Страница 51 из 90
В ушах то, что я считала гленским чудовищем, тихо шепчет что-то знакомое, успокаивающее. И я расслабляюсь, закрываю глаза. А когда открываю — вода исчезает.
— На вас заклятье, госпожа, — волшебница отпускает мою руку и устало морщится. — Очень сильное. Простите, я не в состоянии его снять. Не уверена даже, что моя наставница на это способна.
— Что за заклятье, Элена? — вмешивается юноша-побережец.
Волшебница поворачивается к нему.
— Памяти, милорд. Кому-то было нужно, чтобы госпожа всё забыла.
«Ты танцевала в круге камней, Арин, глупая моя девочка. Поэтому ты ничего не помнишь…»
— Кому? — вырывается у меня.
Волшебница смотрит на меня и качает головой.
— Я не знаю, госпожа. Но это женщина.
Мама… Нет, только не это!
— Молодая женщина, — уточняет волшебница. — Примерно вашего возраста.
Я выдыхаю. Нет, мама, конечно,бы никогда не стала… Она — нет, никогда. Но почему…
— Мне говорили, что я всё забыла после круга камней. Я полукровка, во мне нет магии, и я полезла в круг, чтобы загадать желание. Магия ударила по мне.
— Нет, госпожа, — убеждённо отвечает волшебница. — Кто бы вам это ни рассказывал, он лгал. Нам известны основные принципы работы каменных кругов Дугэла. Они просто не отзовутся, если в круг вступит полукровка или человек без магии. Они останутся всего лишь камнями. Иное невозможно: их должен пробудить маг земли, и только он. Даже артефакты не работают.
Я прижимаю пальцы к вискам — голову прошивает резкая боль. Мама лгала мне? Зачем?!
— Вы говорите правду? — я умоляюще смотрю на волшебницу. — Госпожа Элена?
— Да, миледи, — волшебница слабо улыбается. — Клянусь духами, в моих словах нет лжи.
Если маг поклянётся духами и всё равно солжёт — он потеряет магию. Никому нет смысла жертвовать таким, чтобы обмануть меня.
Я прячу лицо в ладонях, чувствуя влагу на щеках.
— Кто я? — не узнаю собственный голос, настолько он жалкий.
Мама, которая вела себя странно в ту страшную ночь. Принц Инесса… Марк… Зачем? Кому я нужна?!
— Вы не полукровка, госпожа, это совершенно точно. Вы морская дева Мюреоля. У вас забрали магию — ваша жемчужина запечатана. Полагаю, что забрали даже внешнее имя: ни одну морскую деву не буду звать по-дугэльски. Больше мне нечего вам сказать.
— Но это же глупо… Я даже плавать не умею. Я боюсь свободной воды. Сильвен может подтвердить… Я никогда не видела моря. Я даже не знаю, что это!
— Простите, госпожа, — голос волшебницы звучит словно издалека. — Но это лишь подтверждает, что заколдовавшая вас волшебница очень сильна. Впрочем, Дугэл всегда славился своими ведьмами.
Я тихо плачу, раскачиваясь вперёд-назад. Заколдовали… меня? Я русалка? Страшная русалка с уродливым хвостом?!
— Санна.., — чьи-то руки гладят моё плечо, и я вздрагиваю, отшатываюсь.
Юноша-побережец смотрит на меня отчаянным взглядом.
— Санна, пожалуйста, позволь…
— Уйдите! — сначала шепчу, потом кричу я. — Уйдите! Оставьте меня одну. Пожалуйста!
Сильвен встаёт и недвусмысленно поигрывает кинжалом. Но люди уходят и так: волшебница берёт юношу под руку и что-то тихо говорит ему, ведя к двери.
Мне всё равно: я плачу, судорожно всхлипывая, пытаясь забыться: всё это сон, бред, это не со мной. Со мной такого быть не может, нет, нет, никогда…
Чьи-то тёплые руки обнимают меня, я вздрагиваю, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Сильвеном. Фэйри молчит, а я, всхлипнув, сама хватаюсь за его плечи и рыдаю в голос. По матери, которая, похоже, и матерью мне не была. По Дугэлу, всё в котором — ложь. По себе. «Даже твоё собственное тело для тебя — тюрьма». Да. Да, да, да!
Сильвен молча обнимает меня и сидит так долго — пока я не успокаиваюсь.
— Ты знал, — я принимаю протянутую фэйри кружку с водой. — Ты знал с самого начала.
— Русалку сложно не узнать, когда она поёт, — фэйри улыбается. — Ты пела на игрищах.
— Одно только слово…
Сильвен усмехается. Я устало смотрю на него, потом отдаю кружку и тру глаза.
— Я не понимаю. Зачем? Кому я нужна? Я же никому ничего не сделала!
— Значит, сделала, — отрезает Силвьен. — Даже дугэльские ведьмы не настолько спятили, чтобы проклинать направо и налево без повода. Поговори с этим человеческим герцогом. Он явно тебя знает.
Да уж. Очень настойчив.
— Он меня пугает, — я ёжусь. — Он на меня так смотрит, как будто хочет нацепить на меня свадебные браслеты и ошейник. Прямо сейчас и без согласия.
— В Никэле нет ожерелья невесты, насколько я знаю, — усмехается Сильвен. — И без согласия никто тебе браслеты не наденет. В конце концов, ты всегда можешь приказать мне его убить.
— Ты что? — мысль настолько дикая, что просто в голове не укладывается. — Зачем?.. Ох, Сильвен, я же хотела тебя спросить: кто такие сайе? Ты говорил что-то про право на лугу.
Фэйри отворачивается — улыбку с лица точно стёрли.
— Традиция в Гленне служить спасшему тебе жизнь. Если не можешь оказать равноценную услугу.
— Ну, это не про тебя, — смеюсь я. — Ты, вон, уже сколько раз меня спасал. И вообще, ты меня не просил тебе помогать, так что не понимаю…
— Никто никогда не просит, — голос фэйри звучит непривычно грустно. — Сайе никогда не становятся по собственному желанию. Это слишком тяжёлая повинность. Зато несчастный случай всегда можно подстроить.
— Поэтому ты думал, что я говорила за тебя на игрищах ради выгоды?
— Ну тебе же это было выгодно, — парирует фэйри.
— Сильвен, — я кусаю губу, пряча улыбку. Момент не тот, чтобы смеяться. — Можешь быть уверен, я из тех чокнутых людей, которые помогают чисто из любви к искусству. Для расчёта я слишком глупа. Честно.
— Наивна, — кивает Сильвен. — Вижу. И боюсь даже представить, сколько сайе у тебя в Гленне и в Мюреоле, если там это право действует.
— Ну, — я всё-таки улыбаюсь. — Я никого не помню. И что, от этого права никак нельзя освободить? Тебя, я имею в виду.
— Почему же, — Сильвен ухмыляется. — Можно. Но тогда я сразу умру, а тебе это, боюсь, не понравится. Отказ от сайе — бесчестье для последнего. Этим, кстати, тоже пользуются некоторые люди и фэйри.
— Какой сумасшедший у вас мир, — вздыхаю я.
— У нас, Арин, — улыбается фэйри. — Ты раньше жила в стеклянной клетке.
— Кому была нужда её возводить? — бормочу я.
В дверь тихонько скребутся. Сильвен вопросительно смотрит на меня. Я киваю.
— Я принёс ужин, — тихо говорит юноша-побережец, с надеждой глядя на меня из-под чёлки. — Ты, наверное, голодная.
Еда — последнее, о чём мне сейчас хочется думать.
— Сильвен, ты ел?
Фэйри качает головой и забирает у побережца поднос.