Страница 28 из 30
Тело себя-прошлой Алина отлично помнила. Ладное, как у любой юной девушки. И это тело у нее было таким, если не считать сильной худобы и четко очерченных мышц на руках и ногах. Грудь задорная, как два крепких яблочка, маленькие ягодицы — пух с крыльев в сложенном состоянии как раз доставал им до середины.
«Красивая», — признала она мысленно, снова склонилась к зеркалу, провела ладонью по его кромке и ойкнула — порезалась. Лизнула рану, пригляделась к сколам.
— Так это же полированный обсидиан, — сказала она по-рудложски, в восторге оттого, что догадалась. — Камень из вулкана? — спросила она у Венин на лорташском.
Та закивала.
— Ды-а, даа-а-а. Трыо-огше-е-е.
— Охтор разрешил пользоваться, — с гордостью проговорила Далин. Алинка повернулась — незрячая тоже разделась и теперь поливала горячей водой из черпака листья и солому на полу, а затем топала по ним босыми ногами, словно давила. По ванрану шел травяной дух, а Венин начала брызгать водой на стены — те шипели, исходили паром, жаровня потрескивала, Венин ойкала и смеялась, отпрыгивая от горячих брызг, улыбалась и Далин, и, глядя на это все, начала улыбаться и Алинка. Здесь, в окружении чужих женщин, в чужом мире вдруг стало как-то радостно и тепло. При лорде Тротте хозяйки были тихие, угодливые, а здесь веселились вовсю.
По порезанной ладони текла кровь, капала на солому, и принцесса полила на рану из горсти — щипало, затем закрыла глаза и постаралась вспомнить, как учил ее профессор лечить себя. Как там… сосредоточиться, представить, что рана затягивается.
Руку защипало сильнее — и отпустило. Алинка глянула на нее и едва не запрыгала от счастья, хотя кожа не восстановилась — просто порез затянулся кровяной корочкой. Но она хотя бы смогла остановить кровь!
— Садии-ись! — крикнула ей Венин и показала, как садиться: прямо рядом с кадкой, на листья, скрестив ноги. — Хорыо-о-ошоо-о! — она принялась обливать себя из кувшина. Алинка опустилась рядом, и Венин облила и ее, потом протянула горшок с чем-то серым. — Мойси-я-а!
— Что это? — подозрительно поинтересовалась Алинка. Венин без лишних слов зачерпнула массу из горшочка и ляпнула принцессе на плечо — и сипло захихикала, глядя, как принюхивается гостья. Пахло прелой листвой и глиной.
— Ты-ы ничи-его-о-о ни-е-е зна-ы-а-ешь, — промычала Венин, протягивая ей жесткую тряпку и показывая на себе, что ей нужно тереть тело.
— Не знаю, — проговорила принцесса, ожесточенно растирая мокрой горячей рогожкой живот. — Я не отсюда.
— А о-отку-у-уды-а-а-а? — поинтересовалась любопытная Венин. Из двоих хозяек она была куда разговорчивей, несмотря на увечье. — Гди-е-е тво-о-ой до-о-ом?
— Очнулась в лесу за заливом, — сказала Алина чистую правду, — а лорд Ма… Охтор меня нашел. И спас. У меня нет дома. Я думала, меня съедят, — пожаловалась она внезапно. — Очень страшно было.
— Бедная, бедная, — вздохнула Далин и щедро плеснула на Алинку прохладной воды из кадки — принцесса на секунду оглохла, замотала головой. — Охтор добрый. И меня спас.
— И ми-еня-а! До-убры-ы-ый! — горячо согласилась Венин, намазывая Алине волосы той же глиной. Принцесса терпела, непонятно почему загрустив.
— Кормит нас, женщинами к себе взял, — с благодарностью продолжала Далин. — Моих детей не выгнал, не бьет их. И нас не бьет. Мне с детьми дом маленький построил, а как Венин взял второй оихар, подарил нам с ней этот дом.
Она употребляла слово «оихар», как и лорд Тротт ранее, обращаясь к ней, и Алина все не могла понять, что это такое. «Ихар» — женщина. А «оихар»?
— А что такое оихар? — застенчиво спросила она. Далин подняла незрячие глаза, улыбнулась робко.
— Хозяйка, что греет постель, — объяснила она.
— Жена? — немного сердито продолжила допытываться Алина.
— Ни-е-ет, — вздохнула Венин печально.
— Нет, — качнула головой Далин. — Он сказал: вы можете выйти замуж за того, кто позовет. Значит, женами не возьмет. Он нас защищает, кормит. Мы ему греем постель, хозяйство ведем.
— Обе? — краснея, прошептала принцесса. Ей было мучительно стыдно о таком говорить, но заставить себя замолчать она не могла.
— Охтор богатый, и хороший охотник, может и пять женщин в дом взять, всех прокормит, — охотно похвасталась Далин.
— А если женщины не хотят вместе жить? — не унималась Алина. — Вот вы вдвоем если бы не захотели жить?
В ванране от всеобщего изумления стало так тихо, что слышно было, как потрескивают угли в жаровне и шуршит парок.
— Кы-а-ак ни-е за-а-ахоти-ели-и? — испуганно переспросила Венин. — С Охто-о-ором?
— С Далин, — объяснила принцесса.
— Ни-ет! — возмутилась Венин. — Ка-а-ак?
— Он сказал, что привел мне сестру, — расшифровала восклицания «сестры» Далин. — Охтор — хозяин, мы слушаемся. Не ругаемся — мужчине не понравится, что дома плохо и шумно, выгонит, других женщин возьмет. А мы умрем с голода. Нам хорошо. Большой дом, еда есть. Охтор — охотник и воин, знает, где есть золото, ему греть постель много женщин хотят.
— И-и с ни-и-им сла-а-адко-о-о, — тихо поделилась Венин, улыбаясь и закатывая глаза.
— Он делает женщине приятно, — согласилась с ней Далин. Поколебалась и, видимо, от всего простодушного сердца предложила: — У тебя нет дома. Хочешь, попросись к нему третьей оихар?
— Ой-ей, — простонала Алина, не зная, куда деть глаза от смущения, и опустила голову. На щеки словно кипятком плеснуло. Какое вообще ей дело до личной жизни Тротта?
«Охтора, — повторила она себе настойчиво. — Лорд Тротт живет на Туре, а здесь с женщинами — Охтор. Вот!»
— С ума сойти можно с этими разделенными половинками, — пробормотала она себе под нос. И пообещала хозяйкам: — Я подумаю.