Страница 59 из 77
Я сильно ударилась о кровать, что выбило весь воздух из меня. Затем я услышала скользящий, хлесткий звук, и Риз пристегнул мои руки к спинке кровати своим ремнем. Через несколько секунд мои джинсы были спущены до лодыжек. Его руки схватили меня за бедра, высоко подняв их, и я почувствовала его член у своего входа.
Затем его глаза встретились с моими, и он зарычал.
Я закричала, когда он вошел в меня, потому что было больно, страшно и невероятно приятно, а мой мозг просто не мог больше работать. Риз и при самых благоприятных обстоятельствах не был нежным любовником, но это было жестоко. Он замер и, улыбаясь, обхватил меня своими сильными руками.
Это не была дружелюбная или любящая улыбка.
Нет. Это был оскал, и в его глазах я увидела ярость, в чистом виде. Ярость, ненависть и какое-то нечестивое, извращенное желание, которое пронзило нас обоих, каким бы больным оно ни было.
Не сводя с меня взгляда, он отстранился и снова вошел, на этот раз сильнее. Это вызвало жжение, и я вскрикнула, но он не остановился. Да я и не хотела, чтобы он останавливался. Я хотела большего — хотела, чтобы он прижал меня к себе и наполнил своей спермой, и мне уже было все равно, правильно это или нет.
Мне просто нужно было, чтобы это ужасное напряжение, возникшее между нами, спало. Он был мне нужен.
— Это все, на что ты способен? — потребовала я, почти истерично смеясь. Он зарычал, и мой смех превратился в крик, когда он показал мне, что это не все на что он способен. Это было только начало, потому что Риз начал входить в меня с такой силой, что мое тело едва могло выдержать это. Мои ноги были широко расставлены, а бедра вжаты в тонкий матрас, и я снова закричала. Никогда, никогда в жизни я не чувствовала ничего настолько удивительно приятного, как ощущение его тела, врывающегося в мое.
Это был не секс — это была месть, и она была идеальной.
После этого он не щадил меня, наши глаза были прикованы друг к другу, на губах оскал. Не было ни нежных поцелуев, ни игривого хихиканья. Только необузданное желание двух людей, чьи жизни столкнулись самым ужасным образом. Мой оргазм не нарастал медленно и не накрыл меня. Нет. Он пронесся сквозь меня, разрывая на части мое существование, пока я не закричала, и слезы не потекли по моему лицу.
Риз даже не признал, что это произошло.
Он просто погружался глубоко внутрь снова и снова, подталкивая мое тело к очередному взрыву. Думаю, мои синапсы работали неправильно, потому что я знала, что после этого буду вся в синяках и ссадинах. Но мне было все равно. Я хотела принять всю его ненависть, боль, гнев и владеть ими, потому что я заслужила это, но вместо того, чтобы страдать, он просто продолжал наполнять меня, и это было слишком, слишком хорошо. Потом снова наступил взрыв. Я разлетелась на части, и мой хрупкий разум чуть не разлетелся вдребезги.
На этот раз он кончил вместе со мной, болезненно постанывая, когда его горячее семя выплеснулось глубоко внутрь. Его руки дрожали, а тяжелое тело нависло над моим, в то время как я рухнула, совершенно ослабшая. Я израсходовала весь свой адреналин, потеряла страх, предпочитая похоть, и даже не могла заставить себя думать о бедной Джессике. Моему мозгу было достаточно, и мое тело согласилось с ним. Риз отстранился от меня, не произнеся ни слова, и я поняла, что мы не использовали презерватив.
Ну что ж. Моя жизнь, вероятно, не будет достаточно долгой, чтобы беспокоиться о венерических заболеваниях.
Я услышала звук застегиваемой им молнии, а затем его большие руки опустились на мои, стягивая ремень, но оставляя меня в наручниках. Он повернулся и вышел из камеры, на ходу хлопнув рукой по стене. Дверь с лязгом захлопнулась, и засов с глухим стуком задвинулся.
Я моргнула в темноте, пытаясь понять, что только что произошло.
Святое. Дерьмо.
У меня в голове не было места, чтобы запомнить это. Я не хотела думать о том, что мы сделали, как сильно мне это понравилось, или о том, значило ли это что-нибудь. Слишком тщательно обдумывать эту ситуацию было страшно, и я не могла позволить себе бояться прямо сейчас. Нет, если я хочу выжить и спасти Джессику.
