Отданная вампиру

— Я остался один, — сказал Вандер. — Не то что бы стал одержим местью… но ничего не понимал и хотел разобраться в произошедшем. В посёлок меня не пустили. Лезть на рожон я не стал. Продолжал учиться, но… Мои природные способности были довольно слабыми.

— Ты просто перфекционист, — улыбнулась Санти.

— Я реалист. И понимал, что, возможно, никогда не разберусь в произошедшем. Так что я стал искать способы увеличения собственной магической силы… И нашёл. На свою голову.

— Ты…

— В этом доме, — голос Вандера стал тише. — Жила одна… особа. Она обещала мне то, чего я так хотел. Силы. Долгожительства. Молодости. Усиления колдовского дара. И взамен просила не так уж много…

Я обернулась, пытаясь заглянуть ему в лицо, но Вандер покачал головой и снова стал перебирать, поглаживая мои волосы.

— Что ты замолчал-то? — фыркнула Санти. — Тела свежего она хотела. И крови. А в теле ты ей отказал, чем весьма обидел лою.

— Это давнее проклятие, — сказал Вандер. — От него можно избавиться, передав другому. Оно характеризуется потребностью в крови, свежей человеческой крови. Попутно действительно усиливается колдовской дар. Я даже смог вызвать из небытия Санти… с самоубийцами это проще. И она, вроде бы, не против. Но я не могу уйти отсюда. Точнее… могу. Но за пределами этого дома в светлое время суток… точнее, от рассвета до полуночи, жажда крови становится нестерпимой. Я боюсь, что не справлюсь с собой — пробовал несколько раз. Это ужасно. Куда там волкулакам — я становился почти неуправляемым зверем. Если бы не Санти, давно бы уничтожил хутор.

— Так что братец живёт затворником уже больше сорока лет, — подытожила Санти. — В стенах дома он не стареет, не нуждается в пище и прочем… А выходить, сдерживая себя, может всего на несколько часов.

— Тот волкулак пришёл сюда совершенно неожиданно, — сказал Вандер. — Меньше всего на свете я ожидал увидеть его здесь, спустя столько лет. Впрочем, они живут очень долго. Иные и до двухсот лет дотягивают.

— Зачем он пришёл? — сказала я, просто чтобы что-то сказать. Мысли путались.

— Я думаю, сестрёнка, как обычно, недооценила себя. И он искал её. Это единственное объяснение. Как раз была годовщина её смерти.

— Искал меня, а нашёл тебя, — кровожадно оскалилась Санти. — Нас.

— Этот Варг так и замер, увидев её… такую. Не сопротивлялся. Возможно… — Вандер покосился на призрака. — Может, надо было дать ему шанс оправдаться.

— У него был шанс. Тогда. Там. Ты всё сделал правильно. И тогда. И сейчас.

— Ты мне очень дорога, Лари, хоть мы и знакомы всего ничего, — вдруг сказал Вандер. — Знаешь, говорят, так бывает. И я боюсь, что наложенное на дом и его обитателей проклятие может коснуться и тебя, а я бы не хотел… Лучше тебе уехать и быть свободной.

Светлячки начали гаснуть, а небо розоветь первыми рассветными лучами, и Вандер торопливо вернулся в дом.

Его организм не нуждался во сне в том смысле, в котором нуждается обычное человеческое тело, и тем не менее, иногда Вандер спал. Замирал с закрытыми глазами, кажется, даже дышать переставал. Вероятно, это было сродни чему-то вроде глубокой медитации.

Недавно в одной умной книжке про такое прочитала. В этом доме находились очень интересные книги — надо же было чем-то себя занимать целыми днями.

Вандер лежал на спине — не на кровати, которую оставил мне, а на софе. Тёмные ресницы, тёмные длинные волосы разметались по плечам, бледная гладкая кожа, руки сложены на груди... Красивый. Мужественно красивый, притягательный. Пугающий… а впрочем, наверное, уже нет. Для меня — точно нет. Другой на его месте мог бы испытывать ко мне отвращение, мог воспользоваться моим зависимым положением, а он… нет, ничего подобного. Сочувствие. Тепло. Желание помочь.

А если это было единственное желание, которое я в нём отныне вызывала? Жалость?

Я остановилась в паре шагов. Подошла ближе.

