Выжить в Антарктиде

– Надо бы градусник поискать, – обмолвился Юра. – На метеостанции должен быть.

С окружающим миром опять происходили перемены. Тучи побледнели, но не рассеялись и продолжали шустро ходить над долиной по кругу. Совершенно четко просматривались размеры сформировавшегося смерча, он занимал все видимое небесное пространство. Облачный покров висел высоко, но вид вращающейся над головой зловещей воронки оптимизма не внушал. Мужчины часто поглядывали на него, но не комментировали.

Добравшись до метеостанции и уложив тело Симорского на пыльный пол, они, отдавая дань традициям, сняли шапки и замерли в скорбных позах.

– Молитву кто-нибудь знает? – без особой надежды спросил Долгов.

Таких среди них не нашлось.

– Что ж, спи спокойно, Игорь…

Они вышли из метеостанции, и Громов спросил:

– Теперь что делать будем? Кто останется на станции, и кто пойдет к вертолету?

- Предлагаю, за остальными послать меня и Павла, - ответил Ишевич, - в пути мы немного побеседуем, а ты, Юра, помоги Ашору навести здесь хоть какой-то порядок. Вику в этом отношении напрягать не следует.

– Да и Ашор тоже ранен, – вздохнул Громов. – Ладно, потихоньку уберемся в спальне и в кают-компании. Забьем разбитые окна фанерой, выметем пыль и попробуем протопить баню – уставшим людям потребуется горячая вода. А с ДЭС будем завтра разбираться.

– Нормальный план, – кивнул Павел. – Пойду осмотрю и заправлю квадроцикл. На нем удобнее вещи перевозить, пусть их совсем мало осталось.

– Вон ангары, две наших канистры с бензином там, – указал Юра. – Мы с Димой часть вещей в контейнере оставили.

– Ну, а я на метеостанции немного покопаюсь, пока ты возишься с квадроциклом, поищу записи за 1950 год,вдруг сохранились, – сообщил Ишевич.– Если тогда с погодой происходило то же, что и сейчас, специалисты обязательно это отметили.

– Веское доказательство будет, – одобрил Юра.

– Доказательство и своего рода прогноз. Хорошо бы представлять, что нас ожидает, – и Дима невольно задрал голову к облачной воронке в небе.

Метеостанция, не считая крошечной прихожей, состояла из одной единственной комнаты. По одной стене шли какие-то стенды с приборами, укрытые чехлами, а по другой стоял конторский светлый стол и шкаф, забитый папками и книгами. Всюду лежал толстый слой пыли, но наличие чехлов Ишевичу понравилось. «Значит, все же готовились к эвакуации», – подумал он.

Дима открыл шкаф и принялся снимать с полок, бегло просматривая, книги и рукописные журналы. В основном это были сугубо научные записи, протоколы экспериментов, дневники метеорологических наблюдений и журналы связи, где фиксировались радиограммы, полученные и посланные. Он отложил два журнала за январь и февраль 1950 (последний был заполнен наполовину), чтобы изучить позднее, и перешел к столу.

Из-за пыли он не сразу увидел, что посреди пустой столешницы лежала обычная ученическая тетрадка в коленкоровом переплете. Дима взял ее в руки и, отвернув лицо, чтобы не расчихаться, аккуратно стряхнул пыль.

Тетрадь оказалась зеленого цвета с пожелтевшими от старости страницами, исписанными четким красивым почерком. То, что она лежала на самом видном месте, значило очень многое и походило на указатель или записку.

Дима с жадностью открыл тетрадь и углубился в чтение. Это было что-то вроде личного дневника, который вел один из метеорологов. Ишевич не утерпел – заглянул в самый конец и присвистнул.

К сожалению, времени разбираться с дневником почти не осталось, пора было ехать в лагерь, и Дима отнес все найденное в шкаф, положив отдельно от прочих бумаг. Он пообещал себе, что вечером обязательно сюда вернется.

*

Виктория Завадская

Когда Ишевич и Долгов ушли в лагерь (ушли пешком, так как дорогу основательно занесло, и квадроцикл пришлось оставить), Громов взялся руководить обустройством временного убежища. Накануне он уже успел слегка покопаться на складе, и примерно представлял, что где лежит и чего имеется с избытком.

