о его настоящих планах, – задумчиво проговорил Грач, – только он соврет, недорого возьмет. Со мной он точно изворачиваться будет, а предъявить ему толком нечего, намерения не в счет. Получится, мы его предупредим, а он так и останется пауком в темном углу сидеть, сети плести. Надо бы ему наживку подкинуть, чтобы зацепило его. Кто у нас неучтенный фактор?

– Ашор? – предположила Аня и посмотрела на Кирилла.

– Ашор, – согласился Грач. – А еще ты и Патрисия.

– Почему Патрисия?

– Она же в тайне от Доберкура пистолетом разжиться хотела, верно? Значит, французы выступают порознь, есть, есть между ними трещины! Найти бы их да расширить.

Егорова хмыкнула.

– Не моя это идея – Димкина, он планировал тебя о такой услуге просить, – быстро добавил Грач. – Но если хочешь знать мое мнение, мне это не нравится. Стравливать этих гадюк может быть опасно для здоровья.

– Я подумаю еще, – сказала Аня. – Однако, зацепка есть. Я заметила сегодня, что Доберкур с Сережей спелся. Перемигивались они все, шептались о чем-то. Могу через Давыдова попытаться.

– Подожди на рожон лезть, – Грачу, кажется, и правда эта затея не слишком нравилась. – Сначала на станцию придем, с Ашором пообщаемся, с Димой. Там и решим.

– Я тоже буду за французами следить! – снова влез Кирилл. – Я осторожно умею, так, что никто не догадается!

– Ты уже провалился, герой, – фыркнула Аня. – Твоя задача теперь другая. Делай вид, будто ты не юный гений сыска, а слабый и глупый мальчик, который не представляет никакой опасности. Притворись, что ты устал, испуган, на грани – усыпи бдительность.

– Ага, я смогу! – обрадовался Кирилл.

– И ты с нами не знаком, – вставил Грач, – нам ничего о своих подозрениях не говорил, а мы ничего не спрашивали.

– Ясное дело! – мальчик кивнул с важным видом. – Буду вести себя, как партизан в тылу врага.

– И без самодеятельности! – Грач погрозил пальцем. – Никуда нос свой не совать и нарочно не подслушивать – только по моей команде, ясно?

– И Ашора, да?

– И Ашора, – согласился Володя, но не больно уверенно. – Надо действовать согласованно, чтобы друг другу по незнанию не навредить.

Аня подумала, что дети быстро переключаются с одно на другое. Кирилл больше не вспоминал о пропавшем в дымке Артеме, не трясся в истерике и смотрел в будущее с оптимизмом. А вот им с Грачом так быстро забыться, увы, не получится. Проблемы росли как снежный ком, а ведь это было только начало.

– С тобой, Аня, мы тоже не знакомы, – предупредил Володя. – Все в рамках «я охотник, ты дичь». Чтобы Доберкура провести, нам не стоит лишний раз светиться вместе. А минувшая ночь в палатке… скажем, ты усыпляла мою бдительность, и я тебе временно поверил. Поняла?

– Да.

– Справишься?

– Не в первый раз, – вздохнула Егорова.

Она снова покосилась на него украдкой. Когда Володя был напряженным и задумчиво-мрачным, то вновь становился тем опасным человеком, что пугал ее до дрожи. Пугал и возбуждал одновременно. Делать вид, что они враги, будет трудно – куда трудней, чем прежде, пока у Ани еще не появилось надежды.

*

На станции Надежда, куда они наконец-то добрались, жизнь кипела, но кипела как-то безрадостно, настороженно. Пахло едой, дымом и обреченностью, и только Патрисия среди серьезных, сосредоточенных лиц смотрелась экзотической птицей: чистой, румяной и благоухающей цветочным шампунем. Павел Долгов поглядывал на жену то сердито, то недоверчиво, то с тайным восхищением, и вид его, на Анин незамысловатый вкус, был преглупейшим. Ей лично никогда не нравились люди, не умеющие держать свои эмоции в кулаке.

Аня подсела за стол к Сергею. Тот, как ни в чем не бывало, налил ей в кружку чай и пододвинул чистую ложку, а Белоконев поставил перед ней дымящуюся рисовую кашу с какими-то овощными вкраплениями.

– Устала? – сочувственно шепнул Давыдов.

Аня подняла голову и первым делом натолкнулась на взгляд Доберкура, сидящего напротив.

– А кто из нас не устал? – вопросом ответила она, поворачиваясь к Сергею.

Тот помялся, явно желая поговорить, но стесняясь обстановки и свидетелей. Аня, помня о своих намерениях, решила немного ему помочь.

– Ты меня впечатлил, Сережа, держался сегодня достойно. Впрочем, иного не ждала.

– Спасибо, – он с облегчением улыбнулся. – Слышал, тебе в лазарете тяжело пришлось.

– С нами не было толкового врача, вот что огорчает.

– Плохо, что наши ряды так быстро редеют. Игорь, Сергей с Катей, Илья, Петр, а теперь еще и третий вертолетчик, Артем. Шесть человек разом.

– С Артемом странная история, – Аня, споро разделавшись с недосоленным ужином, пригубила чай. – За горячим источником как будто туман висит, и по нему сполохами пробегают световые волны. По небу так раньше пробегали, а теперь везде. Сначала кажется, что за завесой все сохранилось на своих местах, и видно вроде бы хорошо, вот только потом приглядываешься и понимаешь, что это уже не та долина.

– В смысле?

– Как нарисованное все или отражение в зеркале – мне трудно сформулировать... Мы камни кидали, и они просто исчезали. Без вспышки, без грохота, раз – и нет. И на землю не падают, и на той стороне ничего не меняется. А сам туман колышется, словно живой. Жутко, если честно.

– Похоже на пузырь, про который Пат рассказывала?

– Понятия не имею, – Аня снова посмотрела на Доберкура, который, кажется, прислушивался ко всем ведущимся в комнате разговорам сразу. – В физике не сильна. А Пат хранит молчание.