Игра в Реальность

— Джонсону? — Уиллбер попытался скрыть неудовлетворенность мужским именем, но вышло не полностью. Так что получившаяся в результате физиономия выглядела особенно коряво. — Кто это?

Каро самую малость пожала плечиком.

— Тот, кто будит меня по утрам. — Довольная произведенным эффектом, Иви развернулась на пятках в сторону выхода.

Одновременно с тем, как в дверях распрямился Лекс Лоусен.

«Заспавнился из воздуха»

Они обменялись прямыми немигающими взглядами. Каро прочувствовала, как внутри Лекса трещит от натуги какой-то важный скрепляющий трос.

Трос, удерживающий мужчину оттого, чтобы дернуть ее за руку, рывком швырнуть в коридор и спросить, какого хрена кофе, купленный для нее, оказался на столе Уиллбера.

Вместо этого, стоило Каро приблизиться, Лоусен отступил, беспрепятственно пропуская ее вон из кабинета. Только поравнявшись с мужчиной, Каро заметила, каким лютым напряжением сведены его челюсти, как сцеплены зубы, как широко расходится при дыхании грудь.

Лекс был в бешенстве. Теперь именно он считал, что лучше пресечь текущую встречу, пока не сорвался, дав Каро, тем самым, солидное преимущество. Выйдя в коридор, Иви облегченно выдохнула. Она понятия не имела, на что подписалась, отдав американо Уиллберу, но в отношениях с Лексом, похоже, отыграла назад все позиции.

Мало-помалу Каро вошла в колею.

Она сдала проделанную работу в строго оговоренный срок. Пока компания вела переговоры с другими заказчиками, и «солидные мужчины» приступали к первичной разбивке фундамента, Уэйл поручил Каро работу аналитика. Так что за следующую неделю Иви узнала о деятельности отдела проектирования внушительный объем информации. Пособничая начальству с подведением статистики, Каро прочувствовала смысл фразы «Помогая другим, ты помогаешь себе».

Она предложила Картеру завести секретаршу, потому что уж очень бы она ему не помешала.

Уэйл сначала осклабился:

— Так я и завел, — и намеренно прищурился в сторону Каро. Та отозвалась в духе «Очень смешно», и Картер сказал, что высшее руководство не одобрило затеи, хотя он неоднократно поднимал вопрос.

Пол сделал дубликат ключей от кабинета.

После случая с передаренным американо, Лоусен не оставлял Иви никаких приглашений. Но и не избегал ее. Почему? Если сначала заинтриговать, как Лекс, а потом скрыться из виду, получится классическая схема из романов: заинтригованный соблазненный, потеряв из виду соблазнителя, начинает скучать по нему, тянуться, искать встреч. Нет, качала Каро головой, это было бы слишком просто и читаемо.

Лекс играл иначе.

Он, конечно, мог занять позицию уязвленного себялюбца. Смотреть на Каро свысока, чуть вздергивать голову и демонстративно отворачиваться, когда она смотрит. Это означало бы, что он обижен и разозлен, и Каро, ведомая чувством вины, должна первой подойти извиниться.

Такая манипуляция тоже была ниже его достоинства. Каро видела это в серых глазах: Лоусен мыслил себя способным сдвинуть землю, не прибегая к хрестоматийным советам из учебника пик-апа. В каждой его черте читалась настолько непробиваемая уверенность в собственной силе, что время от времени Иви чувствовала, как у нее слипаются легкие. Из-за этого нет-нет, она задыхалась — до тех пор, пока утомленный организм не требовал сделать глубокий шумный вдох.

Такой, который слышно на весь кабинет, на весь этаж, на всю обеденную зону.

Лекс наблюдал пристально. С королевской точностью он через день садился за обедом строго напротив Каро, не отводил и не прятал взгляд, и не говорил ни слова.

Как удав.

Иви не понимала смысла его действий. Они попросту дезориентировали ее. Язык, на котором Лекс общался, оказывался слишком сложен. Брачный танец — незнакомым. Каро все чаще сжимала кулаки, борясь с желанием крикнуть: «Да что тебе надо-то?!». Но закусывала губы и молчала.

Если она не хороша в сражениях на измор, это не значит, что не нужно стараться стать лучше. Кажется, представился отличный шанс.

