Страница 20 из 145
Он развернул сверток, и Макс задохнулся от совершенно детского восторга. Там лежали клинки. Тонкие, изогнутые, льдистые и сверкающие голубоватым лунным холодом. Один чуть меньше другого, с черными рукоятями. От оружия шла чуждая холодная сила, колющая протянутые ладони, отталкивающая, словно магнитом. Четери смотрел внимательно, выжидающе, и Тротт преодолел сопротивление и взял их. И чуть не заорал: руки до плеч прострелило электрическими дугами, клинки раскалились добела — и истаяли, впитавшись в ладони.
— Приняли тебя, — сказал Четери довольно, не обращая внимания на обожженные руки ученика. Макс, сжав зубы и помотав головой, чтобы стряхнуть с ресниц слезы, лечил себя, и боль отступала, оставляя голову пустой, а его самого — совершенно измотанным. Света отвернулась, опустила голову, зато новый ученик поглядывал на него с плохо скрываемой завистью.
— Теперь они всегда будут с тобой, — продолжал дракон. — Слились с твоей аурой, и позвать их сможешь где угодно. Это Дезе́иды, Смерть несущие, клинки моего учителя, Мастера Фери. Он сам создал их из своей энергии, в них жива частица величайшего воина. Позови их сейчас. Мысленно представь в руках.
Макс дернул пальцами — и в ладони легли черные рукояти. Уже ласково, холодя кожу, прочно уместившись в руках, словно всегда там и были. Как для него сделанные. Идеальные.
— Спасибо за честь, Мастер, — с трудом произнес Тротт и поклонился.
— Будь достоин их, — строго проговорил Чет. — Учитель мог нанести сотню ударов, не касаясь земли. Когда мы сражались с ним, на деревьях рядом не оставалось листьев, а люди падали, неспособные вынести звук схватки.
— Но почему ты не взял их себе? — недоуменно спросил Тротт.
Чет усмехнулся.
— К тому времени, как учитель умер, я уже умел создавать свои.
Он развел руки — и в его ладонях появились сияющие клинки.
— Начнем, — сказал он просто. — Объясню тебе отличия.
И он терпеливо начал обучение. Показывал позиции, основные движения, порыкивал, когда что-то не удавалось, и явно сдерживал себя, скорость движения.
— Утром встаешь — и повторяешь. Спать ложишься — и повторяешь, — говорил Четери. — Тогда тело само перестроится на бой двумя руками и будет действовать, не подключая сознание. Помни: с двумя клинками для тебя неважно, сколько вокруг врагов. Важна только твоя скорость. И ритм.
В конце, когда снова дрожали и наливались свинцом руки, а ноги стали заплетаться, Четери вдруг ускорился, стал обидно вспарывать кожу кончиками лезвий, и опять запах собственной крови и невозможность защититься вызвали ярость — а с ней пришла и скорость, и усталость отступила, и последние минуты во дворе разносился непрерывный звон оружия и звук легких шагов сражающихся.
Достать дракона не удалось — лезвие клинка Четери полоснуло по бедру, нога подвернулась, и измученный Тротт рухнул на землю. Перевернулся на спину, чувствуя, как холодит плитка кожу, и глупо улыбнулся, глядя в черное небо с сияющей пылью звезд. Клинки медленно истаивали в руках.
Чет косился на него с усмешкой, протирая оружие. Подошел к ученику.
— Левая рука у тебя совсем слабая, — сказал он недовольно, поднимая Макса за ладонь. — Запястье, пальцы. И дыхание с непривычки сбил. Плохо, ученик. Не так плохо, как я думал, но похвалить не могу.
— Будет лучше, — сипло сказал Макс, залечивая свои раны. — Обещаю.
— А куда ты денешься? — весело удивился Четери. — Тренируй руку. Отжимайся на пальцах.
Света подошла к мужу с полотенцем, и тот облился водой из фонтана, протер тело.
— Смотри, — приказал дракон и опустился на плитку. Светлана присела на край фонтана, откровенно любуясь мужем. — Отжимаешься сначала в обычной позиции, потом упор на пальцы, — Чет легко поднялся-опустился несколько раз, — потом правую убираешь, — он поднял руку, но отжимался так же легко, — а потом груз на спину. Света, встань на меня.
— Я не груз! — с притворным возмущением возразила Светлана. Но сняла тапочки, осторожно прошла по ногам мужа к спине, встала, удерживая равновесие. Чет даже не поморщился.
— Держишься?
— Угу. — И взвизгнула: Четери опустился вниз, поднялся, снова опустился. — Подожди, — сказала она, дракон застыл, — я лучше сяду.
Светлана осторожно села, скрестила ноги и заулыбалась — муж под ней ходил вверх-вниз, и ощущения были, будто ее на качелях катали. Наклонилась, обхватила его за шею и тихо, горячо прошептала на ухо:
— Ты такой сильный, Четери.
Дракон смешливо фыркнул, опустился на землю, подождал, пока она сойдет.
— Пробуй, — сказал он Максу, снова присосавшемуся к кувшину с молоком. — Чтобы окрепнуть, в день нужно делать минимум пятьсот раз на пальцах. Но не переусердствуй, груз добавляй постепенно, чтобы не вывернуло запястья и суставы.
И Тротт, хоть сил не было вообще, послушно опустился на плитку, завел правую руку за спину и начал отжиматься. Чет его не останавливал — с наслаждением пил какой-то ягодный морс и блестящими глазами поглядывал на заливающегося потом обладателя кучи научных наград и степеней.
Макс сломался на третьей сотне. Упал на плитку, больно приложившись подбородком, и закрыл глаза. В ушах шумело, пальцы болели, левую руку он почти не чувствовал. Услышал шаги — и перевернулся, сел. Над ним стоял дракон, и на лице его была прямо-таки отцовская гордость.
— Я доволен твоим упорством, — сказал Чет. — Вставай. Обмоешься, и будем ужинать. И, — он понизил голос, — сделай лицо не таким страдающим, а то Светлана от жалости уже готова плакать.
Света потерла нос и извиняющеся улыбнулась Максу.
С утра у дома придворного мага Блакории появился нежданный посетитель. Потоптался на крыльце, сдернул перчатку и решительно нажал на звонок.
В доме было тихо и сонно. Даже повар на кухне посудой погромыхивал деликатно, приглушенно, и почти неслышно шуршали метелками горничные, собирая пыль, да дворецкий просматривал на свет хрустальные бокалы, дабы укорить потом прислугу за найденные пятна.
Звонок привел дворецкого в недоумение — все знакомые хозяина знали, что в такую рань приходить бесполезно. Слуга аккуратно запер бокал в шкафчик и неспешно двинулся к двери.
На пороге стоял молодой человек лет девятнадцати, ежась от мороза, и, хотя одет он был тепло, щеки его уже покраснели и в носу хлюпало. Однако вид он имел решительный и даже отчаянный.
— Я к ректору фон Съедентенту, — выпалил он и постучал ногой о крыльцо. Звук получился деревянный.
— Господин ректор по делам академии принимает на рабочем месте, — сухо ответил дворецкий. — Сейчас выходной, молодой человек, беспокоить его я не буду.