Помещицы из будущего

Глава 22

— Из того табора, что у реки остановился? — я вспомнила слова нянюшки и поинтересовалась. — Ваши поют весь вечер?

— Да, мы всегда там останавливаемся. У реки и помыться, и постирать, и коней напоить… — ответил парень, а потом протянул мне гравюру. — Мне можно это взять? Прошу вас, не отказывайте мне, барышни.

— А зачем она тебе? Какое ты отношение к нашей покойной сестре имел? — Таня подошла к нему ближе и принялась его внимательно разглядывать. — Вы знакомы были?

— Любовь у нас была. Чего уж скрывать, — цыган стоически выдержал пристальное внимание подруги. — Вот так вот.

— Что? — я удивленно уставилась на него. — Как это любовь? Барышня и…

— Бродяга? — с обидой хмыкнул он, тряхнув длинной челкой. — Только вот над душой все это не властно. Если понимаешь, что без человека свет не мил! Не людям решать, кого любить, а кого сторониться! Божье это дело! И цыгане, и господа под одним небом ходят!

— Ладно, не нервничай… — примирительно сказала я. А почему бы и не поверить в чувства между Варварой и этим Сашком? Парень он был видным, темпераментным, со жгучей поволокой в слегка раскосых очах. — Так это она с тобой под венец идти собралась?

— Со мной, — парень упрямо приподнял подбородок. — Я сразу согласился на венчание. У нас, цыган, не принято в церковь идти. Родители иконой в таборе благословляют на долгую супружескую жизнь. Да разве я мог так со своей Варенькой поступить? Она хотела, чтобы все было по-человечески…

Мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Но, возможно, это были всего лишь отблески от пламени свечи.

— Погоди-ка, а ты что, нашу сестру в табор вести собирался? — Таня подбоченилась. — Это по-человечески, что ли? Девку от родителей умыкнуть и засунуть в кибитку! Только о себе и думал, да?!

Я незаметно толкнула ее локтем, чтобы она особо не распалялась. Хотелось послушать историю по версии цыгана. Она могла пролить свет хоть на что-то.

— Ничего я не собирался! — горячо воскликнул Сашко. — Такую, как Варя, нельзя в табор! Она слишком нежная… была… Я хотел остаться в городе кузнецом…

— Варя была согласна жить с простым кузнецом? — мне было искренне жаль этого красивого цыгана. — Значит, она действительно любила тебя…

— Любила! — с вызовом произнес Сашко. — И я ее любил! Отомщу за нее! Пусть меня потом в острог сажают! Все равно!

— Кому отомстишь? — Таня напряженно замерла в ожидании ответа. — Ведь мужика того сразу забрали, который ее ну…

— Да вы что верите в это?! — черные брови «чавалэ» сошлись на переносице. — Не убивал ее Потап!

— Ты-то откуда знаешь? — я недоверчиво посмотрела на него.

— Знаю! — Сашко замялся, словно решаясь на что-то, а потом сказал: — Был я здесь в тот день…

— Как был? — охнула Таня. — Зачем?!

Но цыган не успел ответить. Внизу послышался грохот, а потом громкий голос Аглаи Игнатьевны:

— Глашка, зараза! Ведро бросила! Ну, я тебе задам!

— Мне уходить надо! — Сашко бросился к окну. — Завтра приду! В это же время! Держите окно открытым!

Парень исчез в темноте, а мы, закрыв створки, помчались к двери. Чего нянюшке не спится?! Как чувствует!

Только я высунула нос в коридор, как увидела огонек свечи, движущийся в нашу сторону.

Деваться было некуда, и мы вышли из комнаты Варвары.

— Святые угодники! Матерь Божья! — испуганно воскликнула Аглая Игнатьевна, хватаясь за сердце. — Вы меня в гроб сведете! Ох… ох… не могу… Что вы туточки делаете?!

— Услышали странный звук, вышли посмотреть, — быстро сориентировалась Таня. — А ты что здесь делаешь?

— Тоже шум услышала! — выдохнула старушка. — Думала, кто-то в дом пробрался! Все же цыгане рядом! Уж хотела Захара звать!

— Окно было открыто, — сказала я. — Хлопала створка. Ничего страшного.

— А кто ж его открывал? — нянюшка нахмурилась. — Глашка, наверное! Я ж ей сказала, утром проветришь и закрывай от греха подальше! Вот растяпа, забыла, небось! Зараза и есть! Тетеха неумелая!

— Ну, раз ничего не случилось, нужно спать идти, — Таня громко зевнула. — Доброй ночи, нянюшка.

— Доброй… доброй… — она поковыляла обратно, ворча себе под нос: — Уснешь теперь! Все… нету сна! Прибью заразу! С утра прибью! Пусть только появится на глаза!

Мы вернулись в свою спальню и, закрыв двери, подруга возбужденно заговорила:

— Ничего себе дела! Вот это история! Будто фильм смотрю!

— Хороший фильм! Страсти какие творятся! Как же невовремя нянюшка появилась! — я чувствовала, что теперь тоже не усну. — Как теперь до завтра дожить?! Что Сашко рассказать хотел?!

— Ничего, доживем. Он, видно, парень хороший. Если пообещал, явится и расскажет, — уверенно произнесла Таня, но ее взгляд оставался задумчивым. — Только тогда, как ни крути, Потоцкий снова вылезает! Не зря Варя о нем писала! Я тебе сразу сказала — он убийца!

Мы еще долго обсуждали неожиданного гостя, но все-таки сон взял свое. Таня засопела на полуслове, я еще пару минут смотрела в потолок, а потом тоже вырубилась.

Поднялись мы рано утром, с самым рассветом, помня, что нас ждет посадка картофеля. А вернее, его укладка под солому. Какие бы сюрпризы ни преподносила нам жизнь, руки опускать мы не собирались. Только труд мог избавить от хандры и дурных мыслей.

Нянюшка уже ничего не спрашивала, ухаживая за нами во время завтрака. Она окинула недовольным взглядом наши старые платья, а потом достала из большого кармана на фартуке две чистых белых косынки и положила их на стол.

— Головы хоть прикройте…

— Спасибо, нянюшка! — я развернула косынку и положила ее на плечи. — Что бы мы без тебя делали!

— Что, что… И представить страшно! — она махнула рукой. — Глупые ведь… Я Захара в город отправила… Слышьте? Может, узнает чего.

Дай Бог, чтобы оно так и было. Надежд на неизвестного дядюшку я особо не питала, но… жизнь порой выдает удивительные кульбиты.

Дворня уже ожидала нас на огороде. Слуги, отворачиваясь, зевали, мужчины почесывали бороды, а женщины терли сонные глаза, да затыкали подолы юбок за пояс, чтобы они не мешали работать.

Гору соломы я увидела сразу и удовлетворенно улыбнулась. Ее должно было хватить на тот объем картофеля, что мы купили.

— Что делать, барышни? — спросил мужик с граблями. — Копать?

— Ничего копать не надо, — я подошла к тому месту, где надумала сделать «соломенные» грядки. — От сего и до сего землю прорыхлите.