Страница 39 из 42
— Третье лицо — Кэйт Сэндерс, — сказал Алекс.
— Да. Если речь идет об этой мисс, то ее алиби строится на одном достаточно сильном моменте: у нее не было никакой возможности подбросить одну окровавленную перчатку под шкаф, а вторую — в шкаф. Она могла это сделать только тогда, когда Сара Драммонд спустилась вниз в половине первого и вошла в кабинет. Но для этого Кэйт Сэндерс нужно быть природным феноменом, — она должна уметь предвидеть будущее, то есть знать, что в полночь, через полтора часа после убийства, Сара спустится вниз и не поднимет тревогу, что кажется мне все-таки неправдоподобным. Ведь Кэйт Сэндерс понадобилось бы молниеносно помчаться наверх, вбежать в комнату Сары, затем в гардеробную, сделать свое дело, а потом выйти и спуститься вниз, не встретив Сару. Примем во внимание и такой факт: если бы Кэйт Сэндерс была убийцей, то не могла бы даже допустить, чтобы кто-то из входивших в кабинет не поднял тревоги (а не поднял никто из них, кроме тебя!), что естественно лишило бы ее возможности подняться наверх и спрятать вещи. Кроме того, она должна бы вместо того, чтобы направиться в служебное помещение, находиться полтора часа после убийства рядом с кабинетом и — несмотря на то, что там побывал Филип в 11.15, Спарроу в 11.40, Гастингс в 12.10 и никто из них не разбудил весь дом! — ждать именно Сару и выполнить свою головоломную операцию. Это так же невероятно, как невероятно то, что глупенькая горничная с кругленькой мордашкой оказалась рафинированным убийцей, желающим свалить вину на Люси Спарроу. Вычеркиваю ее, ибо все это вместе взятое не имеет никакого смысла.
Паркер замолчал и постучал карандашом по блокноту.
— Я специально пропускаю здесь твои возможные дополнения и поправки, потому что с самого начала решил исключить этих трех человек как не имеющих ни возможностей, ни малейших причин убивать Айона Драммонда. Ты согласен со мной?
— Целиком и полностью, — кивнул Алекс. — Итак, у нас остается пять человек, из которых мы должны выявить убийцу. Сейчас очередь профессора Гастингса. У тебя есть для него алиби?
— Да. Полное, если, конечно, он, Гарольд Спарроу и Люси Спарроу не убили Айона сообща, что является полным абсурдом. С 10.40 до 11.20 Гастингс разговаривал со Спарроу, и это лишило его возможности убить Айона, ибо тот погиб в момент их беседы. Кроме того, зачем ему возвращаться? За документами из сейфа? Тогда почему так глупо испачкался в крови, которая капала с другой стороны стола? Как и когда мог украсть подвеску и перчатки, а потом запихнуть под шкаф одну, а в шкаф — другую? Подвеска была у Люси во время ужина, и она пошла с ней наверх. Гастингс вышел в парк. Когда он вернулся, и Люси, и Сара находились у себя. Разговаривал с мужем Люси, когда ее не было в комнате. Позже он должен был каким-то магическим способом проникнуть в гардеробную, не замеченный обеими женщинами, занимающими комнаты по обе стороны этого помещения! Нет! Гастингс не мог сделать этого. А кроме того, он находился вне Англии, когда убийца написал письмо на машинке Сары Драммонд. Это все решает. Алиби у него полное и непоколебимое. Я вычеркиваю его.
— Хорошо, — согласно кивнул Алекс. — Теперь Филип Дэвис. Номер пять.
