Страница 16 из 17
Ричард налил себе еще бокал вина. Солнце опускалось за горизонт, и воздух в саду становился бархатным. Вокруг мерцали антимоскитные свечи, источающие кислотно-лимонный аромат. Заурчал козодой.
Он взглянул на девушку. Она сидела, откинувшись на стуле, волосы падали ей на плечи. «Да, – подумал он. Но нет. Все-таки – нет».
– У тебя есть другие идеи?
Она взглянула на него.
– Да, есть. Я могу остаться здесь. Присматривать за тобой.
Одиннадцать
Буря слегка поутихла только поздним утром, когда Сэм сонно ввалился на кухню, залил в себя чай и закинул целый омлет с жареными тостами с маслом.
– Думаю, я могу не спрашивать, хорошо ли ты спал.
– Буквально как убитый. Спасибо за все, Сай. Я бы съел еще столько же.
– Не получится, пока не съездим за продуктами. Мне нужно доехать до магазина, но потом мы с тобой можем пройтись на другой конец острова. В доме хорошо, но после суток в замкнутом пространстве начинает ехать крыша, и, я думаю, в районе двух на улице станет поспокойнее. Только наверху, может, сифонит, и все.
– Переживем, – проговорил Сэм с набитым ртом, а потом, почти не сделав паузы, спросил: – Как ты думаешь, у мамы все хорошо?
– Насколько я знаю, да. А что?
– Я не уверен насчет ее работы – мне кажется, она растрачивает себя на этой должности.
– Согласен. Ты с ней говорил?
– Господи, нет.
– Почему нет? Она прислушивается к тебе гораздо больше, чем может показаться.
Сэм покачал головой.
– Это больше не в моей компетенции. Мне казалось, что я какое-то время отчасти заменял папу, ну, ты понимаешь, а потом, когда с тобой случилось это, – он показал вилкой на руку Саймона, – ну, тебя. Вроде как. А теперь у нее…
– Вроде как…
– Ну да, да… теперь у нее есть муж. Можно еще тостов?
Пока они ехали на пристань, на небе перемешались траурный черный и стальной серый и ветер утих, но море по-прежнему хлестало волнами. Они захватили еду и бумагу.
– Оставим все здесь и пойдем. Не хочешь сначала по пинте?
Бар был наполовину пуст.
– Что, добрался целым? – посмеялся Йен, наливая им пива. – Не побоялся-таки рискнуть жизнью в джипе Сэнди.
– Она молодец.
– Она лучше всех, вот что я тебе скажу. Ты посмотри, Саймон! Парень уже выше тебя, заметил?
– Ерунда! – Саймон бросил деньги на стойку. – Спасибо, что присмотрели за ним вчера вечером.
– Что он прилип к Сэнди с ее машиной? – Они заняли стол у окна. – Она прекрасно водит.
– Конечно, прекрасно – это талант, ездить по местным дорогам в дождь и ветер. Он просто дурака валяет. Плюс нельзя не подшутить над женщиной. Они хорошие ребята, но тут по-прежнему так.
– Другой мир.
– Так и есть. Если мы доберемся до вершины, то пройдем мимо ее дома… Он в закутке с восточной стороны.
– «В закутке». Да уж. Не стоит тебе оставаться здесь надолго.
Саймон сделал большой глоток, ничего не ответив. Но задумался. Он постоянно задумывался в последнее время. На сколько он останется, может ли он остаться, хочет ли он остаться? Или он просто пытается увильнуть от возвращения к нормальной жизни – то есть к тому, во что превратится нормальная жизнь с бионической рукой, как ее нарек Робби? Он все еще на больничном и имеет право оставаться на нем до тех пор, пока ему не предоставят последнюю версию протеза и он не научится с ним нормально управляться. Все решения – после.
Они упорно лезли наверх, и ветер дул им в спины. Они не разговаривали, полностью сосредоточившись на скользкой каменистой дороге, и, дойдя до небольшой развилки, уселись на жесткий терн и стали смотреть на море. Ветер доносил до них брызги морских волн, но вдалеке небо уже прояснялось, и валы становились все ниже. Сэм жевал соломинку. Саймон попытался опереться на локти, но искусственная рука не выдерживала его вес, и он не смог спокойно улечься. Ему пришлось перевернуться на живот.
