Выжить в Антарктиде

Пошатываясь, Ашор направился к канатной дороге. Он постепенно приноравливался, и шаг его становился уверенней и тверже. Он учился отрешаться от боли, сосредотачиваясь на иных раздражителях.

Трудней всего было бороться с болью душевной, Ашор корил себя за то, что не заставил Вику отказаться от экскурсии. Девушка рвалась к любимому человеку, но если бы она находилась в лагере, то уцелела бы – как и Катя. Однако очень скоро взгляду Ашора открылись остатки долины Чаруского, и до него дошло, насколько он ошибся с оценкой. Еще не видя всей картины – обзор заслоняли уменьшившиеся в размерах горы – Визард проникся безысходностью. Пейзаж полностью перекроило взрывом. В лагере погибли все, кто там находился.

Возле оползня на месте будки смотрителя, проход перегораживал вздыбленный трос от подъемника, справа валялась искореженная кабина. Глаз зацепился за неуместно яркое цветовое пятно. Человек? Может, еще жив?

Ашор бросился к кабинке и увидел двоих. Полузаваленный камнями, в неестественной позе лежал мертвый мужчина. Он упал с верхотуры и почему-то был без верхней одежды – наверное, мощным потоком воздуха с него сдернуло ее, как это иногда бывает при авиакатастрофах. А вот женщине не повезло, она осталась в кабине, поскольку осколок трубы пробил грудную клетку и пригвоздил к креслу. К ужасу, она еще дышала, а значит, у нее было время все осознать. Сейчас ее глаза уже подернулись пеленой, на посеревших губах засыхали пузыри розовой пены, а тело конвульсивно подергивалось. Несчастная испустила дух прямо на руках у Визарда.

Его замутило. Это зрелище оказалось запредельным даже для его, казалось бы, стальных нервов. Не помня себя, Ашор отбежал на несколько шагов, и его вырвало.

Слегка оклемавшись, он уселся прямо на землю и закрыл лицо руками. Итак, все мертвы, а он выжил. Сказались и годы тренировок, и умение выходить сухим из воды, и просто невероятное стечение обстоятельств. Но что ему теперь делать со своим невероятным спасением? Ашор чувствовал себя потерянным и разбитым. Физическая боль вернулась и принялась терзать тело. Мокрая одежда, в том числе от крови, опасно липла к коже. В горле першило.

– Так не пойдет, – произнес он вслух, поднимая голову, – остается еще Надежда.

Он закрыл глаза и представил карту, восстанавливая ее во всех подробностях. Окрестности изменились, и требовалось понять, какой из проходов приведет к цели. Впрочем, остались ли проходимы отмеченные на карте горные тропы или их завалило, станет понятно лишь на месте. Приходилось снова полагаться на удачу.

– Надеюсь, я не исчерпал ее сегодня до конца, – пробормотал Ашор и встал.

Он заставил себя потратить время на поиск одежды покойника. Он подобрал что-то вроде олимпийки (грязную, немного порванную, но почти сухую), шапку и куртку. Ашор переоделся, поправил повязку (кровь у него загустела и рана не мокла так сильно, как раньше) и отправился в путь.

Вокруг творилось нечто невообразимое: ветер носил тучи пыли, небо почернело от дыма и мусора, земля до сих пор периодически содрогалась, словно где-то внутри горы ползали гигантские червяки. Над перевалом разливался странный низкочастотный гул, от которого ломило в висках.

Ашору было очень горько от того, что все так получилось. Он тосковал и оплакивал Викторию –  красивую, милую девушку, которой еще жить и жить. Он хотел даже пробраться к почерневшему остову вертолета, чтобы разыскать ее тело, но отказался от идеи. Видеть ее обугленной, переломанной  – нет, лучше запомнить ее живой.

Он шел очень долго. Замерз, отупел от боли в плече и адского жжения в обожженной коже, измучился спотыкаться и падать на острые камни – а падал он все чаще и чаще. Но у него было неоконченное дело – то, ради чего его послали в Антарктиду. Он не имел права умереть, пока не выполнит обещание.

