Страница 21 из 145
— А я по его заданию, — довольно нахально высказался студент и потер ладонью красный нос. — Он говорил, это очень важно! А в академии его застать невозможно, я всю неделю пытался…
Дворецкий поколебался.
— В любом случае раньше полудня он не сможет вас принять, молодой человек.
— Я… подожду здесь, — жалобно сказал студент и шмыгнул носом. — Это правда важно и срочно.
Слуга с каменным лицом оглядел посетителя, подумал, что вряд ли барон обрадуется, если носитель важной информации примерзнет к порогу и скончается тут же от холода, и отступил в сторону. Опять придется вызывать огонь на себя.
— Проходите. Я провожу вас в малую гостиную. Выпьете чаю, согреетесь. Будем надеяться, лорд фон Съедентент быстро… освободится. Как вас представить?
— Ру́фус Винха́льтер. — Молодой человек топал за дворецким, разматывая с шеи широкий колючий шарф и с восторгом глядя на большую прихожую, на тяжелые двери и мрачноватую обстановку. Никто из студентов здесь не бывал, а вот он теперь сможет рассказать друзьям, как живет ректор. Зашел в гостиную и, скинув на кресло пуховик, подбежал к камину, протянул к огню руки.
— Как здесь здорово, — сказал он с восторгом. Обернулся, наткнулся на предупреждающий взгляд сопровождающего. — Я не буду ничего трогать, честно. Я подожду.
Мартину фон Съедентенту спалось очень сладко. Было тепло, где-то на краю сознания мозг улавливал потрескиванье поленьев в камине, и одеяло было мягким, и снилась барону какая-то приятная чушь с зелеными полянками и прогуливающимися по ним лошадьми. И он с удовольствием бы досмотрел сон до конца, но этому помешала суровая реальность в виде голоса дворецкого, призывающего хозяина проснуться.
— Виктор, — прорычал очень злой будущий ландграф, открыв один глаз и узрев нарушителя, — уволю к чертям собачьим! Пошел вон!
Дворецкий, на всякий случай держась подальше от кровати, с каменным лицом ответил:
— Простите, милорд, но я подумал, что это важно для вас. Вас дожидается господин Винхальтер, ваш студент. Он сказал, что здесь по вашему заданию.
— Какому к чертям заданию! — рявкнул барон в подушку и натянул на себя одеяло. — Не было у меня никаких заданий! Гони его прочь!
Дворецкий незаметно покачал головой и направился к двери. С тех пор как хозяин внезапно примкнул к секте, проповедующей воздержание, характер его сильно испортился. А раньше, бывало, выпустишь из спальни девиц, принесешь кофе, и тебе еще и премию вручат от приподнятого настроения.
— Постой, — вяло пробубнил из-под одеяла Мартин и неохотно высунул наружу ногу, пошевелил пальцами. — Я вспомнил. Лучше бы не вспоминал. Так, отвлеки его, накорми…
— Уже, милорд, — почтительно сказал Виктор.
— Еще неси, — приказал Март, — студенты всегда голодные, сколько ни корми, мне ли не знать. Я сейчас очухаюсь, мозги в рабочее состояние приведу… Завтрак мне сюда, Виктор.
— Будет сделано, милорд, — вежливо сказал дворецкий и удалился.
Через полчаса ректор магакадемии и будущий ландграф спустился в малую гостиную. И застал там дрыхнущего на диване студента. Он бы даже умилился, если бы оный студент тем самым не напомнил ему об опустевшей теплой кровати.
— Винхальтер, подъем!
Парень подскочил.
— Я не сплю, не сплю! Повторите вопрос, профессор!
Лицо его приобрело осмысленное выражение, он огляделся с недоумением, потер сонные глаза и встал.
— Простите, господин ректор. Я ждал, ждал и сам не знаю, как заснул.
— У меня были дела, — сурово объяснил Мартин. — Итак, что вас привело ко мне?
Студент зевнул широко, с оттяжкой, вызвав в королевском маге прямо-таки злобную ненависть.
— Я это… — пробормотал он. — По делу.
— Я уже понял, — сообщил строгий ректор, усаживаясь в кресло напротив. — По какому?
— Вы обещали, если что-то про конец света найдем, поможете с экзаменами, — студент выжидательно посмотрел на мага.
— Смотря что нашли, — подтвердил Мартин. — Говорите, Винхальтер, не тяните время. Неужто осилили весь список тидусских эпосов?
— Я их вообще не читал, — признался студент. Март мрачно поднял брови, и юноша торопливо добавил: — Я в другом месте нашел. Я же подрабатываю, господин ректор, в музее династии Гёттенхольд. И, когда вы задание давали, я прочитал его на стенде. И что-то мелькнуло в голове. Я долго ходил, пытался вспомнить, где же я видел упоминание о конце света. И вот.
Мартин чуть не застонал от столь бессвязной речи.
— Что вспомнили? — доверительно спросил он.
— Так я… это… Пошел посмотреть. А там — надпись!
И студент уставился на ректора с гордым видом кота, который первый раз сходил в лоток.
— Где? — медленно зверея, уточнил Мартин. — Что за надпись?
— На копии поминального камня одного из Гёттенхольдов, — неожиданно четко сказал студент. — Они, господин ректор, Гёттенхольды то есть, перед смертью писали наставление сыновьям. Те, кто успевал, конечно. И потом это длинное наставление выбивалось золотом на широкой плите, чтобы потомок, навещая родителя, всегда его видел. И вот в музее стоят копии этих поминальных плит, сами-то они на кладбище старой династии. Их совсем недавно сделали, копии, потому что от непогоды плиты разрушаются…
— И что там написано? — поинтересовался Мартин нетерпеливо.
— А я сфотографировал. — Студент полез в карман и вынул довольно-таки помятую фотографию. — Не все понимаю, если честно. Камню почти шестьсот лет, что-то стерлось.
Мартин взял фотографию и некоторое время глядел на нее, постепенно мрачнея.
— Да, — сказал он со вздохом. — Молодец, Винхальтер. Проводишь сейчас меня к камню, нужно самому посмотреть.
— Экзамены? — рискнул напомнить пытливый юный ум.
— Раз обещал — будут тебе экзамены, — с видом мученика подтвердил Мартин. Парень просиял. — Но это только на ближайшую сессию распространяется, Винхальтер. Следующую придется сдавать самому.
— Конечно! — радостно и очень убедительно ответил студент.
Тем же вечером у Мартина дома собрались друзья. И фон Съедентент, облокотившись на стену под светильником, подсвечиваемый отблесками огня из камина, с выражением зачитал текст с фотографии.
«Знай же, что весною встретилась мне старуха Гретта́, про которую говорили, что видит она будущее. Она бросилась под копыта моего коня, и Рье́верн встал как вкопанный. И сказала она мне: „Великий король! Сильна твоя кровь, однако и она ослабнет, и семя твое в веках истончится. И с концом Гёттенхольдов начнется конец мира сего. Где твой повелитель, король-ворон?“
„Что ты видела, Гретта?“ — спросил я почтительно, ибо старость, пусть и безумная, требует уважения.