Куны не нужны

Старик вздохнул, посмотрел на свои беспокойные пальцы, и ещё раз постучал ими по столешнице.

– Девочка, милая. Где ваше руководство я не имею понятия, а вы – тут, передо мной. Давайте не юлить. Если ваше руководство поведёт себя неаккуратно, придётся всех вас перебить. Однако, если ты будешь сотрудничать с нами, тебя мы, конечно, пощадим. Ты сможешь выбрать себе здесь мужа и счастливо с ним зажить.

– Извините, но это варварство какое-то. Я просто учёная, не политик и не солдат. Отпустите меня на мой корабль и моё руководство обязательно свяжется с вами, – повторила свою позицию Ева.

– Хотя бы имя своё вы можете назвать, госпожа учёная? – старик противно протянул последнее слово.

– Ева Анновна. Солнцева. Старший планеморфолог.

Старик довольно гоготнул:

– Анновна? Это что? Матчество? Что за дурь? Как зовут твоего отца?

– У меня нет отца.

– Так не бывает.

– Я не знакома с ним, мне неизвестно его имя.

Главнокомандующий сложил перед собой руки «домиком».

– Допустим. И что значит «планеморфолог»? Ты изучала нашу планету? И давно ли вы наблюдаете за нами?

– Ну, да, я изучаю планеты и возможности жизни на них.

– Плохо изучаешь, деточка, раз не заметила нашу колонию. Потому что тебе детей рожать нужно, а не наукой заниматься! – Ева хотела что-то ему ответить, но старик, махнув на неё рукой, продолжал: – Не сопротивляйтесь природе. И нечего со мной спорить, может я и воспитан по-другому, но мы одной расы, и я куда старше, а значит, мне виднее. Рад, что у нас наконец завязался разговор. Так с какой ты, говоришь, планеты? С Марса?

– Я не говорила, с какой я планеты, – нахмурилась Ева, – и навряд ли могу рассказывать без указаний моего начальства.

Старик сжал губы уточкой.

– У тебя не так много вариантов. Отпустить – это исключено, ты можешь рассказать всё сама или после пыточных мероприятий. Думаю, ты сама понимаешь, какой вариант приятнее?

Ева натянуто улыбнулась.

– Учитывая ваш глупый пол и глупый возраст, могу вам великодушно дать сутки на размышления. У вас будет камера со всеми удобствами.

Джим быстро прошагал к главнокомандующему.

– Позвольте, сэр, – и наклонился, шепча что-то в волосатое ухо старика.

Тот смерил его взглядом, и вновь посмотрел на девушку.

– Что ж, Джим благородно поручился за вас, можете провести эти сутки в городе. Надеюсь, вы хорошенько отблагодарите его за его добродетель. Отелей у нас не имеется, уж извините, можете прийти и переночевать в камере. Вас будет сопровождать охрана. Если завтра в это же время вы не явитесь сюда, вас притащат силой. А теперь идите, пока я не передумал.

Девушка поджала губы, развернулась и вышла. За ней следом вышел Джим. Тут же присоединились два грязно одетых мужчины – высоких бугаёв с автоматами. Ева окинула взглядом колонию и, тяжело вздохнув, вымолвила:

– Хорошо, я согласна на экскурсию.

Молодой учёный галантно поклонился ей и протянул свой локоть. Ева с удивлением его оттолкнула:

– Ну, пойдём уже?

Джим вздохнул и пошёл рядом. Охрана проследовала за ними. Они шли по узким улочкам, обитым металлом, и мужчины, идущие навстречу, с удивлением разглядывали персеянку.

– Почему все так пялятся? – скривила губы Ева.

– Ты что, ещё не поняла? Ты очень выделяешься. Мало того, что ты женщина, коих тут, как сама видишь, мало, так ты ещё пышешь здоровьем, и не в платье, и без знаков отличия Матери, – улыбнулся Джим.

– Ну и что?

– По возрасту тебе уже положено участвовать в программе размножения, но все видят, что ты этого не делаешь. Это дико. А на стрижку свою посмотри!

– А с ней что не так? – возмутилась Ева.

– Где твои косы?

– Я экспедиторша! – девушка почти выкрикнула эту фразу.

– Прежде всего, ты женщина. Ты должна быть ухоженной и опрятной… ну, понимаешь?

