Препод

Старушку было не узнать, взбодрилась, засияла, куда-то пропала вся сварливость и желчность. Усадив за стол, суетливо принялась накладывать еду, предлагая то одно, то другое, похоже, капитально распотрошив кладовую под полом. Какая-то копчёная птица, колбасы, кусок окорока, полкочана солёной капусты, помимо краюхи хлеба и дымящейся тарелки каши, короче говоря, было прилично всего.

Как заботливая бабушка, она то и дело старалась подложить мне ещё кусочек, пока я не наелся настолько, что уже и вздохнуть было тяжело.

С шумом выдохнув и откинувшись на спинку стула, выставив заметно выпирающий живот, я сыто рыгнул, делая приятное хозяйке. Показывая, что еда была вкусной и сытной.

— Поковырявшись в зубах кончиком ножа, добавил с ленцой:

— Да, о Санульчике можете не беспокоиться, больше он вас не потревожит.

— Убил его, да? — живо поинтересовалась бабка, — ну и правильно, нечего несчастных вдов обманывать.

Я только крякнул от такой кровожадности женщины, покачал головой:

— Не убивал, но урок, думаю, он усвоил.

— Ну и ладно, — махнула миссис Шонс рукой, — действительно, живым дольше помучается. Таких завсегда судьба наказывать будет. Может ещё кусочек, Вольдемарушка?

— Не, уже не лезет, — тут я спохватился, — а Альтина, давайте её позовём, тоже, небось, покушать не откажется.

— А нет её, — огорошила меня бабка, — с Академии забежала только и убежала. Вроде как ждали её. Тоже студенты, две девчонки и пять парней.

— Точно ждали? — переспросил я.

— Точно, — кивнула, та как заправский сексот, — я пересчитала.

— А зачем забегала?

— Что-то про лишние деньги болтала, я сильно много не расслышала, далеко стояли.

Скрестив руки на груди, я задумался. Впрочем, всё лежало на поверхности. Деньги были явно те, что я ей отдал, как свою долю квартплаты. Соответственно у неё возник некоторый профицит бюджета выделенного родителями на учёбу. Судя по компании, появился какой-то повод, который они решили вместе отметить. Всю бы ничего, вот только время было совсем не детское. И если в пределах старого города особо переживать было не о чем, то в новом городе и тем паче каком-нибудь портовом районе, легко можно было лишиться чего-нибудь ценного. Кошелька, а то и девственности. И никакая магия не поможет.

Решительно поднявшись, я сказал миссис Шонс:

— Пойду-ка, прогуляюсь, мало ли что.

— Ох, не бережёшь ты себя, Вольдемарушка, — покачала головой бабка, — ещё и из-за этой дурёхи малолетней теперь по городу бегать, искать. А время тёмное, беспокойное.

— Что поделать, таков мой долг, следить за своими студентами, — произнёс я, глядя вдаль.

Выйдя на улицу, путём нехитрых вычислений, я определил наиболее вероятное место где Виолар могла находиться. В Новом городе самым известным местом где любила гулять студенческая братия, был большой кабак под названием “Весёлый студиоуз”. Весёлый, естественно, потому что пьяный. Собственно, там на вывеске и был изображён некто, видимо этот самый студиоуз, с бутылью в руках.

Пробухать там можно было абсолютно любую сумму денег и даже залезть в долги. А Альтину, с непривычки, да на отрыве от дома, могло и растащить.

Кабак встретил меня грохотом и ором веселящейся толпы народу. Все были уже в изрядном подпитии, кто-то ораторствовал стоя на столе с кружкой в руках, кто-то пытался наколдовать чего-нибудь этакого. В углу, где висела мишень для метания топориков, группа старшекурсников развлекалась запусканием в неё огненных шаров. То, что заклинания прожигали не только мишень, но и стену за ней, их нисколько не смущало.

Собственно, к утру кабак неизменно оказывался полностью разгромленным но, как феникс, к вечеру возрождался из пепла, восстановленный бригадой строителей и магов. Стоило такое восстановление прилично, но разрушение входило в счёт, выставляемый студентам, поэтому всегда окупалось.

Тут на оратора на столе, с грохотом обрушилась люстра, сбитая метким выстрелом и н секунду стало потише, потому что все с интересом посмотрели туда. Впрочем, оратор из под люстры вылез, вполне живой, потирая шишку на голове, и все вновь вернулись к своим занятиям.

— Опа, дядя, а ты чего тут забыл, здесь гуляют только уважаемые студенты Академии, — закачался передо мной, лупая залитыми до краёв зенками, какой-то незнакомый третьекурсник.

— Я не дядя, а профессор Локарис, — ответил я, продолжая оглядывать зал в поисках Альтины.

— Профессор, — парень скривился, — слыш, иди-ка ты на… профессор.

Он был уже в такой стадии опьянения, когда море по колено. До голоса разума там было не достучаться никак, сейчас ему сам чёрт не брат, поэтому я просто взял со стола рядом чью-то глиняную кружку с остатками пива и разбил о голову наглеца.

Тот рухнул как подкошенный, а сбоку раздался чей— то возмущённый голос:

— Эй, это было моё пиво!

— Все вопросы к нему, — показал я на медленно поднимающегося с пола старшекурсника, после чего пошел дальше.

Сзади послышалось ещё более возмущённое:

— Это было моё пиво! — только уже обращённое не ко мне.

После чего раздались глухие звуки ударов.

Всюду были свидетельства безудержного пьянства, благо хоть первокурсников почти не наблюдалось, в основном были студенты постарше. Наконец, я нашел Виолар за одним из столиков в углу. Вот только была она в кампании не своих одногруппников, а с парочкой старшаков, беззастенчиво её лапающих. В ответ она только пьяно хихикала, ещё сильнее раззадоривая непрошенных кавалеров.

Остановившись напротив, я позвал:

— Альтина, Альтина!

— О-о, — сфокусировав на мне взгляд, она икнула, — Чёрный плащ.

— Всё, Альтина, на сегодня веселье окончено, пошли домой.

— Какой грозный Чёрный плащ, — заулыбалась она пуще прежнего.

Судя по состоянию девушки, налакалась Виолар до поросячьего визга. И просто уже себя не контролировала. Оставь её такую тут и эти двое молодчиков её оприходуют, как пить дать, оприходуют, прямо на этом же столе. Ну а что, в паре тёмных углов я уже заметил кое-какие шевеления, а ещё через несколько часов, тут перетрахаются и вовсе все со всеми.

Достав жетон преподавателя, я показал его парням, коротко приказал:

— Сдриснули, оба!

Те были потрезвей и по понятливей. Спорить не стали, поднялись и, обогнув меня, ушли искать новую подружку на вечер. А я, взвалив мычащее тело студентки на плечо, пошел к выходу.

— Где остальные? — поинтересовался у неё, лавируя между столами.

— Сбежали, суки, — болтаясь как сосиска, с обидой в голосе, ответила Виолар, — сами позвали, а потом сбежали. А здесь так весело.