Ты будешь мой

Мартин рассказывает — сначала несколько напряжённо, но быстро оттаивает. Даже начинает шутить. Я смеюсь — и про себя с тоской вспоминаю Дугэл. Всё то же самое с мальчиками. Как же скучно. Как же надоело…

Как я умудряюсь в это вляпываться?

Когда вечером мы «выныриваем» из очередного портала, перед нами расстилается роща деревьев-свечек, за которыми проглядывает что-то большое и блескучее, я не выдерживаю: высовываюсь из окошка и прошу едущего рядом Сильвена взять меня в седло.

Фэйри кивает и посылает коня вперёд, туда, где скачет Мартин. А некоторое время спустя моя повозка сворачивает с дороги и останавливается.

Сильвен что-то объясняет вознице, потом выносит меня и сажает на коня. Высоко! Конь действительно не напоминает фэйрийских лошадок, ему на месте не стоится — и я мысленно благодарю Мартина за повозку. Да, неудобно, но я бы одна точно не смогла на таком усидеть.

Зато Сильвен управляется с ним играючи. Он взбирается в седло позади меня, крепко держит и пускает коня к рощице.

Вечернее солнце бросает косые золотистые лучи. Зелень на их фоне выглядит ещё сочней, а тени — мягче. Мы проезжаем мимо деревьев-свечек, и они совершенно не похожи на те, что я видела в Гленне и даже Дугэле. У них треугольные кроны, и тени они почти не дают. Под копытами сначала мягко хрустят ветки — а потом конь безжалостно топчет поляну синих маленьких цветов, похожих на рой рассевшихся бабочек.

Мы, наконец, выезжаем на обрыв, и Сильвен придерживает коня. А я, открыв рот, смотрю на идущую рябью золотистую воду до самого горизонта.

— Сильвен, это что…

— Море, — говорит фэйри, а я, прислушавшись, наяву различаю вздохи того, что считала «гленским чудовищем».

— Почему оно такое огромное? — мой голос дрожит. — И почему оно дышит?

Сильвен усмехается и, не отвечая, посылает коня к еле заметной тропке у камней. Медленно, шагом, мы спускаемся вниз — и копыта коня проваливаются в мокрый песок.

— Сейчас отлив, море ушло, — говорит Сильвен. — Подъедем ближе?

Я молчу, вцепившись в его плечи. Мне отчего-то страшно, и страх усиливается, когда мы скачем дальше. Настолько, что хоть вой.

— Сильвен… Сильвен, давай… вернёмся… пожалуйста!

Но фэйри пришпоривает коня, и только когда «дыхание» превращается в знакомый мне по снам рокот, мы останавливаемся.

— Сильвен…

Фэйри, спешивается и опускает меня на землю… в воду. Я в панике держусь за его куртку, отказываясь смотреть, но злой Сильвен, не слушая мои причитания, хватает за плечи и разворачивает.

Я не слышу, говорит он что-то или нет. Я распахиваю глаза и смотрю, а панику сменяет чувство острого, безумного восторга.

Накатывающие волны одна за другой лижут мои ноги, которые в кой-то веки стоят нормально и не подламываются. Ветер играет моими волосами, свежий ветер со странным, лучшим на свете запахом — не сладким и не горьким, а что-то совершенно иное, бесконечно родное и правильное. Ветер должен пахнуть именно так, я откуда-то это знаю.

И разбивающаяся в пену вода словно шепчет знакомо: «Ты дома… Ты наконец-то дома». И я тоже откуда-то знаю, что это правда.

Потом мы скачем обратно к берегу, а море ревёт, тянется за нами, не желая меня отпускать. Я смотрю на него — как бликует вода на солнце, как забирают волны косые рыжие лучи — и думаю, что вернусь обязательно.

Мне уже не страшно.

У Мартина действительно большой дворец. Красивый — наверное, как у нашей королевы. И сад за ним просто громадный. Он тонет в вечерних тенях, и я не успеваю толком его рассмотреть, как и дворец. Но комнаты, которые мне приготовили, очень нравятся, за исключением разве что одной вещи: я не понимаю, где будет жить Сильвен.

Фэйри остался на конюшне, когда меня увели слуги (кошмар, полный дворец слуг!), а в комнатах встречает Мартин. Видно: ему очень хочется, чтобы мне было удобно. А вот о моём спутнике он явно не подумал. А когда я спрашиваю, отмахивается:

— В привратницкой. Санна, не волнуйся, его разместят.

Волнуюсь. Под привратницкой мне сразу представляются чуланчики, в которых мы в Дугэле держим рабов. И мне совершенно не хочется, чтобы Сильвен там жил.

— Мартин? — улыбаюсь. Да, я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что очаровываю его сейчас специально. Но — не для себя. И последствия приму. — Прошу тебя…

Юноша ловит мою улыбку, дышит ею, а стоящая в дверях экономка вовремя вспоминает про гостевой домик дубовой роще.

Гостевой домик спешно готовят, пока мы ужинаем — меня снова кормят рыбой, снова отдельно от Сильвена. И снова развлекают весёлыми историями.

Я снова дико скучаю.

Домик мне нравится ещё больше апартаментов. Во-первых, он далеко от комнат Мартина (а апартаменты, полагаю, совершенно случайно — рядом). Во-вторых, он небольшой и уютный. И чем-то напоминает мне дом, в котором мы с мамой жили в Дугэле.

Я отказываюсь от слуг — мне и Сильвена с лихвой хватает. Мартин пытается возражать, но в итоге сдаётся. Он желает мне спокойной ночи, целует руку и обещает завтра показать сад. Я напоминаю ему про королевскую волшебницу. На том вечер и заканчивается.

Сильвен встречает в круглом холле на первом этаже, высоко держа подсвечник. Я зеваю в кулачок и, спотыкаясь, хватаюсь за стену. Голова снова кружится.

— Идём, Арин, тебе нужно поспать.

Да, конечно. Я плетусь за Сильвеном к винтовой узкой лестнице. Ступени там разной высоты и ширины — я запинаюсь не раз и не два, а под конец падаю, больно ударив коленки. Сильвен молча берёт меня за руку и почти втаскивает в маленькую уютную спальню, неуловимо напоминающую мою в Дугэле (хотя та и была в три раза шире и без камина).

Фэйри ставит подсвечник на столик у кровати.

— Задуешь свечи, когда ляжешь, — говорит он, поворачиваясь к двери.

— Сильвен, — вторая часть имени превращается в зевок. — Извини… Ты хоть поел?

Фэйри смотрит на меня молча пару мгновений, потом коротко улыбается.

— Ты такая заботливая, моя госпожа, — сарказма в его голосе куда больше похвалы. — Подумай лучше о себе.

И уходит, больше не отвечая ни на один из моих вопросов. Очевидно, его хорошее настроение кончилось.

Мне совершенно не хочется над этим раздумывать и, кажется, я засыпаю, как только голова касается подушки. Не помню, задула ли свечи.