По Декану

Резиденцией Типу во время его недолгих стоянок в городе служил деревянный двухэтажный дворец, неизвестно каким образом уцелевший среди военных бурь и пожаров конца XVIII века. Ныне он совершенно затерялся среди соседних массивных построек, но даже англичане — современники Типу — считали его весьма внушительным зданием.

Дворец был выстроен в 1787 году в так называемом сараценском стиле. У него открытый фасад. Точеные деревянные колонны поддерживают слегка выдвинутый вперед карниз. Внутри здания господствует коричневый цвет, коричневые разводы и цветы. Если подняться по узеньким скрипучим лестницам на второй этаж дворца, то там целый лабиринт узких переходов и комнат, обитых толстой раскрашенной материей и золотой бумагой. Внутри комнаток полутемно и прохладно. Проведший всю жизнь в походах Типу, говорят, любил отдыхать здесь во время коротких наездов.

Гравюры рассказывают, что вокруг Деревянного дворца был разбит большой сад, полный экзотических растений. У входа в него постоянно дежурили отряды телохранителей — гвардейцев, стояли наготове кони под седлами и лежало несколько слонов с богато убранными хоудахами и прислоненными к их бокам лесенками. Типу ненавидел носилки — распространенный тогда в Индии вид транспорта, которые таскали специальные кули, и предпочитал боевых коней и слонов.

ЗАПОВЕДНИК БЫВШИХ ВЛАДЫК ИНДИИ

Совершавший моцион английский джентльмен в коротких штанишках, виденный нами в утро нашего приезда, оказался своего рода символом города. Бангалур — настоящий заповедник бывших господ страны. Все здесь говорит о их былом могуществе. На широких городских площадях, в парках и на улицах, носящих английские названия, то и дело попадаются статуи англичанам. В одном месте это старушка Виктория, которая сидит развалясь в удобном кресле — любимое место голубей, в другом — конная статуя Марка Каббона, английского резидента в Майсуре, в третьем на пьедестале торчит английский колониальный солдат в кепке, униформе и с ружьем в руке, в четвертом — король Эдуард IV.

После того как лорд Вэлсли разбил Типу, город был облюбован английскими чиновниками для постоянного жительства. В Бангалуре оседали крупные военные, плантаторы и бизнесмены. Их влекли сюда сравнительная прохлада и умеренные дожди. В здешнем гарнизоне всегда приходилось держать значительные вооруженные силы, ибо майсурцы долго не хотели смириться с английским игом.

Колонизаторы приспособили Бангалур к своим нуждам, и он стал в отдельных своих частях настоящим английским городом с непременным ипподромом, бильярдными клубами, английскими отелями, пышными правительственными зданиями, учебными заведениями, католическими церквами (их тут больше тридцати) и довольно развитой промышленностью. Его деловыми центрами являлись две улицы — Банковская, сплошь занятая английскими банками, и Коммерческая, на которой были сосредоточены богатые магазины.

И сейчас еще в Бангалуре много англичан и еще больше англо-индийцев. Их можно видеть повсюду — на улицах, в магазинах, кафе и ресторанах. Многие из них работают сейчас управляющими местных заводов и фабрик, кофейных плантаций в Курге, владеют домами, работают в банках и государственных учреждениях, держат свои магазины.

На большинстве коттеджей гордо висят таблички с английскими и французскими фамилиями, а рядом с ними можно часто видеть древних старух с клюками в руках, седоватых очкастых леди и чопорных высокомерных джентльменов. Но по всему видно, эти люди потеряли прежнее положение и довольство. Это можно заметить, в частности, по их скромной одежде и довольно потрепанным автомобилям.

На главной артерии Бангалура — Махатма Ганди-роуд очень чистой улице с массой магазинов нам довелось увидеть картину, очень символичную для прошлых отношений Вели кобритании и Индии. Сморщенная и почерневшая от древности старуха англичанка в старой шерстяной шапке и толстых очках ехала куда-то в ободранной коляске на низеньких, скрипучих деревянных колесах. Упираясь животом в перекладину коротких оглобель, тележку тащил совершенно седой слуга-индиец. Старик бережно вез свою престарелую хозяйку. Это был первый беговой рикша, увиденный нами в Индии.

