Страница 26 из 64
Теперь он попался в руки. Он принадлежал душою и телом, по уверению Марии де Гонзага... Кому? Всем присутствовавшим при этом тайном венчании, известие о котором могло восстановить против него всю Польшу. И покорный приказанию он уехал из Варшавы через несколько дней вслед за войском, чтобы выступить в поход против Любомирского. В то же время пани Собесская отправилась в Замостье. Пора было подумать о похоронах Замойского.
В это время, г. и г-жа д'Аркиен (родители Марысеньки) получили в Париже письмо (отправленное в апреле), в котором спрашивали об их согласии на брак дочери. Они единодушно отвечали отказом. Г. д'Аркиен объяснил отказ обещанием, данным дочери дозволения ей возвратиться в семью, в случае её вдовства, под условием никогда не вступать в брак вторично в такой стране, где не предвиделось для неё "ни довольства, ни спокойствия". Она должна благодарить Бога за то, что Он избавил её от супруга, причинившая ей столько горя.
Ответ г-жи д'Аркиен был менее категоричен: "Если бы она могла надеяться", -- писала она, -- "на бессмертие королевы, она бы охотно пожертвовала своею дочерью, обрекая её служить великой государыне. Но если, по несчастью, ей придется быть женой человека, будущность которого не обеспечена, несмотря на его храбрость, она окажется в том же положении, как и в настоящее время". Одним словом, г-жа д'Аркиен желала для своей дочери "партию", обещающую нечто более существенное, кроме вечного страха и горя, тяготевших над бедной вдовой.
В этом отношении Собесский не внушал доверия, но материнский инстинкт на этот раз не имел ничего пророческого.
Добрые родители узнали лишь в июне о событии в "Садовом дворце". Маркиз рассердился не на шутку. В подтверждение моих слов я должен привести письмо, которым он счел долгом выразить королеве польской свое удивление и негодование. Документ помечен 12-м июня 1665 года.
"Смею заявить Вашему Высочеству, что ничто в мире меня так не удивило, как известие, которое я имел честь получить 16-го числа прошлого месяца, столь различное от полученного мною раньше, в котором Ваше Высочество удостоили сообщить мне о вдовстве моей дочери и о необходимости для неё вступить во второй брак с таким знатным человеком, как Собесский, по поводу чего Ваше Высочество требовали моего согласия... Из последнего письма Вашего Высочества я узнаю, что Ваше Высочество изволили его тайком обвенчать (хотя это всем известно) на основании яко бы данного мною согласия (как я имел честь это узнать). Обращаюсь к Вашему Высочеству с нижайшей просьбой простить меня, если я заявлю, что дав свое согласие на брак с Замойским, с которыми она счастья не нашла, я решил, в случае его смерти, вернуть её на родину, в надежде, что Ваше Высочество дозволит мне пользоваться правами отца (согласно божественными и человеческим законам). Узнав, что Ваше Высочество распорядились судьбою моей дочери самовольно, без моего согласия (считая его, очевидно, бесполезным), и воздерживаюсь выразить мои чувства по этому поводу, из уважения к столь Великой Королеве, сохраняя лишь воспоминания об ошибках г-жи Замойской. Вот всё, что может высказать Вашему Высочеству, Милостивая Государыня, человек, который на всю жизнь остается с глубоким уважением и пр., и пр.".
Ни Мария де Гонзага, ни молодые супруги не придали большого значения этому торжественному заявлению. Герцог Ангиенский писал с тою же почтою, что маркиз быстро успокоился. "Иначе его придется считать сумасшедшим". Что касается г-жи д'Аркиен (матери), она ничего не заявляла. Наводя справки о звании дарованном Собесскому, она, очевидно, нашла, что "партия" удовлетворительна.
III.
Похороны Замойского. -- Попытка Марысеньки в Замостье. -- Враждебная встреча. -- "Молва о тайном браке" распространяется. -- "Долой Собкову!" -- Неудачный поход. -- "Церковная мышь и Старый башмак". -- Собесский устранен. -- Бедствие королевской армии. -- Французские офицеры. -- Граф де Гиш. -- Гибель. -- Торжество Любомирского. -- "Крупное дело" погибает.