В избытке были бутылки с дистиллированной водой (которую пить нельзя, но Ашор с удовольствием использовал ее для обеззараживания ран), ржавые консервы (их требовалось перебрать на предмет вздутостей), строительные инструменты и всевозможные технические детали, начиная от проводков и заканчивая шестеренками. Ведра и тазы по большей части прохудились и ждали лудильщика. Постельное белье насчитывалось в большом количестве, но слежалось и отсырело. Стирального порошка и спецсредств для уборки, понятное дело, не было, их заменяли мыло и сода.

Окинув мысленным взглядом площадь работ, Юра притащил в кают-компанию таз в водой и усадил на стульчик Вику, попросив перемыть посуду. Пока Ашор там же протапливал чугунную печь, Громов вооружился столярными инструментами и заколотил два разбитых окна, замазав на остальных щели замазкой.

– Ты на ДЭС заглядывал? – спросил Громова Ашор, заправляя две оставшиеся керосиновые лампы. Пришлось вскрыть новую бутыль, так как в старой, раскупоренной, остатки слишком быстро выдохлись, потеряв нужные свойства.

– Еще нет, - Громов, зажав под мышкой молоток, выбирал коробку с гвоздями других размеров. - Обычно полярники оставляют генератор в полном порядке, чтобы его можно было моментально запустить, но тут прошло столько лет… проводку надо будет сначала проверять. На улице провода провисли и перепутались, некоторые участки придется воссоздавать с нуля.

– А ты разбираешься в электрике? – спросила Вика.

– Совсем немного. Я не электрик, но общие вопросы, наверно, решу. Не бойся, током меня не убьет, – Юра улыбнулся и отправился менять доску на прогнившем крыльце.

Вика, немного освоившаяся с глухой болью, отдававшейся в спине при каждом наклоне, взялась развешивать белье на просушку. Оказывается, предусмотрительные полярники еще до нее придумали использовать пространство возле печки для схожих нужд, и сейчас ей оставалось лишь натянуть крепившиеся к стене веревки, зацепив петельками за гвозди в противоположном углу.

Ашор сходил за водой к источнику и принялся за влажную уборку. Он собирался превратить кают-компанию в лазарет для раненых вертолетчиков и потому подходил к гигиене максимально ответственно. Поглядывая на суетящуюся Викторию, Ашор посоветовал ей умерить активность.

– Обезболивающее у нас в дефиците, а впереди полная неизвестность. Не стоит надрываться в первый же день.

– Я понимаю, только кто ж, кроме нас, все это делать будет, – ответила Вика, но все же присела на стул передохнуть. – Как ты думаешь, сколько времени мы тут проведем? Нас вообще будут искать?

Ашор оперся на швабру и взглянул на нее из под упавшей на лоб обгоревшей челки:

– Будут. Но не стану тебе врать: возможно, что и не найдут.

Вика вздохнула и кивнула, давая понять, что ценит горькую правду.

– Мы с Юрой видели странный луч, который бил из горы в небо. Он не говорил?

– Нет.

– Свет от луча был какой-то неправильный, темного оттенка. Фиолетово-красный. Он растекался по облакам, загибаясь вниз на манер зонтика. Словно и не свет вовсе, а … нечто, способное сворачиваться под углом. Никогда прежде такого не встречала. Что он мог означать?

– Если я правильно понимаю происходящее, то так проявило себя устройство, за которым охотится Патрисия. Мы все оказались под своеобразным «колпаком».

Вика помолчала, наблюдая за ним. Фокусник вновь принялся орудовать шваброй. Предлагать ему помощь и указывать, чтобы берег силы, она не стала, просто взяла тряпочку, которой протирала стол и полки в шкафу, и начала оттирать грязь с остальных поверхностей.

- Можно узнать, почему ты сменил профессию врача на профессию иллюзиониста? – спросила она. - Из тебя бы вышел отличный доктор. Я видела, как ты заботился об Игоре, хотя совершенно его не жаловал.

- Мои учителя не считали, что из меня выйдет толк.

– Они ошиблись. Почему ты им поверил?

– Это очень скучная история.

– Не вижу ничего скучного в твоей биографии.