* * *

Но не древние сторожевые башни, не Храм быка и не многочисленные мандиры влекут сюда туристов, посещающих Индию. Не слишком могут заинтересовать их и «бывшие хозяева» страны, доживающие свой век в тихих углах города. Туристов влекут в Бангалур дымы больших заводов, которые словно грибы растут по периферии города. Они-то и являются его настоящей гордостью.

Пожалуй, нигде во всей стране, за исключением Калькутты и Бомбея, не сосредоточено в одном месте так много заводов и фабрик, как в Бангалуре. Только крупных предприятий здесь около двадцати пяти, многие из которых заняты выпуском продукции, жизненно необходимой для страны. В Бангалуре находятся авиазаводы, где производится сборка самолетов, в том числе сверхзвуковых истребителей, и машиностроительные предприятия. Здесь делают телефонные аппараты, автомобили, вагоны, бронемашины, электро- и радиоприборы, всевозможные ткани, ковры, лекарства и множество других товаров и изделий, широко известных в Индии.

В ГОСТЯХ У РЕРИХОВ

О том, что художник Святослав Рерих, сын известного русского живописца Николая Рериха, давно и навсегда обосновался в Бангалуре, нам было известно еще до приезда в Индию. Поэтому на второй день нашего пребывания в столице Майсура мы отправились к нему в гости.

И вот мы в старинном доме на окраине города. В этом доме несколько больших, со вкусом обставленных комнат, где имеются все современные удобства. На веранде, густо увитой орхидеями и плетями тыквы, стоят столики, плетеные стулья, цветы.

Лучам солнца не добраться до веранды: над ней высится громадный баньян с глубоким дуплом внизу, в котором таится маленький, размером в тумбочку, храм с медным изображением какого-то божества. К этому храму приходят молиться окрестные крестьяне, а под баньяном, говорят, не раз стояла походная палатка самого Типу Султана. Все пространство вокруг дома занято плантацией каких-то очень странных деревьев, похожих на яблони. У них гладкие стволы и совершенно голые без единого листочка ветви.

Откуда-то сбоку появляется Святослав Николаевич Рерих. Он поднялся на веранду, поздоровался и извинился, что не мог встретить нас: он только что отмыл руки от краски.

Рерих — шатен. У него седые усы и бородка клинышком, седые виски, бледное лицо с высоким лбом, стройная фигура. Несмотря на годы, он движется очень легко и плавно. Только и самом начале разговора он, очевидно, испытывает легкое затруднение, но потом говорит на хорошем русском языке, в котором слышатся иногда старые полузабытые обороты.

Мы пьем чай с домашними пирожными, пробуем лесной мед, только что принесенный крестьянами, которые, как видно, весьма уважают Рерихов. Наш гостеприимный хозяин рассказывает о судьбах семьи, об отце — старике Рерихе.

Николай Рерих был очень образованным и эрудированным человеком. Его интересовало все на свете. В своих последних картинах он воспевал Индию и Гималаи. В Гималаи была влюблена вся семья.

— Не хотите ли осмотреть усадьбу? — спрашивает художник.

И вот мы шагаем по песчаной дорожке. Рерих идет впереди и рассказывает, как много пришлось приложить труда, чтобы оборудовать усадьбу для полива, разбить клумбы, прокопать канальцы под корни деревьев.

Голые деревья, удивившие нас своим необычайным видом, оказались эфироносами из Мексики. Они дают огромный урожай плодов, из которых давят сок, очень ценимый в парфюмерной промышленности. Рерих ключом слегка надрезает кору на дереве. Оттуда течет едкая маслянистая жидкость, пахнущая не то спиртом, не то скипидаром. Его плантация мексиканских эфироносов — единственная в Индии. Плоды этих деревьев закупают у него на корню, оптом. Плантация дает художнику свободу в материальном отношении, и он может полностью отдаваться любимому искусству.