*

Это опасное приключение началось для него минувшим летом. В аэропорту Милана, когда он ждал посадки на рейс в Санкт-Петербург, в соседнее кресло подсел ничем не примечательный человечек. Ашор возвращался с международного фестиваля иллюзионного искусства, где взял Гран-при и заключил выгодный контракт на серию выступлений в Монте-Карло. Он все еще не решил на счет своего будущего и сомневался, будет ли оно и дальше связано с искусством иллюзий или Гран-При это достаточно высокая вершина, чтобы поставить точку. Ашор всегда считал, что уходить надо на пике славы, но человечек в светлом клетчатом пиджаке неожиданно внес сумбур в его размеренные размышления.

– Альберт Константинов, если не ошибаюсь? – негромко произнес он по-русски.

Это имя не звучало уже столько лет, что Ашор отвык от него. Никто из новых знакомых не был в курсе его прошлого, и значит, ниточка, за которую собрался потянуть незнакомец, выбилась из клубка, занесенного песком забвения.

Человечек тем временем вытащил из нагрудного кармана телефонную трубку и вручил Ашору:

– Вам звонят!

Телефон, словно дожидаясь отмашки, и впрямь зазвонил. Альберт-Ашор с тихим вздохом констатировал, что пришло время отдавать старые долги. Он взял трубку и, нажав клавишу приема, поднес к уху.

– Привет, Алик, – услышал он голос Вещего Лиса. – Ты мне нужен.

Отказать Лису он не мог.

Спустя семь часов они встретились в одном из ресторанчиков на Невском проспекте, заполненном разноязыкими туристами.

– Ты не сильно изменился, Лис, – сказал Ашор в адрес красиво стареющего мужчины в простой синей тенниске, но с дорогими швейцарскими часами на правом запястье.

– А вот о тебе, Алик, такого не скажешь. Возмужал и заматерел. Даже неловко отвлекать от дел.

– Я помню, что обещал. Один раз и без лишних вопросов.

– Я знал, что могу на тебя положиться.

– Чего ты хочешь?

– Нужна, так сказать, генеральная уборка, и ты самый подходящий кандидат.

– Неожиданно. И кого нужно убрать? – грустно усмехнувшись, спросил Ашор.

– Не кого, а что, – поправил Лис. – Ты мне тут не передергивай! Тоже мне, шутник, всю аллегорию испортил.

– Извини.

– Ладно. Надо убрать кое-какие вещи на их законное место и произвести внушение, чтобы впредь не повадно было чужое хватать. Как говорится, не вами положено и не вами взято будет. Но все сделать надо предельно корректно, войну не развязывать. Я к тебе обратился потому, что ты никогда не числился в нашей обойме и ни в чем предосудительном не замечен. Если кто нас и свяжет между собой, то не сразу.

– Ты не обязан оправдываться.

– Спасибо, Алик. Приглашение на свадьбу уже получил?

Ашор удивился.

– Значит, сегодня-завтра получишь. Не отказывай жениху. Его невеста цирк любит, а ты же у нас лучший иллюзионист в мире. Вон, даже диплом есть, с печатью и подписью.

– Что-то я не пойму ничего, – сказал Ашор.

– Наш Ключ всплыл.

– Какой ключ?

Вещий Лис нахмурился, потому что не любил это вспоминать:

– Тот самый, который у меня стащила Гвен Ласаль. Не делай вид, будто забыл самое главное.

Историю с Ключом Ашор знал, что называется, из первых уст, но восстанавливал ее по частям в течение года, пока валялся прикованный к постели. В тот мучительный период единственным его развлечением было слушать да запоминать.

Вещий Лис некогда был влюблен в одну французскую аристократку, и та отвечала ему взаимностью. Но роман, начавшийся как банальная мелодрама, сначала превратился в шпионский триллер, а под конец выродился в трагедию. Обманом выкрав у Лиса Ключ, Гвен Ласаль пропала на много лет – как оказалось, вышла замуж, родила дочь. Лис страдал, разгребал последствия и проклинал вероломную француженку. А та страдала не меньше. Для нее любовь к русскому антагонисту не была ни фальшивой, ни преходящей. За нее она в конечном итоге и поплатилась. В смерти Гвен Лис винил только себя, но ничего уже не мог поправить.

– Оказывается, Гвен оставила мне письмо, – сказал Лис. – Все эти годы оно лежало у нотариуса, ждало своего часа. Недавно я его прочел…

Ашор молча ждал, когда обычно властный и не знающий сантиментов мужчина справится с нахлынувшими эмоциями.