Страница 160 из 169
— Ваше высочество, я не святой и за время работы на Тандаджи вел множество объектов. Изображал друга, покровителя, родственника, влюбленного, охваченного страстью. Ко многим привязываешься, но цена слабости обычно очень велика. Чуть даешь слабину и позволяешь себе не сделать что-то необходимое в данной ситуации, как задание с треском проваливается. А в этом случае у нас просто не было времени на дальнейшее хождение вокруг да около. Мне, скажем так, полуразрушенная Лесовина служила наглядным напоминанием о том, что жалость — недопустимая роскошь. Простите, но говорю как есть. Очень жаль, что пришлось так поступить, но…
— …но если бы можно было вернуться в прошлое, вы бы все равно поступили так же, да, лорд Кембритч? — принцесса закончила за него фразу, и Люк опустил голову, подтверждая.
Он ждал — сейчас она скажет, что брак в таких условиях состояться не может. Но Ангелина произнесла совсем другое:
— Вы умеете ставить интересы государства выше личных интересов и чувств, виконт. Я разделяю этот подход и вас понимаю, несмотря на то что вашим, как вы выразились, «объектом» стала моя сестра. Думаю, мы сможем поладить. — И, пока его последняя надежда избежать женитьбы осыпа́лась звенящими осколками, заменяемая долгом и данным словом, добавила: — Но вы сейчас же поговорите с Мариной и постараетесь добиться ее прощения. Вы входите в нашу семью, и обид быть не должно. Прессе и придворным о состоявшейся помолвке можно объявить вечером, и чем скорее состоится свадебный обряд, тем меньше вероятность, что стихия ударит еще по какому-нибудь крупному городу.
В голове было пусто, и будто кто-то другой встал, с поклоном предлагая заготовленное фамильное кольцо, и другой произнес нужные слова:
— Согласен, ваше высочество. Так вы окажете мне честь и станете моей женой?
— Да, виконт. Прелестное кольцо, — Ангелина покрутила его в руках, рассмотрела. — К сожалению, на мои нынешние пальцы оно не налезет, даже на мизинец. Я сохраню его, а для демонстрации подданным использую что-то из имеющегося.
— Конечно, ваше высочество.
— Ангелина, лорд Лукас. Жаль, что все так быстро и нелепо, но нам надо приучать себя называть друг друга по имени.
— Конечно, Ангелина.
Перед тем как нанести визит Марине, Люк Кембритч долго и с наслаждением курил на гостевой террасе, меняя одну сигарету за другой. А оставленная в кабинете наследница после ухода будущего супруга позволила себе несколько минут слабости и осталась сидеть в кресле, зябко обхватив плечи. Но расслабляться и отступать времени не было, и она, помедлив пару минут, вызвала ассистентку, чтобы организовать ужин в честь помолвки и короткое интервью счастливой пары журналистам.
Сидящий на крыше Владыка-дракон вовремя услышал поднимающихся в его убежище людей. Скрытый пологом невидимости, мягко отдаляясь и переступая босыми ногами, когда кто-то подходил слишком близко, он внимательно следил за тем, как небольшой отряд рассредоточивается по периметру крыши. Оборудует позиции, расчехляя и устанавливая какое-то оружие, в котором Нории пока не разобрался, и системы наблюдения, похожие на бинокли, которые он уже видел в кино.
Убежище переставало быть уединенным, но находиться за спинами людей, сидеть, прислонившись к кирпичной стене, было даже забавно. Улетать он не собирался — тепло аур двух сильнейших Рудлог давало достаточно сил, ну а физиологические потребности можно решить ночью, когда на смену прилетит Чет или Энтери. Они, конечно, не смогут приземлиться, но парить высоко над парком и дворцовым комплексом, следя за передвижениями едва видимых для них аур, смогут. И если только появится возможность проникнуть во дворец или старшая выйдет на улицу — драконы будут действовать.
Забавно, но после почти суток наблюдения он стал выделять в огне двух пылающих аурофакелов слабый, подавляемый ими огонек. Еще одна сестра, видимо. Огонек был гораздо больше, чем у девочки из МагУниверситета, подавляюще больше, чем у большинства людей, но все же не шел ни в какое сравнение с огромными кострами старших сестер. Тем не менее он иногда ощущал его робкое касание, но не смел греться, чтобы не поломать. Слишком мало энергии для того, чтобы насытить дракона.
Он стал различать оттенки и вкус огня. У старшей он был холодноват и тревожен, но горел с такой мощностью, что грел как солнце, и хотелось расправить крылья и просто парить в нем, поднимаясь в небо. Напитавшиеся линии ауры Нории ночью светились так, что он мог бы работать маяком где-нибудь в гавани, и только полог невидимости спасал его от обнаружения.
А у второй сестры огонь был теплый, страстный, сильно напоенный мужской энергией, поэтому дракон старался не трогать его, хотя это было практически невозможно. И тогда, если он начинал дремать, в сознание врывались горячие картины чужой близости, заставляющие его любящее женщин тело напрягаться и просить разрядки. Вторая, безусловно, была любима и счастлива. И муж ее был настоящим счастливчиком, получившим доступ к этому богатству.
Сейчас начинало смеркаться, и Владыка терпеливо ждал брата, надеясь, что он не пропустит группу людей на крыше и догадается остаться в небе. Там они и обменяются новостями, прежде чем Нории отправится отдыхать.
Марина
— Госпожа, лорд Лукас Кембритч просит о встрече.
Выдохнуть, закрыть глаза, успокоить ярость, вспыхнувшую белым светом под веками.
— Спасибо, Мария. Я не принимаю.
Прошло несколько минут, и я с интересом прислушивалась к двум голосам за дверьми гостиной моих покоев. Снова вошла Мария.
— Госпожа, простите меня, но он настаивает. Говорит, что усядется у порога и будет ждать вас там. Мне попросить телохранителей, чтобы его удалили из Семейного крыла?
Ну кто бы сомневался, что он добьется своего. Он же всегда добивается.
— Проси войти, Мария. Затем сделай нам кофе и уйди.
— Хорошо, госпожа.
Я сидела в кресле у открытого окна, рядом с кофейным столиком, на котором свидетельницей моего пагубного пристрастия стояла красивая пепельница с некрасивыми окурками. Второе кресло стояло с другой стороны столика, так что сидевшие располагались друг к другу вполоборота. Буквально несколько минут назад в этом кресле сидела Василина, кормя Мартинку, пепельница же была безжалостно выставлена за окно, а я все переживала, что даже в проветренной комнате остался никотин, вредный младенцу.