— Вот именно. Что касается Дэвиса, то я им был очень озабочен. Он мог это сделать. Вошел к Айону в то время, когда тот мог быть убит, однако говорит ли он правду, утверждая, что застал уже труп? Будем исходить из мотива, а его-то, пожалуй что, и нет, так как Драммонд, вероятнее всего, дал бы ему деньги. Это убийство преднамеренное, и, значит, Филип, направляясь с надеждой взять деньги взаймы, должен был иметь в кармане нож, подвеску и перчатки. От Филипа Дэвиса, шахматиста, умеющего просчитать ответы противника на много ходов вперед, я опасался какого-нибудь подвоха. Но совершенно очевидно, что он не мог украсть нож и перчатки, потому что Люси шла именно к нему. Когда чуть раньше она стояла перед твоей дверью, он, решив проникнуть к ней в комнату, должен был пройти мимо. Потом она вернулась к себе, а Сара — напомню, что в данном варианте убийца не она, а он, — вообще не выходила из комнаты до 12.30. А как он мог позже подбросить перчатки? Когда? Кроме того, он должен был запланировать убийство еще две недели назад, написав письмо, а ведь если бы Спарроу одолжил ему деньги, все его путешествие по дому и посещение Драммонда было бы совершенно ничем не оправдано. И почему он подставляет под подозрение Люси Спарроу, которую, как пишет в письмах к сестре, тайно любит? Почему он так поступает, зная к тому же, что у Люси больная рука, а может даже, порваны мышцы, что дает ей железное алиби? И кроме того, полное отсутствие мотива. Ведь Филипу не было необходимости убивать Айона, чтобы выехать в Америку. Он мог поблагодарить за науку и уехать. Зная Айона, как и мы, он мог надеяться, что тот даст ему в дорогу рекомендательное письмо и хвалебную характеристику. И что же? Нет, он никак не мог украсть нож и перчатки и не мог также вернуть их туда, где их нашли. Эти перчатки снимают нам много проблем. Будто убийца преднамеренно положил их туда — не для того, чтобы бросить подозрение на кого-то, а чтобы исключить людей, которые не могли это сделать. Чтобы в конце концов иметь чистую совесть, я позвонил час назад в Лондон и выяснил дело брата Дэвиса. Все правда. Поэтому я не могу не верить в мотивы его поступков этой ночью. И потом, зачем ему еще раз спускаться вниз уже после часа? Зачем оставлять следы своего посещения? Зачем признаваться, что видел Айона в 11.15? Нет. Дэвис не мог этого сделать. Вычеркиваю его.
Алекс согласился.
— Гарольд Спарроу, номер шесть, — сказал он.
— Да. Прежде всего он не мог убить Айона, потому что в это время разговаривал с Гастингсом. А за минуту до того — с Филипом. После беседы с Гастингсом двадцать минут объяснялся с женой. Его алиби даже обширней, чем требуется. Зачем же ему тогда позже спускаться вниз и двумя пальцами касаться ножа, на котором ранее он не оставил ни одного отпечатка? У него была причина убить Айона. Были причины бросить тень на Люси. Но у него просто не было времени для убийства. Профессор Гастингс — его щит, и этот щит не пробить. А приняв во внимание факт, что убийство совершено за две-три минуты перед одиннадцатью, его собственная жена Люси — лучшее для него алиби, потому что в этот момент она находилась в коридоре. Нет, вычеркиваю его, вычеркиваю, потому что должен вычеркнуть.
— Согласен, — сказал Алекс. — Сара Драммонд. Номер семь.
— Да. Сара Драммонд могла убить Айона. Мы знаем только, что она делала в 10.15, так как тогда к ней зашла Люси за пишущей машинкой. Позже, вплоть до моего приезда, ее никто не видел. Она оставила следы своего пребывания у Айона лишь в 12.30. Ее отпечатки пальцев могли появиться именно в это время, ибо в 12.10 Гастингс вытер дверную ручку, а в час ты спустился вниз, Филип — за минуту перед тобой. Это все, что мы знаем. Кроме того, у нее была причина убить Айона…
— Минутку… — сказал Алекс. — Какая причина?
— Как какая? Чтобы от него избавиться… из-за… по причине романа со Спарроу.
— Насколько мне известно, — тихо сказал Алекс, — она скорее хотела избавиться от Спарроу. И если уж хотела кого-нибудь убить, то бесспорно его. Что, кстати, довольно логично. Она ведь и сказала нам об этом. Да, я верю, что Сара Драммонд могла убить Спарроу из-за боязни, что Айон узнает обо всем. Но убить Айона? И зачем? Вопрос «зачем» имеет здесь свой смысл. Убийство совершено с заранее разработанным планом, поэтому у преступника должна быть сильная и бесспорная причина, он вынужден поступить решительно, чтобы достичь своей цели, условием которой являлась смерть Айона Драммонда. У Спарроу могла быть такая цель, я согласен. Не только любовь его к Саре, он устранил бы с дороги своего коллегу в последней стадии исследований и неизбежно пожал бы все плоды их совместного успеха. Однако, хотим этого или нет, Спарроу, как известно, не мог убить Айона. Но Сара? Если бы Сара хотела избавиться от мужа, она бы попросту не приехала больше из Лондона и прислала бы ему вежливое письмо, сообщив, что их супружество оказалось ошибкой и она просит развод. Знала, что Айон тотчас согласился бы, как бы не терзался. Айон был порядочным человеком, и его поступки в принципе легко предугадывались. Если же предположить, что таким образом она решила избавиться от Люси Спарроу, то и это бессмысленно — ей достаточно было лишь поманить пальцем, и Гарольд Спарроу бросил бы Люси и ушел от нее, не проливая крови. Женщине, которая выигрывает, вообще нет необходимости совершать преступление. Она бросает одного мужчину и уходит к другому. И Айон, и Люси вынуждены были бы принять это. Скорее они могли хотеть убить Сару.