Страница 113 из 138
И с удовольствием увидел, как ресницы невозмутимой дамы чуть дрогнули. Ну слава богам. А то после визита в кабинет старшей Рудлог он уже начал сомневаться в своем воздействии на женщин.
Настроение после разговора было на удивление хорошим, и он, с некоторым сожалением покосившись на свою конвоиршу и удаляющийся проход в Семейное крыло дворца, бодро зашагал за аккуратно одетой женщиной.
Это к лучшему. Два месяца публичного лицедейства — не такой большой срок в оплату за личную свободу. И, честно говоря, он еще легко отделался.
Марина
В конюшне тепло и хорошо пахло зерном, прелым сеном, травой и лошадьми. Маленькие окошки в денниках и стеклянная крыша были запотевшие, мутные, а я, разогревшаяся после пробега, снимала со своего Пастуха седло и проверяла, нет ли где потертостей. Осмотрела копыта — жеребец послушно поднимал ноги, похрапывая несколько высокомерно, словно говоря: «Ну чего ты беспокоишься, хозяйка?»
Я не могла сказать доброму и величественному коню, что беспокоюсь я не о нем и не из-за него. С утра просто не получилось остаться в постели — вчерашний салют до сих пор заставлял меня нервничать и улыбаться, поэтому позавтракала быстро, раньше всех, и улетела на ипподром. И совершенно забыла о сегодняшнем отъезде Василины с Марианом на Север и так и не попрощалась.
Может, дело было в том, что я не могла, не хотела ждать встречи Ани и Люка? Она обязательно все сделает правильно, это же Ангелина. Но вот будет ли это «правильно» приемлемым для меня?
На телефоне, когда я переоделась и залезла в сумку, оказалось несколько непринятых звонков от Ани. Но я почему-то боялась перезванивать. Лучше уж приеду домой и обо всем сама расспрошу.
День выдался замечательно сухой и солнечный, и снега было совсем немного, и тротуары были вычищенные, и город казался нарядным, радостным. Время быстро шло к обеду, и я, одетая в полумаску, рулила по улочкам старого центра Иоаннесбурга, разглядывая гуляющих по морозу людей и не без удовольствия слушая выпуски новостей.
Зазвонил телефон, и я потянулась к нему, взглянула на экран, улыбнулась.
— Да?
— Мне с ним не тягаться, — загробным голосом сказал Мартин, — я, оказывается, очень скучный парень. Хотя могу изрисовать стены дворца из баллончика. Надписями «Марина, я тебя люблю».
— И через сто лет к этим стенам будут водить экскурсии, — засмеялась я. — Ты уже слышал, да?
— Девочка моя, — произнес он проникновенно, — весь континент об этом гудит. Не слышали только глухие. И блаженные, типа нашего Макса, — добавил он весело. — Что теперь?
— Понятия не имею, — сказала я честно. — Но очень хочу узнать. Подожди-ка, Март.
Краем уха я слышала бормотание радио — и потянулась, сделав погромче. Еще громче.
«…Долгожданная новость из королевского дома Рудлог. Принцесса Ангелина и ее жених, герцог Лукас Дармоншир, подтвердили помолвку и заявили, что намерены чаще встречаться, чтобы лучше узнать друг друга…»
Я молчала; молчал и Мартин, слышавший все через трубку.
— Ну что же, — сказал он после некоторой паузы отвратительно жизнерадостным тоном, — я только хотел спросить, не боишься ли ты, что теперь, когда нет никаких препятствий и все сладко до приторности, тебе станет неинтересно. А сейчас я даже не переживаю. Лучшей вожжи тебе под хвост и представить невозможно.
— Март, — произнесла я сдавленно, — замолчи, а?
В глазах все расплывалось от обиды и злости, и я моргала, пытаясь уследить за дорогой. Рука на руле дрожала, и я замедлила ход — кто-то истошно засигналил мне сзади. Ну за что ты так со мной, Ангелина? За что?
— Тш-ш-ш, — сказал Март мне на ухо — как согрел, — Марина, тихо. Ты в машине? Припаркуйся сейчас же. И выйди на тротуар.
Я вывернула руль к обочине, остановилась. Посидела немного.
— Выйди, девочка, — говорил он спокойно. — Выходи, ну?
Я щелкнула ручкой двери, оказалась на улице, сделала несколько шагов — и, уткнувшись лицом в его грудь, повернулась, прижалась щекой к колючему шерстяному свитеру. Люди вокруг неодобрительно озирались на нас, кто-то испуганно ругался. За Мартом медленно таяло Зеркало.
— Раз уж я нарушил из-за тебя все нормы безопасности при открытии проходов, — сказал фон Съедентент смешливо, — придется требовать компенсации. Ну что? — Я подняла на него глаза, зажмурилась, прижавшись теснее — было холодно. — Во дворец? Или устроить реабилитацию с вином и битьем бутылок?
В руке снова зазвонил телефон. Я посмотрела — звонила Ангелина — и сбросила вызов.
«Какая же ты трусиха, Марина», — укоризненно пробурчал внутренний голос.
Я не трусиха. Я просто боюсь, что сейчас скажу такое, чего мне не простят никогда.
— Куда-нибудь, — голос звучал жалко, — только не во дворец, Март. Пока не нужно. Куда-нибудь, где тепло и тихо.
— Ты ведь не была еще у меня в гостях? — спросил он серьезно. И поцеловал меня в макушку.
Дворецкий Мартина при нашем появлении сделал совершенно квадратные глаза, выслушал пожелания хозяина и поспешно удалился. Дом у блакорийца был такой… тяжеловесный. Почти средневековый. С маленькими окнами, толстыми стенами, высокими и тяжелыми дверями. И если бы не обилие светильников, казался бы почти мрачным.
— Тут, в центре Рибенштадта, все такие, — сказал он, посмеиваясь на мое выразительное ошеломление, — но я осовременил, как мог.
— Это что, бойница? — я недоверчиво ткнула пальцем в крохотное окошко, мимо которого мы проходили.
— Что поделаешь, — маг усмехнулся, — мои соотечественники — довольно буйный народ. А в гражданскую войну после падения трона Гёттенхольдов, когда еще наивно надеялись, что кто-то из оставшихся аристократов сможет принять корону, нападения на дворянские дома были нормой. Резня шла жуткая. Неудивительно, что часть уехала, а из старого дворянства остались единицы. Так что это — наследие прошлого.
Во всех помещениях горели камины, и запах в доме стоял хороший, дровяной.
— Любишь огонь? — спросила я, усаживаясь на широкий диван в гостиной. В голове было пусто, и думать ни о чем не хотелось. Снова зажужжал телефон, и я сбросила звонок не глядя.