По Декану

В средние века Майсур стал столицей раджей Водеяров — выходцев из Гуджарата. Позже Водеяры сделали своей столицей крепость Серингапатам, но после гибели Типу они снова вернулись в Майсур.

ТРИ ДНЯ В МАЙСУРЕ

Мы приехали в Майсур глубокой ночью. Отчаянно зевавший шофер такси отвез нас по темным улицам в английский отель Карлтон, где мы досыпали ночь под москитными сетками, пахнущими пылью, чесноком и временем.

Только утром мы могли вполне оценить место, куда нас «занесло». В самом деле: чем черт не шутит, пока бог спит! Нашей резиденцией была небольшая темная комната без окон. В ней стояли две деревянные кровати с жесткими как камень постелями, старинные стол, стулья и комод. Потолки, балки и деревянные стены были темными от времени. На красном плиточном полу лежал истрепанный ковер. Вместо крана с раковиной для умывания на треноге стоял древний, совершенно обитый эмалированный таз. Рядом с ним красовалась большая медная кружка.

Карлтон оказался старинным английским отелем, или, как здесь называют такие учреждения, пансионом, в котором заезжие англичане останавливались еще больше ста лет назад. Наверное, немало разного люда повидало это старинное под черепичной крышей приземистое здание с широкими верандами, на которых стоят древние, совершенно ободранные кресла. Как-то подсознательно отель Карлтон ассоциировался в наших глазах со всей одряхлевшей Британской империей.

Когда, кое-как управившись с почтенными предметами туалета, мы пошли завтракать, то оказались в тесной, наполненной застарелыми кулинарными запахами дайнинг-рум (столовой) со столом посередине. Стены столовой были увешаны свежими яркими календарями и старинными синими блюдами с цветными рисунками. Сюжеты их были взяты из староанглийской жизни. По бокам на столиках красовались горки старого, не слишком хорошего саксонского фарфора, который нам до сих пор доводилось видеть лишь в музеях: чайнички, тарелки, блюдца и чашки. Глядя на них, можно было подумать, что мы очутились вдруг в Англии прошлого века.

Со стены прямо на нас смотрел портрет женщины в короне, усыпанной бриллиантами. Художник постарался придать ее вполне ординарному лицу побольше красоты и вдохновения. Это была Елизавета Вторая — королева Англии. Рядом с портретами висела табличка с предостерегающей надписью, что бог — высший судия — незримо присутствует в этом доме. Ему вверяют хозяева отеля свою судьбу. И все тут должны соблюдать благочестие.

Единственный слуга в отеле, согнутый годами старик индиец, странно гармонировал с темными стенами отеля, несвежими скатертями и посудой, покрытой сетью трещин. Он принес нам невкусный, плохо приготовленный завтрак, кофе с разбавленным молоком.

Мимо нашего стола серыми мышами юркнули к себе в комнату две монашки. Где-то за грязным пологом чуть слышно гремели посудой, слышалось негромкое потрескивание огня в печи.

В Карлтоне жили несколько англичан, и они тоже казались неотъемлемыми частями старого отеля. Среди них выделялась какая-то очень пожилая пара. Он был высок, сед, с буро-красным лицом и белыми усами. Она — со старообразным, раньше времени сморщенным лицом, в очень поношенном платье. Подолгу, не шевелясь, они сидели на веранде в продавленных креслах. Он курил трубку с пахучим табаком, а она часами не отрываясь глядела на газон перед верандой.

Управляющий — высокий лысый джентльмен — принес нам билль (счет) сразу за четыре дня вперед, что шло вразрез с общими для всех отелей правилами, и цену с нас он хотел взять на четыре рупии выше обозначенной в прейскуранте. Действия управляющего сильно противоречили девизу о благочестии, красовавшемуся на табличке в столовой, и мы, чтобы не видеть этого противоречия, в тот же вечер переехали в Модерн хинду отель возле станции.

