Омут

Цвета-с-бесом прикусила губу, но отвечать не стала — было бы странно ни с того ни с сего хватать телефон и начинать возмущаться, а в сердечный домик она спускаться не хотела, поскольку сторожила свою остановку. Да и с бдительностью окружающих она уже столкнулась в лице соседки Глафиры, а ведь думала, что надежно спряталась на той скамейке, заросшей «золотыми шарами».

Выйдя из трамвая, Цвета-с-бесом закоулками пропетляла до пустынной дорожки.

–Ты тут так хорошо ориентируешься, — заметила подменыш.

— Это же мой район, я все тут знаю, и даже чужое тело мне не помеха, — ответила Бесена.

Бурая жухлая трава на пустыре походила на всклоченную шерсть старой собаки. Цвета-с-бесом шла дачными улицами, бахромой прилепившимися к городу. Над железными заборами, словно большие диковинные звери в зоопарке, выглядывали яркие и странные домишки. Видно, устав от однотипных квартир человейников, здесь каждый творил от души.

На одном из заборов распласталась надломленная, тяжелая от крупных плодов ветка антоновки.

Цвета-с-бесом подпрыгнула, ухватила яблоко и с силой дернула. Яблоко было огромным, во всю ладонь. Бесена с усилием откусила и поморщилась:

— Кисло…

А потом счастливо повторила:

— Кисло!

–Надо те собирать, которые легко отделяются от плодоножек и сами в руку падают. Вроде так, — поделилась теорией подменыш, — но у нас дачи нет.

— Знаешь, — сказала Бесена, разглядывая надкусанное яблоко. — Оно сначала было холодным, но тут же потеплело.

–Конечно, нагрелось от твоей руки.

— Здорово! — удовлетворенно выдохнула Бесена.

И Цвете тоже нестерпимо захотелось взять в руки прохладное яблоко, надкусить его и почувствовать, как от кислоты щиплет язык. Хотя нет, она бы сорвала вон то, желтое, ароматное, под кожицей которого скопился солнечный свет… Сколько она всего упустила, оказывается, пока пыталась разобраться, что с ней не так. Не успела порадоваться таким вот мелочам. Все-таки хорошо, что появилась Бесена и показала ей, как наслаждаться жизнью. Скоро тело вернется к ней, и уж тогда Цвета больше не будет грустить.

Цвета-с-бесом вышла к Холодной канаве. Она вбежала на мост, свесилась через перила и заглянула в Омут. На нее в ответ уставилась девушка с родинкой на щеке.

Подменыш в сердечном домике недовольно проговорила:

–Мне не идет такая прическа.

Девушка потрогала одну из бульбочек на голове и улыбнулась.

— А мне нравится. Подождем тут, — твердо решила Бесена, оглядываясь по сторонам.

Тело мерзло от холодного мокрого ветра — непривычное для подселенки ощущение. И неприятное. Цвета-с-бесом застегнула куртку до самого подбородка, натянула капюшон и сунула руки в карманы.

Она бродила по мосту туда и обратно, словно несла вахту, а иногда ради разнообразия прохаживалась вдоль канавы по узкой тропинке и даже немного уходила в сторону пустыря, но всегда держала мост в поле зрения.

Тем временем настроение Цветы снова упало. Она вспомнила рассказ бабушки, вспомнила, что на самом деле не человек. Сочные яблоки и беззаботные поездки в трамвае — это, конечно, здорово, но ей опять будет не до них.

Бесена на встрече с Глафирой сравнила ее с лебедем, из которого пытаются сделать утку. Да, она как гадкий утенок на птичьем дворе. Нужно думать о своей лесной семье, о других лебедях, и Цвета забубнила:

–Я не человек. Я древляница. Подменыш.

— Не заморачивайся так, — посоветовала Бесена. — Даже я сначала обманулась. Знаешь, как удивилась, когда поняла, что внучка ведьмы не душа, а дух?

Цвета в сердечном домике притихла.

— Женщина, одержимая материнством, пойдет на многое ради заветного дитяти, — добавила Бесена. — Знахарки пользуются этим, потому что такая работенка выгодна. Вон той бабке-шептунье, которая украла тебя, даже удалось передать своего беса. А лесные дети, как и деревья, могут прорастать почти везде, что очень удобно для подкидывания.

–Звучит отвратительно, — подала голос Цвета. — То есть я проклюнулась в животе матери, обросла плотью и стала младенцем?

— Именно так, — подтвердила Бесена. — Но чем старше становятся подменыши, тем слабее их связь с матерью. Они пахнут уже не ее кровью с молоком, а лесом и внутренне всё меньше походят на человека, хотя внешне остаются обычными людьми. Ты вот, например, стала видеть бесов.

–Да, — вздохнула Цвета.

— Застревают такие дети между миром людей и миром духов. Первые их не принимают, а вторых они сами не знают. Только настоящая любовь через поцелуй может привязать духа к телу. Пришить, как раньше говаривали, нитями связи.

–Как в сказке, — заметила Цветана.

— Ага, — подтвердила Бесена, продолжая шагать вдоль канавы. — Той, которая про ноги. Русалочке хотелось, чтобы принц подарил ей свою любовь, а заодно и бессмертную душу. Вернее, нити связи, ведь они вьются из любви. Духи, в отличие от душ и бесов, смертны, хоть и живут гораздо дольше людей. Русалки живут триста лет. Древляницы, наверно, столько же, а может, и больше.

–Значит, бабушка не соврала про приворот, он бы на самом деле мне не помог. — Цвете стало стыдно, что она тогда накричала на Глафиру, да еще чай специально разлила.

— Да, — кивнула Цвета-с-бесом своей невидимой собеседнице. — Любовь должна быть настоящей.

Подменыш ничего не ответила.

К тому времени тело уже совсем замерзло, гадко свербило в горле, ботинки промокли, а пальцы ног противно кололо. Девушка кашлянула в шарф.

–Ты так заболеешь, — обеспокоенно предупредила Цвета. — Тогда сляжешь и будешь есть только овощной бульон. Обычно едят куриный, но я же вегетарианка.

— Овощной бульон я не хочу, — возразила Бесена.

–Значит, нам пора уходить отсюда.

Цвета-с-бесом вздохнула.

— Ладно, сдаюсь. Человеческие тела такие прихотливые!

–С удовольствием приму его обратно!— откликнулась подменыш.

— Не дождешься, — буркнула Бесена.

Девушка покинула свой пост и двинулась к цивилизации — погреться в каком-нибудь магазине.

— Он мог после школы пойти домой другой дорогой, не каждый же день проходить по мосту, или отправиться в секцию, или к другу заглянуть, — рассуждала по пути Бесена.

–Сегодня вообще-то воскресенье, занятий нет, — напомнила Цвета.

Бесена досадливо скривилась.