Лейк-Фроумский Кошмар

— Я не делать ничего злое, — причитал або.

— Конечно, нет! Ты только хотел отогнать моих верблюдов миль на пять. Прошлой ночью это сделала лубра. Кошмар любит женщин, но имеет зуб на або, что ищут среди ночи скот. Я спросил тебя о твоем имени.

Черный снова онемел, как рыба. Бони ухватился за верхнюю ветку и встал на ту, где до сих пор сидел.

— Если будешь молчать или попытаешься сдвинуться с места, получишь пинка под свой тощий зад и полетишь с дерева, понятно? А там, внизу, тебя ждет Кошмар. Так что давай, приятель, выкладывай все, что знаешь!

Кошмар снова с силой тряхнул ствол. Колокольчик Старого Джорджа звенел, почти не смолкая. Старый верблюд явно был болельщиком в этой игре.

— Ну? — не отступал Бони.

— Меня звать Лаки, — жалобно выдавил абориген. — Я искать скот. Босс послать меня. Я плохо ездить верхом и лошадь скинуть меня. Лошадь убежать. Такой беда! И был уже так поздно.

— И ты, разумеется, идешь домой?

— Да, да, так, Эд! Ведь вы — Эд, или…?

— Точно, приятель. И где же тебя сбросила лошадь?

— Там, внизу, на юге, у колодец.

Судя по звездам, было уже за полночь. Свались Лаки в самом деле с лошади, он успел бы за это время уйти значительно дальше, а не терся бы здесь, около верблюдов. А еще вероятней, что або отыскал бы какое-нибудь убежище и спал бы себе до утра, а с рассветом продолжил бы путь на центральную усадьбу. А утверждение, будто он искал скот, легко проверить, когда Бони придет в Квинамби за продуктами.

Время тянулось медленно. Сидя верхом на ветке, Лаки обеими руками свернул себе сигарету. Бони последовал его примеру и, раскуривая, подумал, что Кошмар, видимо, немного поуспокоился. Старый Джордж снова лег. Кошмар, словно пьяный, привалился боком к стволу.

Або свернул вторую сигарету, и Бони сел на ветку, чтобы увидеть его лицо, когда зажжется спичка. Это был молодой парень. Бони не сомневался, что не забудет его лицо, как и отпечатки ступней, что увидит утром.

— Где вы нашли этого злого верблюда-призрака? — спросил черный спустя некоторое время.

Бони объяснил, добавив под конец:

— Кошмару не нужно ничего, кроме общества моих верблюдов. Желание его сбылось, и с тех пор он у нас под контролем.

— Сколько нам еще здесь сидеть?

— Пока Кошмар не проголодается и не отправится искать корм. Потом ты можешь перебегать от дерева к дереву. Но упаси тебя Бог оказаться на открытой местности. Даже стреноженный, Кошмар может бегать быстрее грузовика.

— И зачем только вы перевести его на эту сторону Изгороди? — сердито сказал Лаки.

— Чтобы лубра и такие парни, как ты, поостереглись уводить по ночам моих верблюдов.

— Я вовсе не хотеть их уводить. Я уже сказать. Как вы узнать, что лубра увести верблюдов?

— Я умею читать следы, глупая ты голова. Она была босая. Возможно, эта та молодая лубра, что работает с Нуггетом. Я узнаю это точно, как только снова увижу ее следы.

Время от времени черному приходилось как-то менять положение, чтобы не затекали руки и ноги. Кошмар наконец улегся возле дерева.

Ночь была долгая, но в целом вполне мирная. Однако любую ночь в конце концов сменяет утро, и, едва забрезжил рассвет, верблюды повели себя точно, как предсказывал Бони.

Старый Джордж поднялся и заковылял к лагерю, где надеялся разжиться инспекторской мыльной водой.

Кошмар со стоном вздохнул, тоже встал на ноги и посмотрел вслед Джорджу. Он потянулся было за ним, но, не сделав и десяти ярдов, вдруг повернулся и в резвом темпе двинулся обратно к дереву. Рози зевнула, заворчала и поднялась, полная достоинства и грации. Затем она последовала за Джорджем. Теперь не колебался больше и Кошмар. Он потащился за Рози, и вскоре все три верблюда скрылись из глаз.

— Теперь и мы можем слезть, — сказал Лаки.

— Лучше подождать еще несколько минут. И не забывай поглядывать, что там, за спиной, — посоветовал Бони. — Передай Старому Мозесу и Чарли Бесноватому, чтобы они оставили в покое моих верблюдов. Я не люблю, когда по ночам уводят животных. Это раздражает меня, а когда я зол, то могу разбушеваться не хуже Кошмара. А теперь — исчезни, да поживее!

