Страница 3 из 8
- Волонтёры помогут, – уверенно заверяет Татьяна.
Её пятилетний сын Коля выздоравливает, и они уезжают, а я снова иду в полицию, чтобы узнать, нет ли новостей…
* * *
Столица встречает нас с Надюшей приветливо. Волонтёры, с которыми я связалась по наводке Татьяны, выделяют нам с дочерью на двоих удобный матрас на полу в школе, обустраивают ширму, создавая имитацию отдельной комнатки.
Не откладывая в долгий ящик, рано утром упаковываю малышку в слинг и начинаю обход инстанций по списку.
- Это вам нужно обращаться в военкомат по месту жительства, – говорит мне пожилой мужчина в форме. – У них – вся информация.
Возвращаться в родной город я боюсь. Там всё ещё очень опасно, да и разрушения катастрофические. Не уцелела ни наша квартира, ни арендованный на год офис…
Один за другим объезжаю все адреса. Где-то у меня принимают заявление, где-то говорят, что по вопросу пропавших без вести – не к ним.
- Мне бы анализ ДНК сдать…
Молодой парень в очередном кабинете смотрит что-то в компьютере.
- Кровных родственников нет. Это не ваш случай.
Хочу сказать, что у Саши есть дочь. Разве может быть родственник более кровный? Но у парня звонит телефон, и он жестом прощается со мной и приглашает следующего.
- Погодите. Как это нет?
Он с недовольным лицом отрывается от разговора, прикрывает трубку рукой и говорит:
- В базе значится, что родственников нет. Ничем не могу помочь. Если в базе ошибка, идите в военкомат, пусть вносят исправленные данные.
И снова по кругу…
В коридор выхожу в слезах. Реву от боли, бессилия, беспомощности…
- Если тебе с документами какими-то помочь надо, выплаты за погибшего или ещё что, то мне вон тот мужик помогал… – женщина, с которой мы разговорились, пока ждали своей очереди, указывает на мужчину, стоящего на улице возле огромной чёрной машины. – Он вроде не из этих, что в кабинетах сидят. То ли волонтёр, то ли солдат – не поняла. Но он хорошо разбирается во всех этих инструкциях и законах. Мне его знакомая посоветовала, он ей тоже очень помог.
Внешний вид мужчины не внушает доверия: видавшие виды камуфляжные штаны, растянутый свитер, неаккуратная борода, правая рука висит на бандаже.
- Грузи скорее! У меня мало времени! – он рявкает парню, который носит ящики и укладывает в багажник его машины.
Мужчина отвлекается на телефонный звонок, но говорит в трубку лишь несколько коротких слов, в основном слушает.
- Спасибо, что сообщили, – завершает разговор и прячет смартфон в карман брюк.
Он вовсе не производит впечатление человека, который имеет влияние на военных чиновников, но за спрос не дают в нос. Колеблюсь и всё-таки решаюсь подойти.
- Здравствуйте. Простите, что беспокою. Мне сказали, что вы можете мне помочь. Мой муж пропал…
- Вы что, издеваетесь? – сразу начинает на меня кричать. – Какого чёрта вы все обращаетесь ко мне? Я вам что, добрый волшебник? Ничем помочь не могу! Все только о деньгах думают! Достали уже! Идите в уполномоченные органы и получите то, что вам положено в установленном законом порядке!
Он очень зол. Видимо, я далеко не первая, кто просит его о помощи. И он от нас действительно устал. Выглядит плохо: глаза красные, мешки под глазами… Взгляд дикий, пугающий. Того и гляди придушит ещё.
- Простите, – пячусь назад. – Я всего лишь хотела, чтобы у дочки ДНК взяли. А они не берут, у них там записано, что кровных родственников нет, а есть же, теперь есть, – бормочу и тороплюсь уйти, потому что Надюша, напуганная криками, начинает под кофтой плакать.
Сама я тоже реву, конечно. От непонимания того, что происходит, от невозможности как-то повлиять на ситуацию и чего-то добиться. От обиды… Я ведь этому человеку ничего плохого не сделала. За что он так со мной?
- Погоди! – агрессивный мужчина неожиданно догоняет и говорит намного мягче и спокойнее. – Кто там у тебя?
