Страница 76 из 78
— Не плачь. Я кретин! — простонал Марсель, стиснув зубы. — Мне тошно, что я тебя обидел. Но день был просто сложный, и я бы не хотел, чтобы ты меня жалела.
— Не жалею я тебя, дурачок! Я тебя желаю… Люблю. Готова быть с тобой и терпеть дурацкие всплески твоего упрямства, если ты потерпишь мой взбалмошный характер и привычку все решать самой.
— Я не должен был указывать тебе, как стоит или не стоит называть нашего ребенка.
— Прости. В этом есть часть моей вины. Я должна была к тебе прислушаться, не держать обиду. Черт побери, ведь ты мне все объяснил! Почему я снова вспыхиваю, как спичка?
— Не знаю, но я знаю, что не готов отказаться от тебя. Ни за что… Пусть даже это будет стоить мне здоровья! — заявил он и крепко прижал меня к своей груди.
— Не надо угрожать собственному здоровью, прошу! Иначе однажды ты возьмешь дочку покатать на себе и будет у нее в подчинении хромоногая лошадка, разве это годится?
Я подняла взгляд на Марселя, чтобы оценить, не обиделся ли он. Он старался остаться беспристрастным, но потом коротко рассмеялся и поцеловал меня жгуче, вложив в этот поцелуй всю жажду и силу.
— Не могу без тебя! Прости… Обижать не хотел, но снова обидел! Прости… — бормотал между поцелуями.
Я вторила ему тем же, сгорая и рождаясь заново от наших поцелуев и крепких объятия. Голова кружилась, сердце билось как ненормальное…
— Назови дочку, как тебе угодно, — разрешил Марсель. — Я зря отказывал тебе в этом праве. Просто накипело все, психанул.
Марсель объяснил, почему был так против имени “Есения”. Я уже знала, но выслушала его внимательно.
— Веская причина, и ты уже однажды наполовину рассказывал мне эту историю. Я должна была догадаться.
— Откуда? — усмехнулся Марсель.
— Назови имя, которым бы ты назвал нашу малышку.
— Я? Нет-нет, — затряс головой.
— Марсель! Ты снова упрямишься, а я, тем временем, хочу примирения, хочу расставить все точки над i и двигаться в направлении счастья.
— Арина.
— У меня есть к тебе предложение. Двойное имя. Извини, я не в силах отказаться от имени Есения. Арина-Есения, как тебе? Можешь называть Аришей…
— Арина-Есения?
— Арина-Есения Марсельевна, — хихикаю. — У тебя такое необычное имя, что какое имя не подставь, будет звучать необычно…
— Кречетова Арина-Есения Марсельевна, разве плохо звучит? — вдруг ломким голосом интересуется Марсель.
Я замираю в кольце его крепких объятий. Они такие надежные и горячие, зря он переживает, будто выглядит для меня недостаточно мужественно. Он — единственное, что удерживает меня сейчас от падения и взлета стремительного. Сердце с трудом выдерживает нагрузку.
— Ты выйдешь за меня? — спрашивает Марсель. — Увы, я не могу встать пред тобой на колени. Но мысленно я у твоих ног. И есть еще кое-что…
Он ныряет рукой под подушку, достав коробочку. Там кольцо.
— Я хотел сделать тебе предложение. Должны были быть цветы, шары и музыка за окном. Кое-что расстроилось в тот день, когда мы поругались. Они все напутали. Я посчитал, что это знак. Черт… Никогда не был суеверен, а тут вдруг засомневался, и по работе проблем навалилось…
— Все, молчи! Иначе я так и не смогу вставить в поток твоих объяснений одно короткое “да”.
— Да?
— Да! Боже, какое красивое колечко! Надень мне его поскорее, я сама себе буду завидовать, честное слово.
— Давай еще раз. То был фальстарт. Ты станешь моей женой? — уточняет Марсель, держа кольцо.
— Да, я стану твоей женой! — протягиваю ему руку. — А ты?
— Я?
— Да-да. Ты точно хочешь стать моим мужем? По-настоящему? Не только из-за беременности? — спрашиваю у него.
Поневоле в голос подозрения закрадываются. Марсель вздыхает:
— Я хотел плюнуть на все лечение к чертям и был готов мчаться за тобой хоть в Лютиково, хоть в преисподнюю, лишь бы ты была моей. Знал, чем рискую. Осознавал это и все равно был готов рискнуть. Это ли не знак моих настоящих чувств к тебе и желания быть вместе?
