Страница 199 из 241
Делать было совершенно нечего. Все газеты были уже прочитаны, ни телевизора, ни радио, ни компьютера в доме не было. Даже мобильные телефоны были бесполезным хламом: в этих стенах никакие сигналы не ловились. Дурсли пытались растянуть ужин как можно дольше, но, в конце концов, все было съедено. Разговор не клеился — за дверью слышались шаги и голоса, что сбивало любую беседу, поскольку непроизвольно все сидевшие за столом начинали прислушиваться к тому, что творится в доме.
— Никакого воспитания, ведут себя как дикари, — наверное в десятый раз за этот вечер повторил дядя Вернон.
И в это время шум за дверью резко усилился. Кто-то бегал, раздавались крики, хлопали двери. Дадли подобрался к двери и попытался открыть ее, но не тут-то было! Дверь оказалась запертой. Мистер Дурсль открыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но тут шум внезапно затих. Все крики смолкли, слышались лишь приглушенные шаги где-то внизу. Дадли приник к замочной скважине, пытаясь разобрать, что там происходит. Вот кто-то прошел мимо их двери и зашел в соседнюю комнату. Затем по лестнице протопало сразу несколько человек. Дадли услышал голос своего двоюродного братца и тут же прокомментировал это:
— Похоже, Гарри опять идет со своей рыжей подружкой. Не похоже, чтобы волновался.
— Мог бы зайти и объясниться, — сказал Вернон Дурсль. — Почему мы должны…
Он внезапно замолчал и повернулся к висевшей на стене картине. Жена и сын удивленно уставились на него.
— Дурсль, быстро! Сними меня со стены! — вопила миссис Блэк, но слышал ее, как всегда, только Вернон.
— Дадли, помоги! — засуетился мистер Дурсль, подходя к картине.
Его сынок неохотно покинул свой пост. Самой картины он не видел, но отец заказал для нее новую, тяжелую и богатую раму, которая, к счастью, была совершенно нормальной, если считать нормальным то, что она торжественно висела на голой стене, словно внутри ее был шедевр.
— Быстрее, быстрее! Снимай, тащи в середину комнаты! — командовала между тем миссис Блэк. — Вот так. Ставьте на пол! Да не уроните, придерживайте!.. Что за олухи!
Вернон ногой подтянул поближе табуретку и прислонил к ней картину — в новой раме она была просто неподъемной.
— А теперь хватайте друг друга за руки! Быстрее! Встаньте в круг, чтобы я была в центре! Я спасаю ваши жизни, олухи несчастные! Вот же наказала судьба общаться с такими идиотами!
Вернон Дурсль передавал команды миссис Блэк жене и сыну, которые никак не могли понять, что вдруг на него нашло. Петуния с опаской посматривала на мужа, думая, что в результате всех последних событий тот повредился в уме. Дадли же решил, что папа придумал какую-то новую игру…
Они взяли друг друга за руки. Картина стояла в центре получившегося круга. Очень скоро Вернон почувствовал себя крайне глупо: стоять вот так, сцепив руки, посреди комнаты… До чего же довели его эти чертовы волшебники! Он уже хотел потребовать объяснений от этой старой ведьмы на портрете, как вдруг ощутил сильный удар, словно порывом ураганного ветра его толкнуло в спину. Петуния завизжала. Дадли вырвал свои руки из рук родителей. Миссис Блэк на портрете снова заорала: "Немедленно восстановите кольцо! Идиоты! Кретины! Уроды!"
Петуния Дурсль вдруг осела на пол, словно обессилев. Дадли не обратив на это внимания, отправился назад, к двери и приник к замочной скважине. Вернон кинулся к супруге, отмахнувшись от продолжавшей вопить картины.
— Там тихо, — испуганно прошептал Дадли, пытавшийся услышать хоть какой-нибудь звук извне. — Совсем-совсем тихо!
Вернон уже усадил супругу в кресло. В первое мгновенье он был страшно удивлен, как можно понять, что в доме тихо, когда миссис Блэк орет так, будто ее режут. Да и другие портреты там, за дверью, тоже переговаривались, создавая устойчивый гул. Потом до него дошло, что сынок имеет ввиду вовсе не крики портретов, а все остальные звуки. Он прислушался. Голосов и шагов волшебников действительно не было слышно.
— Что там случилось? — сердито спросил он, прерывая вопли миссис Блэк.
— Что? Что случилось? — взвизгнула дама на портрете. — Да я только что спасла ваши никчемные жизни, олух ты!