– Кажется, я не хочу знать. Джим, вот ты, вроде, адекватнее вашего главнокомандующего. Давай ты просто покажешь мне дверь лифта и я уйду?

Джим воровато обернулся на охранников:

– Невозможно, извини, это будет измена родине. Не знаю, чем могу тебе помочь, честно говоря.

Воцарилось молчание. Они повернули за угол, потом ещё и ещё, пока не оказались на некоем подобии площади – будто в центре большого улья. Казалось, здесь даже дышалось немного легче. Вокруг были этажи улиц с одинаковыми дверями, поверхность площади была металлической, как и всё вокруг, однако здесь были выделены места для клумб – в которых под искусственным освещением росли невысокие деревца. На площади располагалось тёмное, обшарпанное здание, от которого веяло землёй и затхлостью.

– Раньше это был Храм Науки. Теперь – общая могила.

– Могила? – сморщилась девушка

– Это называется «дом анабиоза», по документам там спят люди, которых выбирала ежегодная лотерея – чтобы государству не кормить лишние рты. Но по факту – навряд ли они проснутся. Условия их сна не единожды нарушались, в городе были перебои с электричеством и я не удивлюсь, если в капсулах давно лежат трупы. Думаю, правительство понимало это – не зря же все писали свои предсмертные записки.

– Ужасно, – вздохнула Ева.

– Кстати, там есть та Хранительница, на которую ты похожа. Анна? Да, точно Анна. Долинская что ли? Жаль, фамилию не помню, да не суть. Она была одной из тех, кто основал это поселение незадолго до войны, – Джим задумчиво посмотрел на здание.

– Расскажи мне.

– Да что тут рассказывать. Была раньше партия «хранительниц» – гуманисток и добрейшей души женщин. На деньжонки одной из их мужей, или уж отцов, не знаю наверняка, они построили несколько подземных городов и эвакуировали сюда людей в первые месяцы войны. Оказалось, что не зря: там, наверху, все подохли. А мы тут вот. Уже которое поколение. Здоровьем, конечно, не блещем, оно и понятно, но зато хотя бы живы.

– А до этого всего как жила эта Анна?

– Как и все. Муж у неё был, дочь. Но малышку украли вот, – Джим махнул рукой вверх, – ваше отродье, а с мужем она развелась. Уж не знаю, почему.

Ева закусила нижнюю губу и почувствовала, как она пульсировала под зубами. Сердце бешено застучало.

– Как звали дочь этой Анны? – произнесла она на выдохе, пытаясь не выдать волнения.

– Я не знаю таких исторических тонкостей, уж извини.

– Но тем не менее, ты знаешь, что я очень на неё похожа?

– Да, – Джим кивнул, – несомненно. Я видел фотографии, на которых она ещё молода – как раз с открытия Храма Науки. И потом часто гулял среди спящих в доме анабиоза – надо сказать, старость не сильно изменила её. Хочешь, покажу?

Девушка опустила взгляд:

– Нет.

– Я думал, тебе будет интересно.

– Нет. Нет, покажи.

Джим хмыкнул и повёл её к царапанным дверям здания. Было открыто. Мужчина толкнул дверь плечом, и та открылась, овеяв своих гостей холодом. Только они вступили внутрь, как стали загораться лампы, уводя вдаль взгляд. Под ними лежали большие капсулы, пожелтевшие от времени, с небольшими окошечками напротив лиц. Джим взял за руку свою спутницу и та, к его удивлению, не отдёрнулась от него, а напротив, сжала своими холодными пальцами.

Он повёл её вдоль длинных рядов, всматриваясь в таблички, и, через несколько сотен метров, остановился. Ева увидела знакомое имя и приблизилась к капсуле, заглянула в окошко.

Внутри лежала женщина с незнакомым, но в то же время до боли родным лицом. На долю секунды девушка почувствовала, что это она сама лежит в этой капсуле с этой безмятежной улыбкой. Седые волосы аккуратно лежали вдоль шеи, острый нос придавал лицу небольшую хитринку, глаза были прикрыты длинными, пушистыми ресницами. В этой женщине было столько достоинства, как в королевах далёких земных веков. Ева стояла, наклонив лицо над окошком, ничего не выдавало её переживаний, кроме лёгкого тремора рук.

Сомнения развеялись. Она сама не заметила, как капли слёз набухли на нижнем веке, и, не удержавшись, скатились на ресницы и, оторвавшись от них, разбились о стекло.