Погребение Замойского было делом первой важности. Марысенька рассчитывала разыграть при этом известную роль, помимо заранее предназначенной, согласно требованиям приличия, в качестве вдовы. Владение Замостьем имело особое значение, не только в стратегическом отношении, но главным образом в смысле политическом. Говорили, что Любомирский намерен завладеть этим поместьем. Его родственники, состоявшие в родстве с Замойским по боковой линии, уже явились, требуя свою часть наследства. Необходимо было поместить в Замостье гарнизон, преданный партии польского двора. Но войска республики не имели права доступа во владения частных лиц. В таком случае оставалось одно средство: воспользоваться правом частных лиц, ввиду спорного наследства, о котором Мицкевич говорит в своей чудной поэме "Пан Тадеуш". Иначе говоря, приходилось устроить "зажад". Владение занимали домашним ополчением, которое всегда имелось при больших польских поместьях, присоединяя к этому и других слуг и друзей, снабженных оружием и конями, при чем дело нередко доходило до настоящей битвы. Пани Замойская предъявляла свои права на Замостье: гарантии её вдовьего участка и недвижимого имущества: Она явилась в сопровождении конвоя пехоты. Принадлежал ли этот отряд к войску республики? Да, но он находился под предводительством Собесского, заинтересованного в наследстве. Это главным образом и побудило Марию де Гонзага поспешить со свадьбой своей воспитанницы. Публика оставалась в неведении относительно брака. С нею надеялись объясниться позднее. В это время Марысенька будет находиться на месте, поручив своему мужу собрать более значительный отряд по соседству, для оказания помощи в случае нужды.
План рушился самым плачевным образом. Вестник, посланный вперед, чтобы возвестить о прибытии Марысеньки был встречен враждебно. Сестра покойного, княгиня Вишневецкая, приняла его такими словами:
-- Ваша госпожа нас не приглашала на свою свадьбу, мы её не зовем на похороны.
Извеcтие о тайном браке дошло де неё.
Несмотря на это, Марысенька явилась под стены замка. Ворота были заперты, но хуже всего: её встретила враждебная толпа, заграждавшая дорогу. Собрался весь город. Она смело вошла в переговоры.
Так-то вы встречаете свою госпожу!
-- Какова госпожа, таков и прием!
-- Знаете ли вы, с кем говорите?
-- Да, с пани Собесской!
Она вышла из экипажа, но поспешила в него сесть обратно и удалилась, сопровождаемая зловещим криком, заставившим её побледнеть от злобы:
-- Долой Собкову!
Слово Собкова означало: жена Собека, а Собек было прозвище, данное будущему освободителю Вены его недоброжелателями, заменившими его имя оскорбительными наименованиями. Собек по-польски значить "эгоист".
Марысенька пыталась скрыться в одной из ближайших усадеб, продолжая переговоры; разорвала от злости свое платье, по словам одного хроникера, и вынуждена была отступить.
Собесский не появлялся. Она его встретила по дороге в Варшаву. Он был очень нежен, но оказался не в силах постоять за нее. Вообще в предстоявшему походе ничего в нем не возвещало того, чем он стал позднее. Многие причины парализовали его силы: во-первых, положение, созданное для него этим "тайным браком", малоблагоприятным для поддержания его авторитета. Затем подозрительность со стороны "церковной крысы", -- как он и маршал неуважительно прозывали епископа Бэзиерского, наконец -- обычная изменчивость со стороны "флюгера" (т.-е. королевы). Мария де Гонзага была слишком пристрастна к политике и дипломатии. В былое время она с оружием в руках вела переговоры со шведами; она желала продолжать эту игру; но Собесский, слишком властный и придирчивый, лишал её возможности вести переговоры с Любомирским. Мужа Марысеньки не только взнуздали, но и опутали ему ноги. "Меня считают главой партии", -- писал он своей жене, -- "но ведь это насмешка!" И прибавляет: "Я терпеть более не в силах".