— Жизни? — тупо переспросил Вернон Дурсль.
— А ты как думал, идиотский магл? Зря я что ли собирала вас в Кольцо?
— Вернон, дорогой? Что происходит? — слабым голосом спросила Петуния.
— Ты хочешь сказать, что этот наш хоровод вокруг тебя спас наши жизни? — недоуменно спросил Вернон.
— Вернон! Что происходит? Объясни! — неожиданно даже для себя самой взвизгнула Петуния.
Те, кто присутствовал при чьем-нибудь телефонном разговоре, когда слышно лишь одного собеседника, смогут понять чувства Петунии и Дадли, раздраженных тем, что их муж и отец разговаривает с невидимой и неслышимой для них дамой.
— Миссис Блэк уверяет, что спасла наши жизни, — виновато проговорил Вернон, вспомнив об уговоре: все, о чем он будет говорить с портретами в этом доме, он будет пересказывать.
— Наши спасла? А всех остальных, значит, нет? — заинтересовался Дадли.
— Видать, что нет, — буркнул Вернон. — Сам же говоришь, что там тихо…
— Давайте, выбирайтесь отсюда! — вновь подала голос миссис Блэк. — Ни к чему этим идиотам знать, что вы спаслись во время катастрофы! Да меня не забудьте прихватить!
— Куда же нам выбираться? — спросил Вернон, снова позабыв объявить семье, о чем говорит портрет.
— Нам нужно выбираться? — спросил Дадли. — Тогда спроси, как мы это можем сделать, если дверь заперта?
— Выломаем… — неуверенно ответил ему отец, но его тут же прервал сварливый голос с портрета:
— Она волшебством заперта, идиот! Вам ее не выломать! Доставай свой трофей!.. Палочку! — пояснила миссис Блэк, видя, что Вернон ее не понимает.
Кряхтя и пыхтя, мистер Дурсль достал с гардероба большой чемодан. Открыв его, он пошарил и извлек завернутый в бумагу и обвязанный скотчем длинный пакет. Разорвав упаковку, он осторожно извлек волшебную палочку. Было видно, что держать ее в руках ему было и страшно, и неприятно.
— Отдай ее Петунии! — приказала миссис Блэк.
— Петунье? — удивленно переспросил Вернон.
— Да, старый идиот! У тебя духу не хватит даже на то, чтобы открыть дверь!
— Петуния, дорогая… Миссис Блэк утверждает, что ты сможешь открыть дверь с помощью… этого…
— Я? — изумилась Петуния, с ужасом уставившись на палочку, которую ее супруг держал в руке.
После нескольких минут сопротивления, она все же с опаской взяла ее двумя пальцами за самый краешек.
— Аламора, — повторил Вернон заклинание, которое ему подсказала миссис Блэк. Произнес он его неправильно, поэтому был рад, что его семья не слышит того потока ругани, которую обрушила не него злобная дама с портрета. — Да, да, сейчас… Алохомора… Петуния, дорогая, ты должна наставить палочку на дверь и сказать "Алохомора"… Ах, да, не просто наставить, а взмахнуть…
Минут пятнадцать ушло на то, чтобы научить Петунию делать правильное движение. Наконец, дверь неожиданно щелкнула и приоткрылась. Дадли уже давно отошел он нее и затравленно смотрел на манипуляции с палочкой, которые вытворяла его мать.
Вернон опасливо подошел к двери и выглянул наружу. На лестнице, головой вниз, лежал незнакомый ему человек. Поколебавшись несколько секунд, мистер Дурсль оглянулся на жену, а затем осторожно вышел из комнаты. Завидев его, портреты на стенах заволновались.
— Он жив! Посмотрите, он жив! — заговорили они. — Ах, это ненадолго, его удар хватит, когда он увидит, что делается внизу!
Не обращая внимания на зловещие предупреждения, Вернон начал медленно спускаться по лестнице. Едва он преодолел один марш и повернул к следующему, он обнаружил чудовищную картину: весь холл внизу был усеян телами, словно кто-то свез со всего города трупы и бросил их сюда.
Вернон отшатнулся и пошел назад. Взгляд его упал на лежащего на ступенях, ведущих на третий этаж, волшебника, которого он увидел первым. Подойдя к нему, мистер Дурсль протянул руку и попытался нащупать пульс на шее. Шея была теплой, но пульса обнаружить не удалось. Тяжело вздохнув, он направился обратно в свою комнату.