* * *

Красив Майсур! По обе стороны его улиц и дорог шеренгами стоят большие густые деревья. Неповторимое своеобразие придает городу высящаяся над ним с юго-восточной стороны гора Чамунди, на вершине которой, по преданию, богиня Чамунди убила Махишасуру — чудовище с бычьей головой.

На рассвете вершину Чамунди затягивают тучи. В пору муссона, когда садится солнце, склоны ее сверкают изумрудной от росы зеленью. В сухую пору они окрашены в розовые цвета. А ночами их перечеркивают длинные нити ярких электрических лампочек.

Высящийся на Чамунди белоснежный дворец Раджендранилас задумчиво смотрит на равнину у подножия горы, которую в дневную пору сплошь усеивают пасущиеся стада.

В музее Джаганмохан пялис мы осмотрели коллекцию картин и произведений искусства, причудливые музыкальные инструменты народа каннара, портреты всех Водеяров, сидевших на троне Майсура.

Один из небольших залов музея отведен под картины Рериха-старшего. Здесь собрано несколько его небольших работ. На них все те же Гималаи, написанные в характерной для художника сдержанной манере. На стене висит небольшая фотография Рериха, а под ней — основные даты его творческого пути и краткая биография Рериха-старшего очень уважал Джавахарлал Неру, произнесший на его похоронах прочувственную речь о заслугах художника перед мировым искусством.

После осмотра Джаганмохана мы направились к величественному в индо-сараценском стиле трехэтажному дворцу магараджей Майсура, похожему на громадную резную игрушку. В нем есть очень интересные фрески, посвященные празднованию досехры, о которой читатель имеет уже некоторое представление.

Этот праздник, как было уже сказано ранее, длится целых десять дней. Первые девять дней идут торжественные молебны во дворце, куда собирается множество жрецов. По утрам слуги водят от дворца к храму Сомешвары разукрашенных в пух и прах так называемых государственного коня и государственного слона. Животных сопровождают оркестры и барабанщики.

Вечерами во дворце состоятся торжественные дарбары. Когда магараджа садится на свой пышный трон, в этот миг вспыхивают тысячи лампочек, которыми иллюминирован дворец. В определенный день праздника магараджа выходит на двор поклониться коню и слону, а также вынесенным на двор царским эмблемам.

Его приветствует трубным сигналом слон.

А на десятый день — великий день победы Рамы — над Майсуром гремят пушечные салюты, поют фанфары. Магараджа, восседая в раззолоченном хоудахе, едет на слоне по улицам города в сопровождении большого оркестра босоногих, пестро разодетых сипаев и множества приближенных. За ним следуют раскрашенные слоны, а также лошади, верблюды и экипажи.

Так повторяется здесь все из года в год. Сейчас досехра воспринимается как красочный маскарад, но мало кто знает, что все церемонии досехры в неприкосновенности дошли до наших дней из XVI века, когда югом Индии правили раджи Виджайчнагара. Традиция празднования досехры не прерывалась даже в те времена, когда во главе государства стояли мусульмане Хайдар Али и Типу.

Досехра в Майсуре по сей день отмечается необычайно пышно и торжественно и привлекает тысячи посетителей со всех концов Индии.

СЕРИНГАПАТАМ

Целью нашего приезда в Майсур было посещение столицы Типу Султана — Серингапатама, защищая которую от иноземных захватчиков, он сложил свою голову. Поэтому на четвертый день мы сели в автобус, идущий на север, к городу Льва Майсура.

СТАРАЯ ДОРОГА

Дорога Майсур — Серингапатам змеится посильно всхолмленной зеленой местности. По обе ее стороны лежат квадратики рисовых полей, отгороженные один от другого невысокими земляными бортиками. Рис на полях уже скошен, и на них густо щетинится желто-коричневая стерня. Тут и там между полями видны утоптанные, чисто подметенные участки земли, где стоят небольшие стожки из рисовых снопов, поддерживаемые деревянными подпорками. Это импровизированные тока.