Страница 54 из 145
— Да, теперь я понимаю, почему вы так дружны с Мариной. Она тоже не может сидеть дома. Это похвально, могу только поддержать вас.
— Благодарю, ваше величество.
Молодая правительница обошла еще несколько пар и со всеми была одинаково любезна. И затем, мило попрощавшись и сославшись на дела, удалилась, оставив гостей слушать министра образования и других докладчиков и спасаться от скуки шампанским, закусками и сплетнями.
Женщины не были столь благодушны, как мужчины. Особенно аристократки. И первой крепость решила штурмовать высокая сухощавая дама в возрасте. Она подплыла к Алексу, пробующему шампанское, величественно склонила голову:
— Добрый вечер, ваша светлость, добрый вечер, лорд Свидерский.
— Ольга Ивановна, — без особой радости поприветствовала ее Екатерина. — Позвольте представить, Александр Данилович, Ольга Ивановна, графиня Ольжа́нская. Меценатка, очень заботится об образовании в Рудлоге.
— Мы с вами общались несколько дней назад по телефону, — заговорщическим тоном сказала графиня Свидерскому, — рада видеть вас здесь. Герцогиня, — дамы обменялись изящными кивками, — откройте же секрет, зачем, ну зачем вы пошли работать?
— Я был очень настойчив, ваше сиятельство, — улыбнулся Александр. Катерина удивленно посмотрела на него, скользнула холодными пальцами по руке.
— Мой бедный муж, — Катерина понизила голос, и графиня, умирающая от любопытства, склонилась к ней, — очень гордился своим участием в жизни университета. Я решила продолжать его дело. Узнать побольше о жизни заведения, о его нуждах изнутри. Александр Данилович предложил мне эксперимент, — Алекс едва заметно хмыкнул, — я согласилась. Ведь, кроме всего прочего, я подаю прекрасный пример молодым девушкам, не так ли, Ольга Ивановна? И поднимаю престиж не самой популярной работы.
— Это так решительно, Катерина Степановна, — проворковала графиня с видом примеряющейся к укусу гадюки. — Так необычно. Почти экстравагантно.
— О, уверяю вас, — с улыбкой сказала Катерина, — работа скучнейшая, но на что не пойдешь ради благотворительности. Боюсь, ваша жизнь куда ярче и полезнее моей, Ольга Ивановна.
Кажется, графиня сарказма не заметила — кивнула горделиво, отошла.
Гости общались, договаривались о встречах и совместных проектах, и гул разговоров заглушал легкую музыку, играющую в светлом зале. Наконец столы с закусками опустели, удалился министр образования с помощниками, стали расходиться и гости.
— Скука смертная. И этот страшный высший свет, — пробормотал Алекс, когда они вышли из зала.
— Это еще цветочки, — улыбнулась Катя. — Так, покусывание. Вот когда эти хищницы собираются втроем-впятером, тут только успевай отбиваться.
— Вы из-за этого так нервничали сегодня? — спросил он, открывая Зеркало.
— Нет, — сказала она. Помедлила, достала из сумочки телефон, взглянула на него — губы горько дрогнули. — Впрочем, вы правы, послевкусие мерзкое. Пока время нерабочее, отведите девушку в хороший ресторан, Александр Данилович. Нужно спасать вечер.
— С удовольствием, — сказал он мягко, почти мурлыкающе. И подал ей руку, прежде чем ступить в перенастроенное Зеркало.
Весь вечер он наблюдал за ней. Отмечал, как периодически она поглядывает на экран телефона. Как устало и тревожно опускает глаза, когда никто на нее не смотрит. Как улыбается подходящим так блестяще, что ни у кого не может возникнуть сомнения в искренности этой улыбки. Как оценивающе смотрит на него — и тогда у славящегося своим чутьем на опасность Алекса холодок пробегал по спине.
Ресторан он выбрал старый, почти камерный. Тихий, со стенами из потемневшего от времени дерева, которые были украшены выцветшими гравюрами — при всей своей блеклости стоимость каждой из них исчислялась сотнями тысяч руди. С округлыми сводами без ламп и люстр — построено здание было еще в то время, когда мир не знал электричества, и в зале свято блюли традицию: горели только свечи на столах и в высоких подсвечниках, стоящих на полу. За тридцать лет, пока Александр не был здесь, ничего не изменилось: всё те же кружевные скатерти ручной работы, все то же серебро, бережно хранимое семьей, владеющей рестораном. Разве что скрипач, стоящий на балкончике сверху и периодически заводящий тонкие, пронзительные и тягучие мелодии, был другим. Но похож, да. Сын, наверное.
Катерина сняла накидку, и сияние от свечей, стоящих на столе между ними, просвечивало тонкую ткань платья, очерчивая прекрасную грудь, кидало желтоватые отблески на ее лицо и руки. Она говорила мало, но беседу поддерживала непринужденно, хотя и было ощущение, что губы шевелятся — а она сама где-то далеко.
— Я и забыл, что вы курите, — проговорил Александр, когда спутница после ужина достала из сумочки мундштук и тонкую сигарету.
— При начальстве — нет, — сумрачно выдохнула Симонова и подожгла сигарету. Курила, и чувствовались от нее какой-то нерв, какая-то решимость — собственно, Алексу уже понятно было, к чему идет дело, и только очень интересовала причина столь резкой перемены. Сейчас она очень отличалась от Катерины, к которой он привык в своей приемной. От нее исходила угроза, а темная аура завораживала, манила прикоснуться, как бархатная тьма, чуть покалывала, словно заигрывая. Раньше он этого не замечал, хотя часто бывал рядом. Активизировалась только сегодня. И Катерина теперь уже смотрела на него в упор, разглядывая руки, губы, глаза, — взгляд скользил по его чертам так, будто она пыталась привыкнуть к нему за короткое время.
— Я вам нравлюсь? — спросил он с иронией.
Катерина удивленно взглянула ему в глаза.
— Вы похожи на моего мужа как две капли воды, Александр Данилович, — пояснила она, и Алекс мысленно выругался: сомнительное удовольствие быть похожим на мужа-садиста, — так что нет. Вы мне определенно не нравитесь. У нас с ним были не самые теплые отношения. Но, — задумчиво продолжила она, — для моего желания это не имеет никакого значения. И, раз уж у нас пошел такой разговор, — а я вам, Александр Данилович?
— Я-то восхищен, — признался он вполне искренне. — Вы похожи на фарфоровую куклу. На резную игрушку.
— Я очень дорогая игрушка. — Катя выпустила дым, затушила сигарету. — Очень требовательная, Александр Данилович.
«И опасная», — подумал он. Его раздражала и цепляла эта игра, нужно было признать. И он откликнулся легко:
— Для меня это не проблема, Екатерина Степановна. Я умею ценить дорогие вещи.
— И не на один раз, — предупредила она и потянулась к бокалу с вином, стала пить, внимательно глядя на него. Слишком внимательно и тревожно.
— Боюсь, одного раза мне будет недостаточно, — усмехнулся он.