Страница 23 из 46
Грач вздохнул. Его лицо выражало только усталость. Он вдруг показался Джону особенно бледным, до синевы.
— Нет никакого ордена, госпожа Руфь. И никаких тайных знаний у меня тоже нет. Я всего лишь слабый смертный, который постоянно ошибается. И видения я контролировать тоже не могу, они приходят и уходят когда захотят, часто вызывая мучительные приступы.
Несколько мгновений Юдифь, казалось, обдумывала это. Потом она затрясла головой; из глаз ее покатились слезы.
— Хорошо, — сказала она, пытаясь улыбнуться сквозь плач. — Ты пока боишься довериться мне, магистр Гарольд. Я понимаю. Я не заслужила. Но я буду стараться. Ты позволишь мне стараться? Позволишь служить тебе, хотя бы как этот чурбан? — она неприязненно кивнула в сторону Риза, и тот скрипнул зубами.
Грач хмыкнул.
— Если у вас есть какие-то иллюзии, что я смогу вам доверять хотя бы наполовину так, как я доверяю сэру Джону, вы, определенно, безумнее, чем я полагал. Зачем вы преследуете сестру-госпитальера Саманту Шоу?
Джон поглядел на Грача искоса. Как это похоже на него! Уже и выяснил имя госпитальерши.
— Ты и об этом знаешь? — Юдифь выглядела пораженной. — Но не знаешь, что на самом деле ее зовут Самин. Эти невежественные орденцы заставили ее сменить имя — как будто в ней могли быть изъяны! Но она хороша, правда? Она являлась мне в самых лучших снах. Просто великолепна! Стрела на службе у Провидения… Конечно, если бы Провидение существовало, — губы ее изогнулись в горькой улыбке. — Когда она отправилась в то же место, что и ты, это был просто подарок судьбы. Ты не хотел бы взять ее себе на службу, магистр Гарольд? Она могла бы тебе пригодиться.
— Не думаю, что вовлекать Орден госпитальеров в мои дела будет мудрым решением, — хмуро произнес Грач.
Склонив голову к плечу, он будто к чему-то прислушался и добавил, совершенно не к месту:
— Сестры Картер и Шоу, я надеюсь на вашу порядочность и мудрость.
Палатка распахнулась, и вошли госпитальерши собственной персоной, все еще в кольчугах и орденских накидках. «Во имя подштанников святого Себастьяна, — подумал Риз, — нам точно надо перестать разговаривать в палатках с тонкими стенами».
А еще подумал, что слишком много женщин в одном помещении — жди беды.
Последние поединки заканчивались, когда солнце уже клонилось к горизонту. До темноты еще было далеко, но большинство носов само собой поворачивалось в сторону замка, откуда доносился запах жареного мяса. Прямо у веревочных ограждений лоточники продавали снедь попроще — засахаренный щавель, пироги и прошлогодние орехи — но и у них товар уже почти разобрали.
Риза снедь не интересовала, как не особенно интересовало и происходящее на поле, перетоптанном ногами и копытами в мелкую пыль за истекшие два дня. Он размышлял о своем.
Картер и Шоу утащили Юдифь — Риз понятия не имел куда. Он подозревал, что милосердные госпитальеры в этом смысле были оснащены не хуже церковного суда, и также подозревал, что больше они с Грачом Юдифь не увидят. Мужчин-тюремщиков она еще как-нибудь могла бы обхитрить, но женщин?.. Он видел, с какой яростью Шоу схватила Юдифь за шкирку. Риз подозревал, что та уже успела изрядно насолить доблестной сестре, преследуя ее через половину Аквитании и Англии.
К словам о видениях Картер и Шоу отнеслись скептически. Гарольд убеждал их не говорить об этом орденскому начальству, но Картер заявила, что и без его уговоров меньше всего хочет прослыть умалишенной вроде Юдифи и самого брата Пассера. «Даже если бы видения были правдой, — добавила она, — по мне так не стоит нам, грешникам, лезть в эти материи».
Грач сказал потом Ризу наедине: «Не думаю, что если она и поверит Юдифи, то попытается использовать ее видения для чего-то… если они похожи на мои, то добиться от них пользы трудно. А ей или ее начальству все-таки хватит глупости попытаться нас потом найти, так ведь она знает меня только как брата Пассера, а тебя — как рыцаря Черного Дрозда. Думаю, с этой стороны особенно беспокоиться нечего».
