Страница 112 из 112
Я миновала зады своей школы, выходящие к Пионерской. Толь на кирпичных пришкольных сараюшках отливал мертвенным серебром; нынешний веселенько-салатный цвет школы был сейчас почти белым, и на нем слепо и глухо темнели четыре ряда окон пятидесятой средней.
На повороте с Пионерской в Геслеровский (теперь — Чкаловский), возле той трамвайной остановки, до которой меня когда-то провожали Орлянка с Рудькой, я заслышала чьи-то голоса. У гастронома стояли мужчина и женщина. Ее вульгарные шестимесячные кудряшки пронизывало неоновое свечение витрины; худое сорокалетнее лицо пьяно, глумливо гримасничало навстречу внушительной бормотне мужчины в мешковатом, будто чужом, сером костюме. Женщина курила, резко выдыхая дым ему в лицо и стервозно отбрасывая руку с сигаретой от губ. Мужчина не то к ней приставал, не то какие-то имел над ней права и отчитывал, поучительно мотая перед нею указательным.
Женщина вдруг развязным движением отбила вбок его палец и, доставая еще сигарету, побежала через дорогу ко мне:
— Подруга, дай прикурить!
Я беспрекословна зажгла спичку и поднесла к подругиному лицу, освещая сухой кожзаменитель подбородка. Она прикурила и нырнула в черную глотку парадной. Я поглядела ей вслед, швырнув непогасшую спичку в урну.
Таких урн, некогда стоявших под каждым простенком, солидных, устойчивых, крытых серебрянкой и украшенных гирляндами сталинских излишеств, в городе почти не сохранилось. Эта, словно мамонт, чудом уцелела здесь, в дальнем углу Петроградской. Она была до краев набита окурками, обертками и другим остановочным мусором, но в ней, наверное, притаилась еще и мальчишечья «граната» из туго свернутой фотопленки, потому что нутро урны мигом запылало. Из жерла выбились коптящие черно-оранжевые языки, повалил белый, слоистый, удушливый дым. Сыворотный брезг белоночья стал от него еще страннее.
Впервые на страницах повествования по моей вине, беззаконно и неостановимо, загорелся МОЙ в старой урне, помнившей и их всех, и всех их, и меня под руку с Иксом.
Женщина выглянула из парадной, скосоротилась на урну и крикнула на ту сторону мужчине хмельным и прокуренным голосом:
— ХОТЬ БЫ ВЫ РОЖИ, ЧТО ЛИ, МЕНЯЛИ, А ТО ХОДЯТ С ОДНИМИ И ТЕМИ ЖЕ МОРДАМИ!
1991 г.