Омут

Глава 13. Дружина. Горыныч

Жар-птица никогда не плакала. Девочка-сорванец, дружинник и боевой товарищ. Ночка не мог припомнить такое диво дивное — рыдающую Мари. Даже когда День ей случайно заехал по лицу веткой, она только зло сплюнула кровь, но не пролила ни слезинки. Мари ведь такая: все детство с парнями, разбитые коленки, руки в цыпках. Она даже собиралась отрезать свой шикарный рыжий хвост — неудобно ей, видите ли, с волосьями, мыть долго, сушить, на ветру в рот лезут. Хотела короткий ежик, как у брата. Но тут уже дружинники воспротивились: какая же Жар-птица без хвоста?

Так что, кажется, Горыныч был единственным парнем, который довел Мари до слез.

И благодаря этому попал в Дружину.

Присоединился к компании Колька относительно недавно — в конце прошлого учебного года. Ночка только-только узнал о намечающемся переезде. Князев-отец сообщил, что на следующий год Ром пойдет уже в другую школу. Но переезд задержался, застопорился, и Ночка остался в родном классе еще на целую четверть. Хотя тайно надеялся в душе, что в последний момент у отца все сорвется и никакого переезда не будет до самого выпускного.

А той весной он ходил, оглушенный неожиданной вестью, и смотрел на школу так, словно видел ее в первый раз. Друзья не понимали, чем он мучается, ведь Ночка не хотел рассказывать заранее, словно фраза «Я уезжаю» на самом деле заклинание. Пока он не говорил о переезде, в него можно было не верить.

После уроков Ночка слонялся по гулким коридорам, заглядывал в пустые классы. Дню и Кощею он сказал, что родители наняли ему репетитора по русскому языку, мол, хотят, чтобы он окончил школу с золотой медалью. Поэтому ребята уходили домой, не подозревая, что Ночка просто отделывался от них. А он бродил призраком по опустевшему зданию, обиженный на друзей за то, что они-то останутся тут все вместе, и ненавидящий себя за это чувство к ним.

Князева-мать, его Маленькая мама, закатывала глаза и вздыхала:

— Не понимаю тебя, Ром, все и так разъедутся после одиннадцатого, что за трагедия?

Все разъедутся, да. А он отколется. Как объяснить маме, что год — это много и за это время легко стать чужим? Отрезанным ломтем. Все его одноклассники потом будут вспоминать выпускной, а у него этих воспоминаний не будет. Разве он сможет быстро найти друзей на новом месте? А таких, как дружинники, точно не будет уже никогда.

Для себя Ночка облюбовал тихий уголок возле дверей кладовки со спортинвентарем. Там он играл в телефон и почти неосознанно следил, как волна голосов утихает, ученики расходятся, а школа приобретает особое гулкое очарование пустых широких коридоров, где редкие шаги напоминают перекатывание последних конфет в жестяной банке.

В тот раз Ночка снова соврал о репетиторе, и День с Кощеем, пожелав удачно поботанить, направились к гардеробу. Ночка же отправился в свой закуток. Лишь бы не домой — он все еще демонстрировал родителям, как сильно на них обижен.

Но угол оказался занят.

Ром услышал всхлипы еще на подходе. Он хотел было раздосадованно уйти — вот еще, утешать девчонку! Однако любопытство победило, и Ночка решил по-быстрому взглянуть на плаксу.

Он поднялся по лестнице — и опешил.

На подоконнике примостилась Жар-птица и не стесняясь рыдала, чисто по-девичьи размазывая по лицу слезы.

Растерявшись, Ночка первым делом подумал о Фениксе. С ним что-то случилось? Давно он не встречал его, кстати. Версию, что кто-то обидел саму Мари, Ром даже не рассматривал. Жар-птица не нуждалась в защите — она сама могла выцарапать глаза противнику и пару раз реально дралась с девчонками. И с мальчишками, кажется, тоже. Но победами не хвасталась, зато Феникс, если до него доходили слухи, гордо пересказывал их Дружине, добавляя, словно это он учил ее боевым искусствам: «Молодец сеструха! Так и надо!» — хотя сам сроду и мухи не обидел.

— Мари? — не своим голосом окликнул Ночка подругу.

Жар-птица прерывисто вздохнула, глянула на Рома и прохныкала:

— Стекло в классе разбила.

Ночка облегченно выдохнул.

— Ну ты даешь! — выпалил он в сердцах. — Разве можно так пугать! Дурында!

Жар-птица упорно наматывала сопли на кулак, и Ночка добавил уже спокойнее:

— Ладно, с кем не бывает…

Но Мари больше не смотрела на него, отводила взгляд в сторону. Она была некрасивой в слезах, даже отталкивающей, и Ночка совсем смутился.

Семья у Долгополовых была нормальной — поймут и простят. Да и тетка — завуч, наверняка замнет происшествие. Хотя, может, у Мари стряслась еще какая-то беда, а стекло просто оказалось последней каплей? Да, давно все-таки Ром не видел Феникса. Тот пока только учился совмещать техникум и работу в школе, и свободного времени у него не оставалось, но, может, он пропал из виду по другой причине?

Словно прочитав мысли друга, Жар-птица прохлюпала:

— Только брату не говори.

Ночка нахмурился. Странно все это. Но перед ним плакала его дружинница. Разве можно было это так просто оставить? Хотя чем помочь, он тоже не знал.

— Тебе денег на стекло надо? — неуверенно предложил он и хотел добавить, что подумает, как это треклятое стекло вставить, но Жар-птица уже улыбалась, будто только и ждала, когда он предложит помочь рублем. Ночку ее счастливая улыбка неприятно покоробила. Да, деньги у Рома водились, родители щедро снабжали его карманными, а тратил он их разумно. Но Жар-птицу Ночка считал своим другом, а в Дружине добивался равенства с остальными, желая, чтобы его любили просто так, а не из-за корысти. — Только стёкла я вставлять не умею. Кто этим займется? — спросил Ночка уже суше.

— Коля вставит, — тихо ответила Жар-птица.

И вдруг вздохнула сокрушенно и разрыдалась пуще прежнего, спрятав лицо в ладонях.

— Ну что еще? — устало спросил Ночка и дружески потрепал Мари за коленку. — Гюльчатай, открой личико! Давай выкладывай начистоту, что у тебя произошло?

— Это не я разбила стекло, а Коля, — прорыдала Жар-птица. — Отец у него такой! Ты бы видел! У-у-у! Рычит вечно на Кольку, а за стекло точно убьет!

Ночка подтянулся на руках и сел на подоконник рядом с подругой. Ей бы сейчас дать платок, но у него самого не было.

— Просто ты ведь не знаешь Кольку, — прошептала Мари, всхлипывая. — С чего тебе ему помогать? Вот я и решила соврать… Это так мерзко! Я пойму, если ты теперь откажешься…

— Он твой друг? — тихо спросил Ночка.

Жар-птица искоса глянула на него и прошептала:

— Ага.

А потом вдруг покраснела.

Ночка невольно подумал, что раньше Жар-птица только дружинников считала настоящими друзьями. А парни шутили, что она Маугли, воспитанная волками.