Мне не хотелось, чтобы пережитое с волкулаками навсегда отвратило меня от той чувственной стороны жизни, которую я познала с Вандером. С ним я не чувствовала себя униженной вещью. Неужели эта сторона закрылась для меня навсегда?

Я вытянула руку и попыталась сосредоточиться. Проснувшийся дар, которого мой отец так боялся, ещё плохо мне подчинялся. Но я тренировалась…

Дзынь! Почти беззвучно отскочила пуговица с одетого на голое тело камзола Вандера. Дзынь! Ещё одна…

Он не просыпался, а я, пьянея от восторга из-за собственных новых возможностей, смотрела, как, повинуясь моему безмолвному приказу, отлетают пуговицы. Наконец, не осталось ни одной, полы камзола разошлись в стороны, открывая моему взгляду ровную поджарую грудь моего мужчины. Моего!

На его простых домашних брюках пуговиц не было. Но они были свободными — и я, всё так же управляя невидимой силой, осторожно потянула их вниз. Это было уже сложнее, и тем не менее, удалось. Вандер чуть пошевелился, но, кажется, не вышел из своего забытья.

Тогда я приблизилась, шаг за шагом, оценивая собственное состояние. Страх всё ещё жил во мне, но благодаря абсолютному доверию, которое я испытывала, он отступал, съёживался рядом с Вандером. Таял, как грязный весенний снег на солнце.

Я наклонилась и коснулась губами его расслабленного члена. Провела языком от основания до головки и обратно. Осмелев, взяла в руки, погладила, приподнимая. А потом взяла в рот.

Вандер проснулся почти сразу же, приподнялся, глядя на меня чуть расфокусированным жарким взглядом. Член приподнялся тоже, и чувствовать его нарастающее возбуждение было… приятно. Очень.

— Не трогай меня… пока, — шепнула я. — Просто… смотри на меня. Вот так.

Чувство собственной свободы и власти над ним кружило голову. Когда Аякс предлагал мне что-то подобное, я только презрительно и недоумённо фыркала, но оказалось, что дарить наслаждение другому может быть так же приятно, как и получать его. И никакого отторжения я не чувствовала. Рукой, губами, всем ртом ласкала его, глядя, как темнеют и без того почти чёрные глаза, как сжимаются, сминая, на покрывале пальцы, ощущая, как учащается его дыхание, пульсирует плоть. Я не умела это делать — но очень хотела и очень старалась.

— Ты восхитительна, — прошептал-простонал Вандер. — Я хочу тебя, но если ты ещё не… Прости!

Я проглотила, закашлявшись, терпкую тёплую жидкость, брызнувшую в горло. Вытерла губы, стараясь восстановить своё дыхание.

— Просто не двигайся.

— Это не так уж просто…

Я сняла платье, которое всё-таки пришлось одолжить у Санти. Сняла нижнее бельё — моя единственная одежда была безвозвратно испорчена. В этих старинных нарядах и украшениях, которые на самом деле, как выяснилось, принадлежали отнюдь не призрачной девушке, а бывшей хозяйке дома, я чувствовала себя принцессой из сказки. Страшной, но красивой сказки.

Избавившись от одежды под пристальным взглядом Вандера, я наклонилась к нему.

Стала целовать его шею, от подбородка до ключиц. Прошлась поцелуями по груди до живота, отметив, насколько чувствительные его соски. Осторожно оседлала бёдра, стараясь не спешить.

Страх и отвращение отступали, уступая место желанию.

— Это очень и очень непросто, Лари…

— Потерпи. Я… сейчас.

Его возбуждённый член был почти прижат к животу, и я мягко потёрлась об него увлажнившимися складочками. Ещё и ещё. Ускоряясь. Застонала, не сдержавшись, в голос.

— Лари...

— Сейчас.

— Лари!

Сейчас, да. Потому что сейчас всё иначе. И я хочу его — по-настоящему. Именно я. Именно его. Сама.

И я сама направила его член в себя, насаживаясь медленно, но уже не думая ни о чем дурном. Глубоко. Опускаясь и позволяя обхватить себя руками за спину. Подставляя шею его губам… зубам, отдаваясь всей душой и всем телом.

Как же.... хорошо.

Санти заговорщически улыбнулась мне, а я ей. Хотя не могу сказать, что моё сердце было совсем спокойно.

Но… так уж вышло, что выбор свой я сделала. И готова была переступить через страхи и даже через кое-какие убеждения ради своей цели. Может быть, я не права. И пожалею после.