Препод

Глава 15

Расплата к Виолар, пришла быстро. Уже на подходе к дому, девушку начало мутить, от былого веселья не осталось и следа и всё, что она могла, это только глухим голосом жалобно стонать:

— Мне плохо…

Едва успел дотащить её до уборной, под охи и ахи дождавшейся нас миссис Шонс, как обхватив постамент руками, она принялась бурно и продолжительно “звать Борю”, — как я это называю.

Избавившись от беспокойной ноши, я утёр честный преподавательский пот и пошел на кухню, где для себя попросил чаю, а для чересчур налакавшейся крепких спиртных напитков студентки, емкость с водой побольше, в которой я щедро намешал соды и соли.

— Эк девку развезло, — покачала головой бабка, — небось раньше-то не употребляла. Чего нажралась? Аль вожжа какая под хвост попала?

Мы с ней удобно устроились за кухонным столом, к паре кружек чая она откуда-то достала вязанку бубликов, и мы на пару принялись с аппетитом их поглощать.

— Молодая ещё, — ответил я слегка невнятно, чавкая бубликом, — меру не знает.

— Так и не пила бы, — категорично заявила хозяйка.

Подумав, сходила ещё за вареньем.

— Да не получится это, не пить. Студенческий коллектив он такой, много соблазнов и интересов, а в голове ещё ветер гуляет, — ответил я, пробуя варенье и одобрительно качая головой, — и держать не вариант, сорвётся, вообще в отрыв уйдёт. Поэтому лучше уж так, зато в памяти отложится, что если много пить, то будет плохо.

Тут булькающие звуки из туалета доноситься перестали и, в коридоре, пошатываясь и держась за стенку, появилась бледная как смерть Альтина.

Увидев её, я отряхнул руки, поднялся и, со словами: — “Рано ещё”, — понёс к ней свой фирменный раствор.

— Пей! — всучил ей ковшик с мутной жидкостью.

Та хлебнула но тут же закашлялась.

— Пей говорю!

Заставил её выхлебать с поллитра, затем нагнул обратно к уходящему в городскую канализацию отверстию и приказал:

— А теперь два пальца в рот!

Благо, объяснять, для чего и как это делать, не пришлось. Справилась сама.

Виолар скрутило спазмом от нового приступа рвоты, и остатки праздника снова полетели вниз. Кое как отдышавшись, она попыталась уйти, но я безжалостно заставил её ещё дважды повторить процедуру. Пока не убедился, я желудок промыт окончательно.

— Почему мне так плохо… — простонала она, пока я вёл её, шатающуюся и запинающуюся, держа за плечи, по лестнице до её комнаты.

— Потому что до этого было слишком хорошо, — ответил я, — баланс, понимаешь. В природе всё стремится к балансу.

А потом меня накрыло острым чувством дежавю. Учился я сам на историческом и как-то исторически так сложилось, что большинство на потоке было девчонок, а пацанов мало. Понятное дело, от этого никто особо не страдал, наоборот, было не только из чего выбрать, но и ни единожды этот выбор делать. Поэтому и пьянок с однокурсницами и пьяных однокурсниц я навидался предостаточно. Точно также и отпаивал их, и до дому доводил. Если то была родительская хата, то сдавал родителям на руки, а если комната в общаге, то сгружал соседкам.

Ну а что поделать. Груз социальной ответственности не давал бросить их просто так, я же мужчина, а значит априори, тот кто всегда и за всё отвечает.

Чего только не наслушался, и пьяных извинений, и признаний в любви произносимых заплетающимся языком. Даже несколько предложений интимного характера получал, если можно так назвать, когда девушка требует, чтобы ты её непременно трахнул. Но спать с пьяной я для себя считал неприемлимым. Потому что оно же, извиняюсь за выражение, бревно-бревном. Тем более, что и трезвых хватало.

Порывшись в карманах мантии девушки и достав ключи, отпер дверь, довёл до кровати, куда и уложил.

Виолар со стоном раскинулась на одеяле, а затем пожаловалась, беспокойно ворочаясь:

— Всё кружится, двигается.

Вспомнив анекдот, я посоветовал:

— А ты за пол держись.

Та поползла к краю и опустила вниз руку. Слабым голосом произнесла:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — хмыкнул я, после чего, оставив девушку отсыпаться, пошел к себе. Время было позднее, а завтра ещё занятия вести.

Несколько дней Виолар старалась мне на глаза не попадаться, что было смешно, учитывая, что в Академии мы встречались всё равно. Пока однажды, не постучалась вечером ко мне в комнату.

Я сидел за столом, при свете магической лампы, штудируя одну из книг библиотеки и раздражённо записывая на отдельный лист те вопросы, которые у меня появлялись по мере её чтения. Особенно угнетало, что пытаясь ответить на одни вопросы, я тут же плодил другие, потому что, такое ощущение, что просто не существовало литературы, не имевшей серьёзных пробелов в материале. Причём чувствовалась, чувствовалась искусственность этих лакун.

— Да, войдите, — громко произнёс я и на пороге показалась опустившая взгляд в пол девушка.

Лёгкий румянец играл на её щеках, а пальцы нервно теребили ткань мантии.

— Хотела что-то спросить, Альтина? — спросил я, но та только отрицательно покачала головой.

— Нет, профессор, только хотела извиниться за тот вечер, когда вы меня…

— Пустое, — махнул я рукой, не дослушав фразу, — в следующий раз просто соизмеряй количество выпитого со своими возможностями и всё будет нормально.

— Просто мне так стыдно, — тихо произнесла она, — вам пришлось меня нести, и потом тут…

— Да, и я очень надеюсь, что это было в первый и последний раз, — наставительно ответил я, — делать мне больше нечего, пьяных студенток по домам разносить.

— Никогда, такое, никогда, — с жаром произнесла Виолар.

Пару секунд помялась на пороге, а затем, ещё больше покраснев, снова извинилась и убежала к себе.

— Ох уж эти первокурсницы, — пробурчал я себе под нос, вновь возвращаясь к книге, — итак, на чём я остановился? А, вот: “В расчёте перехода магической энергии, число Пси считается неделимым”. Почему неделимым? Откуда неделимым. Кто это установил? Где хоть какое-то объяснение, откуда это число Пси взялось? И где, собственно значение этого числа?

Зарычав, со злостью книгу захлопнул и отбросил подальше. Будь я математиком, может сам бы допёр что тут к чему и чего не хватает, больно, чем дальше углублялся, тем больше всё это напоминало пресловутый физмат, как его описывали мне мои коллеги с кафедры прикладной математики, но я-то, блин, историк.

Да, к слову, всегда к физмату испытывал чувства близкие к отвращению, а тут, внезапно, стало даже интересно во всех этих формулах копаться. Похоже тоже толика Вольдемаровского влияния сказалась. Но тотальный некомплект необходимых знаний заставлял испытывать строго негативные эмоции.