Страница 84 из 90
К сожалению, он был прав. Темнота помогала только ночью, и от неё были заклинания. Как и от тумана, камней, земли. Война против всех была бы ужасной, стоила бы довольно дорого Гленне. Но мы бы в ней совершенно точно проиграли.
Но отправить фэйри на стену вместе с пограничниками… Или того хуже — обратно в Гленну, разведчиками.
«Зачем б-бывшим рабам сражаться з-за св-воих хозяев?»
«Потому что кто-то из них всё-таки хочет жить, — скривил тонкие губы фэйри. — И будет рад, если им дадут такую возможность»
«Фэйри, — усмехнулась я, — н-не д-думай, что я не понимаю, чт-то ты мне предлагаешь. Я осв-вобожу т-твоих сородичей, и он-ни радостно вернуться д-домой, расскажут про наши слаб-бые места. Я получу мн-ного шп-пионов, только шп-пионить они вряд ли будут для меня»
«Не понимаешь, королева, — терпеливо возразил фэйри. — Ты действительно не понимаешь. Мы не можем вернуться. Мы изгнаны. Это не просто слова — нас не примут дома. И дома у нас больше нет. Дай его нам, и ты получишь больше солдат, чем можешь надеяться».
И снова в его словах был смысл, как бы мне от него ни было противно.
Я села в кресло, устало потёрла виски.
«М-моя м-мать т-тоже осв-вободила фэйри. Ничего хорошего Д-дугэл от этого не получил. Они в-вернулись в Гленну, и их приняли».
«Конечно, — невозмутимо откликнулся Сильвен. — Они же были военнопленными, не изгнанниками. Ты требовала дань, королева. И забирала пленных в деревнях. Таким некуда возвращаться. Военнопленных даже фэйри, — он улыбнулся, — выкупают».
Беда с этими советниками. То они глупее тебя, то умнее…
«М-моя м-мать делала т-так, — выдохнула я, ни к кому не обращаясь. — Н-не хочу быть к-как она…»
«Но всё равно завидуешь ей, туманная королева, — пожал плечами фэйри, спокойно глядя на меня. — Почему ты не хочешь признать, что кое-что из того, что она делала, было правильным?»
«Ак-куратней, — массируя виски, предупредила я. — Н-не хочу о ней говорить».
Фэйри усмехнулся.
«Не говори, королева. Но забыть её всё равно не можешь. И сама знаешь, что в чём-то она была права. Глупо из-за собственной злости…»
«П-помолчи!» — прошипела я, останавливая поползший к фэйри туман.
Сильвен молча пожал плечами, собрал свитки и направился к двери.
«Фэйри! — справившись с собой, позвала я. — З-за чт-то именн-но тв-воя м-мать т-тебя изгнала? Чт-то т-такого ты ей п-посоветовал?»
«Ничего, — не оборачиваясь, ответил фэйри. — Просто мои советы многим казались здравыми, а решения королевы — нет. Она избавилась от меня прежде чем, я смог бы потребовать поединок и её место в нашем роду».
«Хорошо, чт-то сейчас н-ничего п-подобного не произойдёт, — не удержалась от улыбки я. — Я п-поблагодарю её за т-такой п-подарок п-при встрече».
Фэйри промолчал.
И так же молча слушал, когда на следующий день я приказывала ему подготовить мне речь — сначала для пленных фэйри. Потом — для дугэльцев.
Впрочем, речь мы писали вместе — в процессе я несколько раз чуть не убила моего нового советника. Его невозмутимость и холодный расчёт, который я так любила видеть в людях, но не в фэйри, злили неимоверно.
Но хвала духам, я никогда не избавлялась просто так от нужных людей. И нужных фэйри тоже. Злость злостью, а советовал этот зануда лучше всех моих бывших советников вместе взятых.
И его даже не приходилось постоянно припугивать, чтобы работал хорошо. Может, потому что русалка и так вечно крутилась рядом?
Она великолепно умела играть — это я и раньше знала. Но настоящее представление мне посчастливилось увидеть на городском кладбище — морской девке захотелось посмотреть на могилу Рахэль.
Забавная. Сама же убила (или приказала своему сайе, неважно). И сама же строила из себя безутешную дочь. Ну хоть не переигрывала — в истерике не билась и глупости не кричала. Просто — цветы на надгробную плиту, слёзы на щеках и грустные-грустные глаза. Молодец, девка. Умеет сделать так, чтобы её пожалели. Уверена — другие посетители кладбища смотрели тогда на нас не потому, что вдруг узнали меня. Девке сочувствовали.
«Т-ты ведь зн-наешь, что это я ей п-приказала см-мотреть за т-тобой», — не выдержала я, когда стояние на коленях у плиты затянулось.
Русалка кивнула.
Тогда какого духа мы тут народ развлекаем?
«Цветы н-на могилу, — проворчала я, пиная отлетевший к моим ногам цветок, — это не по-д-дугэльски».
«Маме нравились цветы», — покачала головой русалка. «Вот эти».
«Он-на не была т-твоей мат-терью», — теряя терпение, прошипела я.
Русалка обернулась. Молча встала — и пошла вслед за мной к проходу между могилами. Оглянулась пару раз, но шаг не сбавила.
«А ваша мать? Она, наверное, похоронена во дворце? В королевской гробнице? Вы же тоже её навещаете?»
«Хочешь н-на неё взглянуть?» — прошипела я.
Русалка кивнула. Порталом мы добрались до дворца за считанные секунды. Оттуда спускаться в гробницу пришлось пешком, но недостаточно долго, чтобы морская девка растеряла своё грустно-задумчивое настроение.
Она долго смотрела на вплавленное в хрусталь тело матери. Её прибрали прежде чем хоронить. Я-то запомнила её совсем не такой. В крови — да, крови было много. И живот — до нерождённой сестры я так и не добралась, но била по животу. Там мать была уязвимей. Но, видимо, к похоронам рану прикрыли — она до сих пор казалась беременной в своём посмертном кристалле.
И всё такая же красивая. Я знала, что красоту ей постараются сохранить — магией или зельями. Тогда, сразу после поединка, я не хотела видеть её снова красивой — и похороны проходили без меня. Это было после коронации и подданные стерпели. Они и не такое потом терпели.
«Она очень красивая, — насмотревшись, сообщила русалка. — Вы, должно быть, очень скучаете по ней».
И стояла потом, слушая мой смех, ошеломлённая. И тоже очень, очень красивая.
«Д-дурочка. Эт-то я её убила».
Русалочка смотрела на меня, не на мать — и в её взгляде читалась жалость. Так ясно читалась, что я чуть не приказала духам тумана убить её сейчас же. Вовремя опомнилась.
Позже, когда мы шли к саду камней, я не выдержала:
«Т-ты же умрёшь скоро. Т-так?»
Русалка спокойно улыбнулась.
«Нет, госпожа. Что вы? Зачем мне умирать?»
Да. Я была права — нашла всё-таки какой-то выход.
«А к-как же твоя клятва моему мужу?»
«Уже неважно, Ваше Величество».
Ложь, ложь, думала я. Сплошная ложь и игра. Как в спальне Рэяна, куда я приходила почти каждый вечер — мне больно было видеть его, но и не видеть я не могла. Он столько раз мне снился — как сидит у окна, отвернувшись, когда горит закат. Ни улыбки мне, ни взгляда.
Да и правда — за что? Любовь нельзя купить, да?