Зато Уиллбер про измор знал все, и даже чуточку больше. Каро напоминала себе осажденный Иерусалим эпохи крестовых походов. По крайней мере, время от времени ей хотелось бросится с оборонительных укреплений головой вниз, чтобы все это поскорее закончилось. То есть, говоря кратко, сказать Уиллберу в лицо, что он — самовлюбленный, больной нарциссизмом идиот, которому просто не даст ни одна женщина.

В начале третьей рабочей недели на зарплатную карту пришел аванс, убедивший Каро, что собеседование «как в НАТО» — пустяк в ее жизни, и «Грейси-Холл» — очень увлекательное место работы. Аванс едва не подстегнул ее проявить трудовое рвение, но Иви успела одуматься. Правда, когда она заносила в кабинет Уэйла ворох распечаток с тьмой разноцветных пометок, которые предстояло озвучить начальству под разными комментариями, рвение вырвалось наружу само по себе. Не из необъяснимого энтузиазма, а потому что Картера нужно было срочно спасать.

Начальник метался перед собственным столом. Причем не столько из стороны в сторону, сколько вверх-вниз. Перед открытым ноутбуком он жестикулировал раскрытыми ладонями очевидно в надежде успокоить собеседника. Однако общий переполошенный облик Уэйла даже самому невнимательному школьнику сообщил бы: у Картера паника.

Ее причины скрывались от Каро недолго: из ноутбука на Уэйла кричал рявкающий мужской голос, все чаще срывающийся с английского с невообразимым акцентом на немецкий. Да и в том, как уловила Каро, постоянно проскальзывали словечки и интонации, не свойственные литературному языку.

Увидев Иви, Уэйл одними губами шепнул:

— Зови Лекса! Быстро!

Каро с интересом покосилась на ноутбук шефа прямо от двери и стремительно шагнула внутрь.

— Зовите сами. — Она нагло отодвинула начальство.

Вытолканный из-за собственного стола, как из спасительного окопа, Картер уставился на Каро, открыв рот. Очевидно, он не мог найти слов, которыми можно было бы наградить подчиненную в присутствии посторонних.

Лекса звать не пришлось: он зашел в кабинет Уэйла сам, услышав крики. Заглянул и увидел Каро на месте Картера. Лоусен хотел было посмеяться: «Вот нахалка!», но возобновлять общение явно стоило с другой фразы.

Картер закусил фаланги сжатого кулака и уставился на Каро взглядом Иоанна Крестителя, взирающего перед арестом на Саломею.

— Entschuldigen Sie bitte, was ka

Им оказался пухлый, страшно недовольный немец с солидными залысинами и красными объемистыми щеками. Будто его долго-долго варили, и он лопнул.

На несколько мгновений незнакомец замолчал. Каро, возникшая в кадре, резко меняла обстановку. К тому же, сегодня под жакетом девушка надела майку с глубоким полукруглым вырезом, отчего мужчина инстинктивно вытаращился на приоткрытую грудь. Затем опомнился и затараторил.

Говорил немец страх как быстро, и Каро, улыбаясь до боли в щеках, раз за разом просила его помедленнее, потому что «ее немецкий, к сожалению, не так хорош».

— Герр О… — Каро перевела взгляд на Картера не столько с вопросом, сколько с надеждой, что она не ошибется. — Обрт.

Мистер Уэйл облегченно выдохнул. Да-да, это Обрт. Фух.

Иви начала заговаривать немцу зубы, одним глазом шаря по столу начальства. Обрт говорил о проекте, который еще не утвержден. Больше того, грозил, что проект никогда и не будет утвержден в рамках контракта с «Грейси-Холл», потому что какая-то отвратительная женщина по имени Джессика наговорила ему черт-те что! Битый час болтала что-то заумное, а в итоге озвучила абсолютно неприемлемые, идиотские условия! Премерзкие варианты разбивки и сроки! Одним словом, выставила «Грейси-Холл» в таком свете, что связываться с ними не захочется даже в нетрезвом уме и нетвердой памяти! И как он, герр Обрт, такой уважаемый в Европе человек, может вести дела с такими…

Каро слушала, все еще обшаривая стол начальства в поисках документов, способных снабдить ее необходимой информацией. Она не переговорщик, а Обрт задает вопросы здесь и сейчас, не желая дожидаться переводчика. «Если мы не решим это сейчас, можете больше не пытаться…» — грозился герр.