Страница 62 из 64
На этот раз Марысенька выражала свое горе в жалобах; она окончательно состарилась.
"Какой смертельный удар!" -- писала она своему сыну Александру. "Зачем я дожила до такого горя, я, готовая отдать всю свою жизнь за Вас. Если необходимо присутствие кого-нибудь из нас, чтобы насытить ненависть тирана, я готова идти в тюрьму, лишь бы освободить моих детей и сохранить им жизнь".
Она хорошо знала, что тиран не поймает её на слове, и находила другие утешения:
"Императрица мне писала... очень трогательно сообщив мне о негодовании Е. В. Императора по поводу этого дела... Его Первосвященство прислал мне кардинала Сакрипанти с собственноручным письмом... Весь собор кардиналов, главным образом кардиналы Сакрипанти и Оттобуони, выразили мне свое глубокое cочyвcтвие... Все вообще... люди из всех слоев общества... мне сочувствуют. Все от мала до велика в изумлении... При получены этого известия, во всех монастырях стали молиться, и я надеюсь, что Господь Бог, как говорит Св. Отец, желал меня покарать, так чувствительно поразив меня".
Она не забывала подробностей об автографах, о звании посетителей и пр. Вот конец письма:
"Скажите, могу ли я быть вам полезной? Думаете ли Вы, что я должна за Вас просить лично, обращаясь к властям? Я готова жертвовать своею жизнью, чтобы спасти Вашу жизнь и Вашу свободу, несмотря на старость и болезни; я только для Вас дорожу своей жизнью. Благословляю Вас, воссылая Господу мольбы о Вашем благополучии, целую Вас от всего сердца"...
Это нисколько не напоминало прежнюю Марысеньку; я готов думать, что она шла по дороге в то место, где скрываются злые духи, и где для женщин тоже найдется место...
Ей на деле не пришлось приносить никаких жертв. Венский двор, оскорбленный нарушением территориальных прав, ограничился формальным протестом, и мать заключенных имела основание подозревать сообщничество. Принц Александр не соглашался добиваться вместо старшего короны, за которую саксонец, уже изгнанный, так упорно держался. Он поспешил вернуться в Рим, где его ожидали другие "Толла". Напрасно его мать уговаривала попытать счастья, обещая ему, в случае неудачи, отдать свои последние деньги, чтоб приобрести герцогство Невер. Август Сильный держал Якова под замками в Кёнигштейне до 1706 г., когда, наконец, окончательно побитый своим врагом, он бросил свою корону и пленника. Впрочем и корона уже перешла к Лещинскому.
Марысенька осталась в Риме, но положение, которое она там занимала, было трудно поддержать. Из вдовьего наследства, доставшегося ей в Польше, она не могла извлечь никаких доходов. Саксонцы, шведы и поляки расхитили его по частям. Остальные её доходы иссякли. В 1705 г. её расходы сократились, благодаря смерти её отца. Этот странный кардинал дожил до 96 лет. Его могила еще существует в церкви St. Louis des Francais. Но зато принцы Александр и Константин стали еще более расточительны. Одно время их мать подумывала удалиться в Глац, где Иаков получил звание губернатора, с 50 000 годового дохода. Император воспротивился. Получить такое наследство от папы он не желал.
В 1714 г., не зная за что взяться, она решила покинуть двор, призрак королевской власти, который она не была в силах содержать. Желая скрыть от взоров Рима свое падение, она завязала переговоры с Францией. Людовик XIV был еще в живых. Она надеялась, что он согласится её принять, обещая быть смиренной и отказаться от всех своих претензий.
По поводу этих переговоров имеется краткая и злобная заметка С. Симона:
"Не зная куда деваться, она просит убежища, чтобы умереть на родине, наделав много бед своему отечеству, которое ей за то отплатило... Зная, как она поступала, нечего удивляться, что её просьба о возвращении была встречена холодно, и её заставили ждать ответа... Наконец, король дал свое согласие, но с условием, чтоб она не думала приближаться ко двору или даже въезжать в Париж. Ей дали на выбор город на Луаре, или даже один из замков: Блуа, Амбуаз, или Шамбор".
IV.