— Чтоб ты провалился! — буркнул Лаки, правда, лишь после того, как спрыгнул с дерева. Он опасливо оглянулся и припустил со всех ног прочь от злосчастного места.

Бони тоже спрыгнул с ветки, потянулся и зашагал вслед за своими верблюдами.

Они уже ждали его в лагере. Рози и Кошмар мирно паслись. Старый Джордж стоял, расставив задние ноги циркулем, и ожидал мыльную воду. Кошмар не обращал на Бони ни малейшего внимания. Инспектор умылся, стараясь экономить воду, и отдал Старому Джорджу вожделенную жидкость. Потом позавтракал солониной с лепешкой, корочкой ее угостив Кошмара.

Не следует думать, что к верблюду можно подольститься, и не стоит верить тому, кто говорит, будто верблюд может стать преданным человеку, как собака. Сделать его ручным нельзя, но можно выдрессировать, как слона, чтобы он выполнял какую-то определенную работу. Если проявить побольше терпения, можно даже приучить возить всадника, таскать грузы или — иногда, в паре с другим верблюдом — тянуть повозку.

Лейк-Фроумский Кошмар явно был вьючным животным — крепко сбитым, возрастом чуть постарше более субтильной Рози и со своими прочными привычками. Однако сейчас Бони нужен был выносливый верховой верблюд.

Он привязал Рози и Старого Джорджа к деревьям и заставил Кошмара лечь на колени рядом с верховым седлом. Верблюда это, похоже, отнюдь не обрадовало. Он нервничал, беспокойно обнюхивал длинное железное седло, то и дело встряхивался, будто его одолевали муравьи, и пытался встать. Однако Бони был неумолим, и тогда Кошмар сделал было попытку поползти на коленях вперед. Но Бони быстро пресек эти фокусы — связал подогнутые передние ноги, набросил на горб седло и туго затянул подпруги.

После этого инспектор снял веревки с передних ног. Кошмар тут же попытался встать, но Бони резко прикрикнул на него, и он снова лег. Бони осторожно всунул ногу в стремя, однако даже не почувствовав его вес, верблюд уже вскочил на ноги. Бони снова заставил Кошмара лечь на колени, снова очень мягко ступил ногой в стремя — зверь тут же встал. Оставалось одно — измотать верблюда так, чтобы он наконец сдался. Спектакль продолжался — вверх и вниз, вверх и вниз. И каждый раз, прежде чем Кошмар вскакивал, давление на стремя усиливалось. Действовать приходилось крайне осторожно — Бони легко мог сломать ногу или еще как-нибудь пораниться. Однако в конце концов ему удалось-таки надавить на стремя всею тяжестью своего тела, а еще после нескольких попыток — и оттолкнуться второй ногой от земли. Миг — и он уже в седле. Когда Кошмар встал, то, к удивлению, обнаружил, что его перехитрили.

Он прижал уши к затылку и попытался укусить всадника за ногу. Бони бесстрашно хлопнул зверя по длинным, мягким губам и с напряженным любопытством подождал, не последуют ли новые попытки неповиновения. Прошло минут пять — Кошмар оставался спокойным. Бони свернул сигарету.

Не спеша покурив, инспектор плавно потянул правый повод. Кошмар немедленно повернулся в желаемом направлении и, не выказывая ни малейшего недовольства, мерно зашагал вперед. Добравшись до капустной пальмы, на которой провел половину ночи, Бони первым делом объехал вокруг ствола, ища следы Лаки, и, обнаружив их, двинулся по следам. Черный носил сапоги, оставившие на песке отчетливые отпечатки.

Лаки не соврал: его и в самом деле сбросила лошадь. Примерно в миле от лагеря Бони почва была взрыхлена копытами. Здесь лошадь заартачилась. Должно быть, испугалась и встала на дыбы. С искусством верховой езды у Лаки, по его же словам, дело обстояло неважно: глубокая вмятина в песке указывала, где он приземлился, проделав это способом, который истинные наездники расценили бы, самое мягкое, как неспортивный.

Бони знал, разумеется, что ночью все шумы слышны очень далеко. Вероятно, Кошмар рыкнул и напугал лошадь.

Бони на всякий случай решил пока не спешиваться. Да это, в общем-то, и не требовалось — следы копыт были отчетливо видны и с седла. Шли они не прямо к центральной усадьбе Квинамби, а почти параллельно Изгороди, туда, где начинался участок Нуггета.