Сработал мой природный прагматизм. Я была жива. Понятия не имею, сколько это продлится, но я должна извлечь из этого максимальную пользу. Я закрыла глаза и начала глубоко дышать, считая до десяти на каждом вдохе и выдохе. Эта техника расслабления хорошо помогала мне на протяжении многих лет, и в эту ночь она меня не подвела.
В конце концов, сон подкрался, принеся совершенно иной вид освобождения, чем то, которое я испытала с Ризом.
Меня разбудил холод.
Я попыталась дотянуться до одеяла, чтобы натянуть его на свое замерзающее тело. Но потом поняла, что его не было, потому что я лежала на койке в камере в подвале Оружейной. Моя рубашка и лифчик были разорваны, руки скованы наручниками, а мокрые джинсы все еще болтались на лодыжках.
В остальном все было прекрасно.
Я перевернулась на спину, ошеломленная. Не ожидала, что зайду так далеко. Я вроде как предполагала, что расскажу им все, и они меня пристрелят. Конец.
То, что я оказалась жива, потрясло меня.
Я пыталась подумать, понять, что делать дальше. Ничего не получалось — все это было настолько далеко за пределами моей способности обрабатывать информацию, что мой мозг просто отключился.
Все это не меняло того факта, что мне было холодно.
Может быть, я могу что-то сделать, чтобы это исправить?
Мне потребовалось пара попыток, чтобы встать, потому что ноги были замерзшими и резиновыми. Одна из моих ног также затекла, что было не так уж плохо, как только я восстановила равновесие. Покалывание помогло мне проснуться и обострить мое восприятие. Я принялась натягивать джинсы, что оказалось труднее, чем вы думаете, потому что они были холодными, мокрыми и липкими. Мой лифчик был безнадежным делом, но мне удалось натянуть рубашку на грудь. Это было не очень здорово, но все же лучше, чем просто сидеть голой и уязвимой. Я обошла камеру, проверяя дверь скованными руками. Она не открылась — это не было большим сюрпризом, верно?
К тому времени мне стало очень холодно. Я села обратно на кровать и поняла, что то, что я приняла за наматрасник, на самом деле было тонким шерстяным одеялом, накинутым поверх матраса — одним из тех полосатых армейских излишков, оставшихся после трех войн.
Заползти под него было нелегко, но я решила, что шерсть поможет мне согреться. Теоретически, шерсть удерживает тепло, даже когда она мокрая. Практически, ютиться под мокрым шерстяным одеялом в подвале — полный отстой, и я говорю это как женщина, которая старается не ругаться. Мои зубы начали стучать, пока я обдумывала свои варианты.
Я все еще не была уверена, что думать о последнем эпизоде с Ризом. Я чувствовала боль между ног и грязь в душе, но не могла отрицать, что это был лучший секс в моей жизни. Все запуталось, но я не верю в то, что можно прятаться от правды — очевидно, что страшные ситуации, связанные с жизнью и смертью, возбуждали меня. Или, по крайней мере, они возбуждали меня, когда в них участвовал Риз.
Поди-ка разберись.
Полагаю, что могла бы использовать это, чтобы попытаться остаться в живых, и как-то манипулировать им…
Я преодолела оцепенение «мне уже все равно, жить или умереть». Когда все пошло наперекосяк, и Риз достал свой большой нож, я очень захотела жить.
Ладно, итак, с этим я разобралась. Я не собиралась просто лечь и умереть. Приятно это знать.
Но на что я готова была пойти, чтобы остаться в живых? Вчера я решила убить невинного человека, чтобы спасти жизнь Джессики. Это закончилось для меня не очень хорошо, и я была вынуждена признать правду. Я действительно была не очень хорошим убийцей. Это ограничивало мои возможности, что, вероятно, было к лучшему.
Так что же мне делать дальше?
Ответ казался очевидным. Я сделаю все возможное, чтобы помочь Риперам в борьбе с их врагами, потому что, несмотря на мой маленький эпизод с Ризом, я знала, кто настоящие плохие парни. Нейт и его друзья — наркоторговцы с юга. Они убили Эмбер, они убьют Джессику — если уже не убили, и они почти заставили меня убить Риза.