– Это там она живет? – Сэм показал на шиферную крышу внизу.
– Нет, это пустой участок – со стороны выглядит ничего, но на самом деле он, считай, заброшен. Есть еще несколько таких же с другой стороны острова. Здесь нельзя обеспечить себе мало-мальски сносную жизнь, просто имея небольшой кусок земли и пару куриц и овец. Нужно что-то еще – поэтому тут сдают дома. Правда, приезжают сюда только после Пасхи и до сентября и обязательно требуют все удобства – конечно, если это не туристы или натуралисты, которым нужна только горячая вода и место, где можно приготовить еду. Нельзя брать большую плату, если не наводить лоск. А наводить лоск тут не любят, и это тут самое приятное.
– Я подумал о медицине, – сказал Сэм, перекинув соломинку из одного уголка рта в другой.
Саймон ничего не сказал и не изменил выражения лица.
– Что ты думаешь?
Молчание.
– Это не… То есть это просто вариант. Но это не та область медицины, о которой ты думаешь.
– Я ни о чем не думаю. Ты должен мне сказать.
– Паталогическая анатомия.
– В смысле клиническая?
– Нет, криминальная.
– А. Понятно.
Из-за угла с их стороны дороги появился микроавтобус, и, когда он проезжал мимо, из окон им радостно замахали студенты-практиканты. Саймон поднял руку в ответ.
– Так что? Не обращай ты на них внимания.
– Так. Почему?
– Я точно не знаю. Но мне нравится выяснять какие-то вещи – дедукция и все такое.
– Этим занимаюсь я большую часть времени.
Сэм покачал головой.
– Конечно, там безопасней – в морге-то. Они не могут выстрелить в ответ.
– Это тут вообще ни при чем.
Саймон сел и выпрямился.
– Извини. Но я слегка в недоумении. Во-первых, почему ты отказался именно от идеи о вооруженной полиции, а не от полиции в целом, и что так внезапно натолкнуло тебя на это?
– Не внезапно. Я об этом думал.
– Сколько, несколько дней? Две-три недели?
Сэм выплюнул изо рта соломинку и резко выдернул из земли другую.
– Я тебя слушаю, Сэмбо, и воспринимаю вполне серьезно. Но это… просто как-то неожиданно.
– Я никогда не говорил, что хочу охотиться на крупную дичь.
– Нет, но даже это не было бы настолько неожиданно.
– Ха.
– Этому долго учиться.
– Я не против.
– Ты можешь погрузиться в тему и понять, что хочешь выбрать вообще другой раздел медицины.
– Могу. Но вряд ли.
Лучи солнца вспороли серое небо вдалеке и упали на волны.
– Пошли, надо двигаться, а то у меня все затекло.
– Наперегонки!
Сэм мгновенно вскочил, рванул вперед и побежал по твердой земле. Саймон секунду смотрел ему вслед, а потом последовал его примеру. Он все еще мог бегать. Почти каждый день он проходил десять миль по острову. Но того бьющего через край восторга и дикой свободы молодого животного, которые чувствовались в Сэме, Саймон уже давно в себе не находил. Он завидовал ему. А еще, начав бежать следом, задумался: неужели долгие дни в компании молчаливых мертвецов среди белых кафельных стен – это подходящее будущее для его энергичного племянника?
Солнце выглядывало только время от времени, но прогулка все равно получилась приятная. Они прошли шесть миль до восточного конца острова преимущественно в комфортном молчании. Здесь земля была более холмистая, и со стороны берега возвышались несколько отвесных скал, о которые за историю Тарасуэя разбивались и больше корабли, и маленькие лодочки. Бакланы, моевки и огромные чайки взмыли в небо и закружили над их головами, прежде чем снова рухнуть вниз и усесться на выступе с группой сородичей, создавая вокруг страшный шум своими хриплыми отвратительными криками. Сэм уселся, глядя на них.
– Здесь, я так понимаю, никто не живет.
– Нет. Слишком крутые склоны, к тому же зимой на них приходится основной удар бурь и штормов. Пониже видны остатки каменных строений. Если кто-то там и задерживается, то только случайный путник или укрывающийся от грозы пастух.
– Там сейчас кто-то есть.
– Не может быть.