Председатель 4

— Анатолий Витальевич тоже утверждал, что нас ждёт засуха, — пояснил Мацкевич, — конечно ранее ему удавалось составлять верные прогнозы, но увы, чаще всего, его постигали неудачи. Оно и неудивительно, Александр Александрович, он ведь в своей методике использует не точные измерительные приборы, как полагается, а обыкновенный школьный телескоп! Я очень скептически отношусь к его предсказаниям. Разве можно наблюдая за солнцем и пятнами на нём предсказать катастрофу у нас, на Земле? В первую очередь я верю в науку, а гелиометеорология, так он называет свою методику, официально не признана и вряд ли будет. Однако, я поспешу вам сказать то, что было сказано и ему — мы спросили мнение у наших метеорологов, и те сошлись на том, что лето будет жарким, но о серьёзной засухе и речи идти не может.

Тут-то я и вспомнил про личность Дьякова. Только после засухи все поймут, что он не ошибся с прогнозом, и к нему придёт слава. Для всего мира он станет «русским богом погоды», и как жаль, что в своё время к нему не прислушаются.

Я попытался предпринять ещё одну попытку донести предупреждение до министра, орудия фактами и логикой, но в какой-то момент понял, что всё бесполезно. Меня, как и Дьякова, даже слушать не хотели.

— Александр Александрович, я понимаю вашу обеспокоенность, но у вас есть дела и поважнее, — всем видом Мацкевич выражал свою утомлённость разговором, — оно вам надо, морочить себе этим голову? Оставьте работу метеоролога профессионалам.

Так я и покинул здание правления, ни с чем.

Но не только в Москве к моим словам отнеслись скептически. Хотя меня и совсем не волновало, что по колхозу поползли слухи, что я, видать, слегка перегрелся. Люди, хоть мне и доверяли, но всё-таки в большинстве своём считали, что я слишком перестраховываюсь. Но, главное, что все мои распоряжения всё равно чётко выполнялись. А уж то, что я не ошибся, они поймут совсем скоро.

На следующий день после собрания, я сразу же поехал в Калугу и привёз в колхоз геологов, замерять глубину водоносного слоя, а заодно определить наиболее подходящие места рядом с полями, где можно бурить скважины.

Я боялся, что артезианские воды окажутся слишком уж глубоко, что осложнило бы задачу. Но нам повезло, речь шла всего лишь о тридцати-пятидесяти метрах. Это совсем мелочь, учитывая, что они порой пролегают и на глубине до двухсот пятидесяти метров.

В общем, изрядно приободрившись, я снова поехал в город. На этот раз в строительный трест. Где Кольцов, разве что у виска не покрутил, когда я сказал, что хочу свернуть и отложить все стройки, помимо тех, что нужны для авиации. А уж когда он услышал, что всё это ради бурения скважин для строительства оросительной системы и подведения к ней электричества, то моментально попытался меня отговорить, едва не встав в позу, что ничего делать он ради этого не будет, и вообще, я ему осенью ещё спасибо за это скажу.

В общем, спорили мы долго. Но, в конце концов, он сдался.

— Ой, да делай ты что хочешь, Филатов, — в сердцах перешёл он на «ты», — но я уверен, что ты очень быстро пожалеешь о таком неразумном расходовании средств. Тем более, что у вас там скоро авиация будет, которую тоже можно использовать для полива.

— Не пожалею, — твёрдо ответил я, — этим летом лишней воды не будет, скоро убедишься.

— Ладно. Вижу спорить с тобой сейчас смысла нет. Сделаю, что смогу.

Что ж, таким ответом я был вполне доволен. Не важно, что обо мне сейчас думают. Главное добиться своего.

С этими же мыслями я поехал на встречу с секретарём райкома Козельского района, Афанасием Юрьевичем Болотниковым. Мы с ним уже встречались несколько раз, и почти всегда это было по какому-то плохому поводу. Например, когда я разбирался с местными больницей и детским домом.

И как он сам, так и вся его администрация особой надежды в меня не вселяли.

Я как-то заранее предчувствовал, что договориться не получится. Но всё равно хотел попытаться. Так как, если я хотел предложить план по усилению пожарной безопасности, то мне необходима их поддержка.

Болотников хоть и выслушал меня, но сделал это с максимально скучающим и даже несколько раздражённым видом.

Вообще, он отлично оправдывал свою фамилию. Я уже успел понять, что этот человек из тех, кто, пригревшись на тёпленьком местечке, старается максимально облегчить себе жизнь и минимизировать любую работу и дела. И моя активность была ему просто противна по сути своей, хотя я не хотел от него ничего сверхъестественного. Мой план состоял из нескольких пунктов, которые включали в себя, активную публикацию в газетах предупреждения об опасности лесных пожаров, набор дополнительных добровольцев-дружинников в пожарную охрану, и введение системы локальных районных штрафов для тех, кого эти самые дружинники поймают на неосторожном обращении с огнём.

Однако, даже это явно казалось Болотникову неподъёмным трудом, да и, конечно же, он, как и большинство окружающих меня людей, не видел острой необходимости в том, чтобы развивать какую-то бурную деятельность по поводу возможной засухи.

Так что в ответ я получил лишь уклончивое:

— Товарищ Филатов, я очень рад слышать, что вас так беспокоит Козельский район. Мы все знаем, что вы человек отзывчивый и деятельный. И, как депутат, вы уже успели активно поучаствовать в жизни нашего района, за что все вам очень благодарны. Но, поверьте, вам не нужно подменять собой органы исполнительной власти. Не стоит тратить на это своё драгоценное время, ведь мы и сами делаем всё необходимое.

Я не удержался от ответной подколки:

— Если бы вы всё успевали, то больница и детский сад не оказались бы в таком плачевном состоянии.

Он пожал плечами и, ничуть не смущаясь, ответил:

— Работы по их ремонту были уже включены в планы, но, конечно, с вашей помощью всё получилось гораздо быстрее.

К сожалению, даже как у депутата, у меня не было полномочий заставить его что-то делать напрямую. Скандалить я с ним тоже не собирался. Так что просто попрощался и уехал, обдумывая возможные следующие шаги.

К счастью, хотя бы с Емельяновым, секретарём уже Ульяновского района, мне повезло больше. Он, конечно, тоже, как и все, остался не в восторге от того, что я развожу кипеш, но всё-таки согласился посодействовать моему плану.

А вот дальше, я понял, что зря я вообще начал с районов. Надо было сразу же ехать к Кандренкову, секретарю обкома Калужской области. Но, видимо, неудачная встреча с Мацкевичем слишком уж сильно понизила мои ожидания.