- Д-д-очка, – произношу, заикаясь и отодвигая немного борт кофты.
- Де-е-евочка… – растягивает и касается грубыми пальцами Надюшиной головки. – Что ты про ДНК говорила?
- Я хочу сдать ДНК дочки, ну, чтобы мужа опознать можно было. Говорят, пропал без вести. Может, он ранен тяжело или погиб. Может, тело в морге лежит, а его просто узнать не могут! Сколько таких случаев! А у него дочка есть. Когда война началась, её ещё не было, потому её в базе нет. Из-за этого теперь не хотят… В полиции просто говорят: ждите. А сколько можно ждать? Уже два месяца нет никакой информации. Мне бы хоть какую-то определённость. Если он погиб, – голос срывается, – то хоть попрощаться и похоронить по-людски…
- Ясно. В свидетельстве о рождении он записан отцом? – коротко спрашивает мужчина.
- Ну да, мы же официально женаты.
- Идём.
Он двигается, прихрамывая, в сторону главного входа, а я семеню следом. Дочка хнычет, её пора кормить, но я боюсь упустить возможность хоть чего-то добиться. Может, этому странному человеку удастся уговорить того молодого офицера?
- Давай свидетельство и жди здесь, – бросает мне мужчина возле одного из кабинетов.
Устроившись на стуле неподалёку, кормлю наконец Надюшу.
- Иди сюда, – мужчина выглядывает из-за двери спустя непродолжительное время.
Он уходит, а я остаюсь в кабинете заполнять бумаги.
- Извините, не разобрался, – оправдывается офицер. – Люди идут и идут, у всех миллион вопросов. Многие вообще не по моей части. Голова кругом, – смотрит на меня виновато, и я замечаю, что он тоже выглядит очень уставшим.
Я тороплюсь, опасаясь, что не успею поблагодарить того странного мужчину за помощь. Как только оформление заканчивается и мне выдают бумагу для анализа, выбегаю на улицу, но машины уже нет.
- Спасибо вам большое, – говорю в воздух от всего сердца.
За последние дни мне встретилось очень много добрых людей, которые помогли и поддержали. Меня переполняет безмерное чувство благодарности всем неравнодушным.
Глава 2
Полтора года спустя
Работа на медицинском складе – монотонная, механическая и требует постоянного внимания. В глазах к вечеру рябит. Спина не разгибается.
Бросаю мельком взгляд в угол. Мы с Марией оборудовали там нечто вроде манежа для наших малышей – постелили на пол старые одеяла, придумали ограду, за которую дети сами выбраться пока не могут.
Они то играют спокойно, то дерутся и ревут. Тогда одна из нас по очереди делает небольшой перерыв и развлекает малышню, в хорошую погоду ненадолго выводит их на улицу, чтобы проветрились и сменили обстановку. Но через короткое время приходится снова усаживать их в манеж. Работа не волк – в лес не убежит.
Напарнице пообещали путёвку в ясли. Неподалёку от склада заканчивается ремонт в восстановленном детском саду. Но берут туда детей строго от двух лет. Нам с Надюшей придётся ждать ещё месяцев пять. Может, оно и к лучшему. Рискованно отдавать ребёнка в ясли на зиму. Как начнёт болеть… Как тогда работать?
- Так, девицы-красавицы, что тут у вас? – зычный голос нашего шефа оповещает о его прибытии. Это значит, что машина уже приехала и пора грузить упакованные коробки.
В конце войны школа, которая приютила нас с дочерью в столице, возобновила работу. Беженцев попросили освободить помещение, и я вернулась в родной город. Поначалу помогала волонтёрам, которые занимались обеспечением госпиталей и закупали необходимые медикаменты и оборудование за границей и внутри страны. После войны они организовали небольшое частное предприятие и занимаются теперь снабжением аптек и медицинских учреждений. Говорят, что у каждого из них есть ещё и собственный бизнес, не связанный с медициной. Я знакома только с одним из трёх совладельцев – Шевчуком. Именно он заведует складом и отгрузкой на точки.
Виктор Дмитриевич помогает нам с Марией переносить коробки в микроавтобус. Мы знаем, что ему после ранения тяжести носить нельзя, но он только отмахивается и старается ухватить ящик побольше.