Потомство Собесского. -- Жена претендента. -- Роман Марысеньки имеет последствия. -- Высадка в Марселе. -- В замке Деборд. -- Прибытие в Блуа. -- Последние годы. -- Хроника Сен-Симона и истина. -- Смерть. -- Завещание.
Она уехала в сопровождении своей внучки Mapии-Казимиры. Её сын, Александр, желавший её сопровождать, был отозван внезапно в Рим, по поводу драки, возникшей между "сбирами" кардинала с караулом дворца Одескальки. Это неожиданное возвращение оказалось роковым для молодого принца. Прибыв в Марсель, Марысенька узнала, что он заболел эпидемической лихорадкой, свирепствовавшей в римской кампании. Он умер 19-го ноября, приказав себя похоронить в монастыре капуцинов и в рясе этого ордена. Отсюда возникла басня о его пострижении в монашество, к которому он не имел ни малейшей склонности.
Имя, прославленное освободителем Вены, должно было исчезнуть. Три года позднее в Риме возник процесс о разводе принца Константина, с m-lle Вессель, бывшей фрейлиной принцессы Нейбургской. Брак был безрассудный, процесс позорный. Константин выиграл тем, что умер в 1727 г. без потомства и без почета.
Иаков имел только дочерей, которых трудно было пристроить. Обрученная с герцогом Моденским, стариком, затем сосватанная за испанского короля, Мария-Казимира умерла, не выйдя замуж, в 1723 г. Одна из её сестер, Мария-Шарлотта, довольно поздно вышла замуж, вступив в брак с герцогом де ла Тур д'Оверн. Другая сестра, Мария-Клементина, имела романтическую судьбу, связанную с королевским именем: она была героиней драмы, причинившей много бедствий её семейству. Она стала женою "претендента" Шевалье де Сен Жоржа, Стюарта-изгнанника.
При известии об этом браке император пришел в негодование, угрожая изгнанием принцу Иакову. Он отправил полицию в погоню за новобрачными, которые скрылись бегством. Невесту настигли и заключили в Инспрук. Принцу де С. Жорж, её жениху, удалось её освободить и спастись с нею в Рим, где они находились в безопасности. Климент XI очень благородно их принял под свою защиту, не боясь гнева венского двора и ярости Англии, оценившей голову "претендента" в два миллиона 500 000 ливров. Молодых поместили во дворец Савелли, где Стюарты прожили более ста лет. Клементина умерла в 1734 г., пережив своего отца на один год.
Марысеньке не было суждено увидать продолжение этого странного романа её жизни. За последнее время её пребывания в Риме она предчувствовала свою кончину. Она сделала свое завещание. Переезд до Марселя её очень утомил. Там её встретил племянник, молодой маркиз де Бетюн. Она отказывалась от всяких почестей, "из страха", по уверенно С. Симона, "что они не оправдают её ожиданий". Ей был сделан торжественный прием в Лионе, маршалом Вильруа; затем она гостила в замке Деборд, где её встретила с почетом её сестра, и наконец в сентябре приехала в Блуа.
При ней еще оставалась польская прислуга, довольно многочисленная; за ней ухаживали как прилично королеве. Но апартаменты, ей назначенные, не были готовы, и ей пришлось поместиться в нижнем этаже дворца, где она "жила бедно, скудно, и без всякого блеска", по словам С. Симона, "в том забвении, которое она заслуживала".
Показания знаменитого хроникера, иногда сомнительные, на этот раз подтверждаются словами малоизвестного свидетеля, заслуживающая доверия. В национальных архивах сохранилась корреспонденция одного управителя королевского замка в Блуа с его высшим начальством. Молодой ученый де ла Бастьер недавно напечатал эту переписку. Управитель, по имели Шюпен, должен был выслушивать и передавать жалобы знаменитой квартирантки о плохом состоянии здания, где ей приходилось жить: в стенах были трещины, трубы дымили, двери не запирались. Жалобы оставались без ответа. В крайнем случае, на них отвечали выговором: "Прислуга королевы разоряет замок". Шюпен напрасно указывал на то, что неудобство помещения могут повредить здоровью её высочества; речь шла о её жизни! Суровая зима 1716 г. оправдала предсказания. 30-го января он писал: