Страница 20 из 24
Я прошёл вдоль высоких окон, завешанных тёмными шторами, надёжно скрывающими меня от глаз людей внутри, и остановился около небольшого углубления в стене, прямо перед настежь открытыми дверями. Полумрак скрывал моё присутствие, позволяя оставаться незамеченным слушателем приёма.
У нас ещё было время, пока Оуэн вскроет замки лаборатории и проникнет в само здание. Я взглянул на небо, усеянное сотнями мигающих звёзд, различая знакомые голоса на фоне, которые всё ещё бередили мои воспоминания. Луна огромным шаром сияла в самом центре, освещая холодным светом небольшой сад перед балконом. Я прикрыл веки, лишь на миг позволяя себе слабость, глубоко вдыхая воздух, который, кажется, не изменился.
Десять лет я избегал этого вида. Десять лет избегал этого места. И сегодня я должен был столкнуться с призраками своего прошлого лицом к лицу. Что может ещё быть хуже?
— Спасибо, что стали гостями этого приёма. В этот вечер вы узнаете о многих договорённостях, которые были достигнуты главами четырёх фракций, — раздался знакомый мужской голос, заставивший вмиг утихнуть все перешёптывания.
Я резко распахнул глаза, внимательно вслушиваясь в дальнейшие слова.
— Но прежде я хотел бы выделить важность прошедшего сегодня мероприятия. Ноэ, Эдита, Нея, Ламера и Клифф — вы наше будущее. Именно вы когда-то возьмёте на себя роль руководителей фракций. Вас тренировали и обучали быть лучшими. Сегодня вы показали своё мастерство и отлично справились с испытаниями.
Раздались учтивые аплодисменты, следующие по устоявшемуся этикету. Я опёрся о стену спиной, сжимая и разжимая кулаки в задумчивом ожидании.
— Наши фракции уже давно готовы к новому. С каждым днём учёные совершенствуют то, что позволяет поддерживать стабильную жизнедеятельность людей…
Дальнейшие слова стали тонуть на заднем фоне, а моя гарнитура в ушах оглушительно разорвалась чьим-то криком:
— Эрик, кажется, нас поджидали, — и с этими словами я мысленно проклял всё вокруг себя.
Невозможно. Как они могли узнать?
— Зак? — попытался связаться со штабом.
Но в ответ была лишь тишина, будто на том конце никто и не слышал моего голоса.
— Джон, — скомандовал я быстро, а голос мой остался незамеченным за очередными аплодисментами на речь Густава Темпора.
Несколько следующих секунд тянулись вечность, пока вдруг не наступила кромешная тишина, среди которой так отчётливо слышался звук брошенной в зал дымовой гранаты. И через миг началась паника.
Как бы не были люди лишены чувств, неизменными оставались их страхи. И главный из них — страх войны. С шипением из гранаты повалил плотный дым. Послышались крики и звон битой посуды. Несколько солдат пробежали мимо, не заметив меня и забежав в зал.
Я достал свою гранату, быстрым движением снял чеку и бросил им вслед, сильнее затуманивая пространство. Паника лишь усиливалась, позволяя мне оставаться невидимкой среди тех же серых комбинезонов.
Я был зол. Я был практически в ярости от того, что слова Густава Темпора были прерваны и недосказаны. Но действовал чётко и без какой-либо паники. Единственное, что было важно сейчас — создать шум во Дворце, отвлечь всю стражу и выбраться целыми назад на базу. Если Оуэн достанет образцы, то слова Густава будут и не нужны.
Я незаметно пробирался вперёд по балкону, а новая пелена дыма заполнила всё вокруг — третья граната, брошенная Сеймуром. Осталось только добраться до скрытого хода и вернуться к люку, а дальше — на базу. Но пока ещё на время необходимо сдержать стражу во Дворце.
Мысли и дальнейшие действия чётко отзывались в голове, заставляя действовать практически на автомате. Но вдруг передо мной распахнулись двери второго выхода из зала, и в тот же миг моего горла коснулась ледяная сталь ножа.
Я потянулся к спрятанному оружию, но остановился, оценивая реальную опасность от застывшей передо мной девушки. Её рука даже не дрогнула, уверенно сжимая столовый прибор. Но в глубине оливковых глаз читался ужас. Она замерла, глядя на меня, а на её лицо упала седая прядь волос.
Я стоял неподвижно, ощущая, как по левой руке расползается огонь. В голове даже пролетела мимолётная мысль, что эта девчонка успела ранить меня. А жар, тем временем, отзывался в каждой клеточке, пронизывая всё тело. И, словно молния ударила мне в запястье, острая боль пронеслась по всей руке, заставляя с силой сжать зубы так, что они заскрежетали. В голове вскипела адская злость, и я уже проклял и этот Дворец, и это дело, и эти оливковые глаза.
— Эрик? — раздался знакомый мужской голос.
И теперь я уже понимал, что именно могло оказаться хуже всего.