Страница 8 из 23
Через минуту дорогу в тоннеле преградил бронированный утюг полицейского вездехода. Я дал резко влево и проехал по стенке. Полицавр стал стрелять из автоматического гранатомета кумулятивными боеприпасами. Попал со второго раза. Моя машина с отлетевшими траками поехала на боку, в кабине вместе с дымом стала брызгать какая-то окалина, в последний момент я выбил дверцу ногами, то есть копытами, хотя и временно оглох от перепада давления. Дверца удачно попала по кумполу полицавра, отчего раздался звон разбитой оптики.
Но рядом со мной, вывалившись из штрека, оказался здоровенный полицмайстер – с таким не забалуешь. Он и в самом деле мигом раскрыл свои челюсти и навел на меня из «глотки» спаренные пулеметы калибра 12,7 мм.
А я будто ощущал паутинки электромагнитных взаимодействий в его «мозгу», прямо как пульсирующие ниточки в моих руках. Попробовал оборвать их; получилось или нет, но какой-то из его контроллеров стал выдавать код ошибки, отчего пошли прерывания для процессора. В общем, он промедлил, а в одной моей руке появилась другая моя рука, которую я засандалил ему в микрометровую камеру, отчего пулеметная очередь прошла неточно, рядом с моим ухом.
Я, воспользовавшись моментом, проскочил между нижних конечностей полицмайстера, по дороге подхватил свою отлетевшую руку и оказался сзади. Он быстро развернулся, но я опять повторил маневр и снова возник у него сзади, успев и руку свою поставить на место. Полицмайстер, ориентируясь по акустическим датчикам, сильно наклонился и начал стрелять назад. Это его и погубило. У него появилась «пятая точка» – в которую я приложил своим железным копытом как следует. Он кувыркнулся, врезался в стенку и, неудачно пальнув, отстрелил себе узел управления приводами. Полный паралич, на грудном экранчике побежала строка «Scheisse! Ich bin wegen unsachgemäßer Wartung kaputt».
Праздновать рано. На меня во весь опор пёр тяжелый робокоп. А с той стороны от завалившегося внедорожника, где я пытался укрыться, завертелся хищный дронодактиль. Я ухватился за «уши» парализованного полицмайстера и, пока его пасть изрыгала свинец, направил на дрон. Птичка резко вильнула в сторону, но бронебойные пули догнали. Дронодактиль бжикнул по стенке тоннеля, свалился, дергая крылом и прыгая по полу, пустил через продырявленное брюшко порошок из истолченных микросхем. Следующая очередь пришлась на робокопа, он загорелся синим пламенем в районе грудного сегмента – роль простреленного сердца сыграла фрикционная муфта – и замер в позе роденовского «Мыслителя», хотя, скорее, был похож на раскрытый чемодан.
И тут передо мной возникла Ада, домчалась все-таки. Ее ротовая прорезь извергала почти что ультразвук: «Ты – труп, твоя башка будет лежать у меня в холодильнике!», одной рукой она придерживала свою микроголовку, другой, собранной в «клюв», целилась мне в глаз. Дверца от гермокара пригодилась мне ещё раз, но я явно перестарался, так что головка Ады улетела совсем. И она пошла дальше совсем безголовая, хотя уже и без видимой цели – позднее я узнал, что у психушников спинной мозг может перенимать функции головного. И мне надо было поскорее тикать отсюда, пока задымление прикрывало меня.
Добрался до вентиляционного колодца и вскоре обнаружил себя на центральной площади Фрейддауна, столицы астероида Психея. Колонны коринфского ордера, вытянутые как макаронины, поддерживали лиловый апокалиптический небосвод, который был одновременно куполом, защищающим город от черноты космоса. Кругом кружились маски, маски, маски, как ведьмин суп на быстром огне. Но моя-то маска была отключена, поэтому меня быстро засекли. На расстоянии нескольких десятков метров моментально возникла цепочка мускулистых микроцефалов с плазмобоями и другими многообещающими инструментами. Ясно, что уничтожат меня как последнюю дрянь без долгих разговоров.
Они и стали стрелять по мне, как в тире, задорно крича друг другу: «Зажарь земляшку».
Плазменные вспышки сверкали со всех сторон, а я удирал, сверкая металлическими пятками и прыгая от колонны к колонне, что сбрендивший кузнечик.