Но Риз не мог совсем отбросить беспокойство. Наедине с собой он вынужден был признать, что Юдифь задела больное место, сказав, что Грач Ризу не сеньор.
Грач сказал, что доверяет ему, и все же не предложил вассальную клятву, не расписался в этом доверии своим словом и дыханием.
Раньше Джон был бы рад. Когда его сеньор Маркус, тот самый, кто посвятил его в рыцари и кому он принес клятву верности, отказался выкупить Джона из рабства, хотя выкупился сам, Риз зарекся еще кому-нибудь служить. Но вот явился господин, который и добр, и справедлив; он не идет в Святую Землю с походом ради грабежей и убийств, а делает все, чтобы мир стал чище и праведнее — это ли не подвиг?
Господин, которому Риз не нужен. По крайней мере, не нужен весь, до последнего вздоха. Нужен только его навык.
«И это больше, чем я заслуживаю, — хмуро сказал себе Риз, когда на его глазах сэр Ришар Ангулемский — то есть сэр Ричард Плантагенет — поверг в пыль очередного рыцаря. — Я буду служить ему и так. До последнего вздоха».
Между тем схватки закончились. Ришара, ко всеобщему смирению, объявили победителем турнира, и Риз приготовился собираться в замок на заключительный пир — если Юдифь все-таки не была нанята, чтобы прикончить принца, это должен был сделать кто-нибудь другой. Более удобного случая, чем пир, Риз представить себе не мог.
Вдруг, не дожидаясь герольда, рыцарь в памятному Ризу роскошном шлеме выступил в центр поля.
— Я сэр Кэдоган! — воскликнул он. — И я хотел бы вызвать на бой светлейшего победителя, сэра Ришара, Белого рыцаря!
(Ришар Ангулемский выставил на жеребьевку щит, покрытый сплошной белой краской. Теперь Риз думал, что это сплошное позерство с его стороны, намек на белый дрок, планта генеста.)
Риз насторожился. Он хорошо помнил голос сэра Кэдогана: надтреснутый тенор, который то и дело давал петуха. Этот же говорил невыразительным, но уверенным баритоном. И узорчатый шлем с плюмажем, который смотрелся на сэре Кэдогане довольно глупо, отлично скрывал лицо благодаря низко нависшим надбровникам и широкой носовой пластине. Оставался виден только рот — но стоило выбрить такие же усики…
— Нет, — пробормотал Риз, машинально кладя руку на эфес. — Нет, не принимай вызов…
Сэр Уильям де Бомон думал так же: со своего места Джону было видно, что он положил руку на локоть Ричарда, что-то увещевательно ему сказал. Должно быть, напомнил о многих проведенных сегодня боях и об усталости, и о том, что никто не усомнится в смелости Ричарда, если он откажется сражаться с бойцом, вылетевшим чуть ли не в начале турнира.
Однако Ричард только рассмеялся и перепрыгнул через ограждение.
— Хорошо, добрый сэр, — воскликнул он. — Увидишь, я окажусь не хуже рыцаря, что выбил тебя из соревнований!
Риз скрипнул зубами. Никакого сомнения не было в том, что Ричард мог победить сэра Кэдогана. Возможно даже, с завязанными глазами и с одной рукой за спиной. Но боец, вышедший перед Ричардом на арену, не был Кэдоганом. Он был Пустоглазым.
Как-то, еще мальчишкой, Риз бросился разнимать пьяную драку между своим отцом и другим кнехтом. В результате получил затрещины от обоих. Отплевываясь, отец объяснил: в мужскую драку не лезь, малец! Не твое собачье дело, если настоящие мужчины что-то не поделили. Сами разберутся.
С тех пор Риз успел сам уже стать «настоящим мужчиной» и понял, что правило, которое столь незамысловато растолковал ему отец в том кабаке, является краеугольным камнем рыцарского кодекса. Две собаки дерутся — чужая не влезай.
После того, как Ришар Ангулемский подобрал перчатку «сэра Кэдогана», у Джона не было ни малейшей возможности вмешаться и не сделать от этого только хуже.
— Сэр Джон? — поинтересовался знакомый голос за спиной у Риза. — Сэр Джон, я вижу по твоему лицу, что что-то случилось.
На арене рыцари обменялись первым ударом — почти для проформы — и разошлись. Неизвестный в узорчатом шлеме отпрыгнул легко и почти по-кошачьи ловко, словно кольчуга на нем ничего не весила.