Помещицы из будущего

Глава 3

— Ох, голубушки мои… да что ж такое… Что ж за напасть… Ох, ох…

Незнакомый голос зазвучал в моей голове какими-то дребезжащими нотками, и я поморщилась. Ломило затылок, почему-то болела шея, а еще ныли ребра. Что случилось?

— Таня… — позвала я хриплым голосом, чувствуя странную сухость во рту. — Таня…

— Милая моя! — незнакомый голос прозвучал совсем рядом с ухом. — Пришли в себя! Хорошо-то как! Открывайте глазоньки!

Я осторожно приоткрыла веки, чтобы посмотреть, кто это. Может, я в больнице?

Надо мной нависло лицо пожилой женщины, которую я видела впервые. На ее голове был странный головной убор с рюшами, завязанный под подбородком лентами, а на плечах лежала темная шаль.

— Вы кто? — прошептала я, щурясь от яркого света, льющегося из окна. — Где я?

— Да что ж вы, нянечку свою не помните? — запричитала старушка, качая головой. — Ой, беда! Беда, какая! Пошлю-ка я за Иваном Тимофеевичем!

Нянечку? Что за чушь? Я попыталась вспомнить, что произошло со мной до появления этой странной незнакомки, и сразу же перед моими глазами промелькнули ступеньки, ведущие в погреб, подмигивающие из темноты стеклянные бока банок… Я упала! Упала и ударилась головой!

— Воды… — попросила я пересохшими губами, не в силах избавиться от странного ощущения — мне было страшно так, как никогда в жизни.

— Сейчас, моя милая! Сейчас нянечка тебе подаст!

Я услышала, как льется вода, и вскоре к моему рту поднесли кружку с прохладной жидкостью. Жадно прильнув к гладкому фарфоровому краю, я в несколько глотков выпила воду, а потом огляделась. Что за странный интерьер?

Комната, в которой я находилась, выглядела довольно необычно. Я догадалась, что это спальня, ибо лежала в кровати с балдахином, некогда выглядевшим очень даже шикарно. Сейчас он заметно поистрепался, но все равно привлекал внимание своей отделкой. В ней использовался красный штоф и атлас по цвету чуть темнее. В дополнение к этому великолепию балдахин был украшен золотыми галунами, кистями и бахромой.

Не менее богато оказались украшены оконные и дверные проемы. Окна так вообще были задрапированы как минимум тремя парами занавесей. Опять красный штоф с аккуратно зашитыми дырами и бархат, на котором виднелись проплешины.

В обстановку спальни, помимо кровати, на которой я лежала, входили кресла разных форм, несколько мутных зеркал, ширма с облезлой вышивкой и канапе на «кудрявых» ножках, когда-то покрытых позолотой. Еще в комнате стояли небольшой рабочий стол и круглый столик, за которым, наверное, удобно по утрам пить кофе или чай.

Что это такое? Я даже примерно не могла предположить, что это за место, и как меня сюда занесло прямиком из погреба.

— Глашка! — громко крикнула старушка, отчего я, поморщившись, вздрогнула. — Глашка, зараза!

Дверь отворилась и в комнату вбежала румяная девушка лет шестнадцати. У нее было круглое лицо, покрытое веснушками, светлые, как лен, волосы, а еще на ней дурно сидел старинный сарафан. Его как-то странно перекосило в сторону, и девушка постоянно одергивала его.

— Я ведь тебе сказала починить лямку! — прикрикнула на нее старушка. — Неряха ты, Глашка!

— А я чего, я ж и ничего… — девушка шмыгнула носом. — Неряха и есть. А что там, барышнечка наша очухалась?

— Ох, ты ж Господи! Не ляпай! Не ляпай! Сколько говорить можно! — принялась возмущаться женщина. — Как там Софья Алексеевна? Пришла в себя, голубка?

— Не-ет… лежит, тихая вся, как покойница, — вздохнула эта странная Глашка. — Смотрю на нее, аж страх берет! Ну, дюже она на сестрицу свою похожа, на убиенную!

— Уйди отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели! — прошипела старушка, но как только девушка схватилась за дверную ручку, окликнула ее: — А ну стой, зараза! Заговорила меня, трещотка! Скажи Спиридону, чтобы за доктором ехал!

— Ага, ага… — закивала Глашка и помчалась прочь.

Старушка подошла ко мне, забрала кружку, а потом погладила по голове. Ее рука была мягкой и теплой, будто ладошка мамы, отчего у меня на глаза навернулись слезы.

— Ну чего, чего вы? Душенька моя…

— Что со мной случилось? — прошептала я, решив, что не стану истерить, а просто попробую разобраться в происходящем. — Почему все болит?

Голова действительно напоминала спелый арбуз, готовый треснуть в любой момент.

— Так балконы обвалились, а вы с сестрицей на них стояли, — сказала старушка, не переставая гладить меня. — Ох, и натерпелись мы страху все! Думали уж все, потеряли кровинушек наших!

Какие это балконы обвалились? Я прекрасно помнила, что упала в погреб! Да и сестриц у меня никогда не было!

Паника все-таки начала охватывать меня, но не собиралась поддаваться ей. Нет, нет… всему, есть логичное объяснение…

Я сжала в кулаки дрожащие руки и только в этот момент обратила внимание, что кожа на них молодая да холеная. Но самое главное — возле мизинца не было шрама, оставшегося после укуса козы. Она тяпнула меня, когда я пыталась затащить ее в сарай… Стоп! Это совсем неважно сейчас!

Я откинула одеяло и чуть не закричала от ужаса. Ноги тоже были не мои.

— Вы чего спужалися, Лизонька? — старушка удивленно смотрела на меня. — Забыли, что ли как ноженьки ваши выглядят? Хорошие, пяточки розовые, аки у поросеночка!

Она засмеялась, а я медленно впадала в ступор. Это было тело молодой девушки, а в нем находилась я! Галя!

— Ты погляди, какая шишка! И примочки не помогают! — не переставала причитать старушка. — Нужно Ивану Тимофеевичу сказать, чтобы порошки свои прописал! Хорошие порошки… Я как головой о бочонок с капустой ударилась, только его порошки и помогли!

Я слушала ее и мне казалось, что все происходящее лишь выдумка моего воспаленного сознания. Я в бреду! Точно! Вот и объяснение! Но почему тогда все такое реалистичное? Мне всегда казалось, что воспоминания о видениях приходят после того как человек приходит в сознание…

Так… когда-то я читала интересную статью, как определить, что ты во сне. Нужно что-нибудь прочесть! Во сне почти никогда не получается читать! Текст искажается, расплывается, а если отвести глаза, превращается во что-то другое.

Я огляделась и сразу же увидела на прикроватном столике книжку. Отлично!

На темно-красной обложке было написано золотистыми буквами название романа.

— Бомарше… «Безумный день или женитьба Фигаро»… — прочла я, и тут мне стало плохо практически на физическом уровне. Это французский язык! Я никогда не учила его!

Трясущимися руками я полистала книгу. О Боже… текст не расплывался, не искажался, не пропадал, и я его понимала! Понимала французский!

— О нет… — прошептала я. — О нет…