А потом пространство затянула серая муть, которую прорезали лишь узкие световые дорожки – значит, подключился некий коннектор из сетевого эфира. Светящая виртуальная нить имени Ариадны показала мне путь – надо довериться, это лучше, чем сдохнуть немедленно. Лишь разок на пути возникла зеленая физиономия психушника; оставил у него на лбу отпечаток своего копыта, и угрызений совести при этом не почувствовал.
Коннектор завел меня в катакомбные недра Психеи, в сектора давно выработанных и заброшенных копей.
Углепластиковая полуразвалившаяся крепежка, рассыпавшиеся рольганги транспортеров, изъеденные кислотной коррозией фабрики-грызуны, похожие сейчас на костяки динозавров. Психушники с плазмобоями пока были где-то далеко, так что оставалось время поразмышлять.
Психея была первым астероидом, который стали масштабно осваивать – первым делом тут возникла ЮСС, затем другие транснационалы. За пару десятков лет его просквозила сеть катакомб, подобной которой не было создано на Земле за пять тысяч лет цивилизации. На Психее была отработана и технология фабрик-грызунов, которые нынче с завидной методичностью уничтожают астероид за астероидом, создавая в виде продукции, в первую очередь, самих себя. Живой рабочей силы надо мало, на зарплате экономия, а капитал растет, потому что астероид уникальный – одно из самых крупных тел в Поясе, да еще богатое минеральными ресурсами. Потом на финансовые потоки слетелась всякая шелупонь и стала населением Психеи – охранники, стриптизерши, арт-консультанты, промоутеры, стилисты, бьюти-редакторы, проститутки, бренд-менеджеры. Наркомания распространилась безудержная – эти люди, конечно, ощущали, что являются паразитами…
Нить неизвестной мне Ариадны вела меня по древним тоннелям и коридорам. Один раз мне показалось, что я оказался в глухом тупике, но удалось разгрести залежи из банок с нетленным попкорном. За завалом нашлась клинкетная дверь.
Меня могло выбросить в вакуум, но за дверью открылся ещё один коридор. Он был напоен затхлостью, засыпан битым стеклом, там и сям валялось окаменевшее дерьмо. Казалось, немного поискать и найдутся кости динозавров.
Здесь оказалось совсем холодно. Ледяной воздух мучил кожу, пытаясь впиться поглубже, останавливал мышцы, терзал уши, кусал за нос. Минус тридцать Цельсия. Я прибавил обогрева своему комбинезону и накинул на голову капюшон — пока ничего, но через полчаса начну замерзать по-настоящему.
Путеводная нить неожиданно завела меня в помещение типа подсобки. Его, помимо пылесосов, занимали два хорошо сохранившихся трупа.
Покойные уронили головы на стопки распечаток, были одеты лишь в курортные поло, но покрыты синим инеем, как на новогоднем корпоративе, и, казалось, умерли от передозировки наркотиков. По крайней мере, после смерти они сохранили на окостеневших физиономиях некоторое подобие улыбки. Скрюченные пальцы одного из мертвецов обхватили допотопный джойстик игровой консоли. В застывшей руке другого был молоток со следами крови и прилипшими волосами, которым он, похоже, ударил первого. Может, это были какие-то диггеры-революционеры? Похоже, коннектор, который провел меня по тоннелям Психеи – это их изделие, действующий много лет после того, как они скопытились.
Что ж, питание у компа имелось до сих пор и на экране головизора висела надпись «Привет из ада, пришелец. Это мы, Иванов и Бобинович. Мы нашли тебя, бунтарь, – по сигнатуре героя – ты продолжишь нашу борьбу». Я кашлянул и в ответ появился подробный план ближайших секторов Психеи, отлично сохранившийся с незапамятных времен. Густым красным цветом отмечен был сектор, именуемый Эдем. Словно томатным соком залит. Явно, чтобы я обратил внимание. Может, там грузовая рампа-катапульта? Автоматы закатают меня там в комок пенорезины или в шар из аэрографита и забросят на грузовую станцию Психея-3, являющуюся одним из транспортных хабов Пояса. Если найду нормальный скафандр.
Я, забрав из синих пальцев Бобиновича медпакет, ретировался через другую дверь подсобки и снова оказался в безмолвных коридорах Психеи, кое-как освещенных вечными ксеноновыми лампочками. Стенки тоннелей были не из нынешних полиуглеродов и металлокерамики, а из старинной легированной стали. Там и сям валялись музейные ценности и прочий антиквариат.