— Я люблю тебя. Всегда любила, но сейчас, в особенности.
— Большего счастливца, чем я, в целом мире не найти, — отозвался Марсель, поцеловал меня горячо-сладко, нежно… — Я тоже люблю тебя и дочурку, как бы ты ее ни решила назвать.
— Что, затея с двойным именем не пришлась тебе по вкусу?
— Давай оставим, как есть? Те имена, что придумали, а к моменту ее рождения мы точно будем знать, как ее назвать, и нам не придется из-за этого ссориться. Меньше всего на свете я бы хотел, чтобы ты плакала. Тем более, сейчас!
Марсель посмотрел на меня влюбленными глазами, потом откинулся на подушки и увлек меня за собой. Я обняла его, мы долго болтали о пустяках, целовались, строили планы.
Самые сладкие мгновения, такие искренние и запоминающиеся.
— Я знаю, по какой причине ты так сильно тогда вспылил. Возможно, ты сам себе в этом никогда не признаешься, но я должна сказать.
Марсель покачал головой.
— Пожалуйста…
— Из-за отца. Он мается от чувства вины, места себе не находит. Его уже не интересуют никакие интриги, власть, деньги. Все, чего он хочет, чтобы к моменту его ухода ты был счастлив.
— Значит, он надавил на твое самое слабое место — доброе сердце, и попал в цель.
— Дело не в этом, Марсель! — вздыхаю я. — Ты и сам это прекрасно понимаешь. Он из тех людей, которые предпочитают, чтобы их ненавидели, но только не жалели. Он и не давил на жалость, не заикнулся даже.
— Ничего не выменял и не потребовал ответной услуги? — уточнил Марсель. — Очень непохоже на моего отца.
— Он сказал одну фразу. Нельзя исправить только одно — смерть. За все остальное можно побороться и попытаться сделать лучше.
— Я знаю, к чему ты клонишь. Снова!
— А я знаю, что ты сам этого хочешь. Просто опасаешься, получится ли… Мне кажется, что получится. Он готов к разговору, а ты готов его простить и отпустить все-все ошибки…
— И с чего я так должен буду делать?
— С того, что тебе самому этого хочется. А еще, если бы не он, я бы наломала дров. Уехала бы! Ты бы отправился за мной?
— Само собой.
— По словам Андрея, последствия могли быть ужасными.
— Я в курсе.
— И потом я бы винила себя, ненавидела за то, что стала причиной твоих бед. Прошу, Марсель, давай мы поступим правильно… Если хочешь, я буду рядом?
— Ты, действительно, считаешь, что без этого никак.
— Ты тоже так считаешь, если заглянешь к себе в душу, то поймешь, что это так и есть.
— Ты невероятно светлая, Лена. Я уже говорил, что люблю тебя?
— Я не откажусь услышать это снова…
Эпилог
Эпилог
Спустя несколько лет
— Мамотька-а-а-а! Мамотька-а-а-а! — разносится по двору звонкий голос дочери.
Я инстинктивно встаю с клубничной грядки, хоть сделать это непросто, будучи на шестом месяце беременности.
Ох, стоило сделать перерыв еще полчаса назад. Но я решила, что до края грядки осталось всего несколько кустиков, на которых было много спелых ягод.
— Что случилось?
— Мамотька! Мамотька! — прыгает вокруг меня дочурка. — Там папа. Папа идет. Только это секрет! — делает страшные глаза.
— Почему секрет?
— У него букет. Для тебя! Поэтому секрет! — сообщает дочурка и снова убегает.
Наверное, опять будет у калитки стоять и выглядывать отца.
Мы в гостях у родителей.
Несмотря на плотный график, Марсель нашел время, чтобы провести несколько дней в Лютиково. Из простой деревушки Лютиково превратилось в поселок городского типа, стал центром в небольшом регионе.
— Лен, ты еще на грядке ползаешь, что ли? — ахает мама, выглянув из окна. — Я думала, ты в душе уже давно или отдохнуть прилегла. Давай домой…
— Ма, дайте хоть немного в земле поковыряться! — прошу.
В доме Марсель не позволяет выполнять работу с тех самых пор, как узнал, что я беременна вторым ребенком. На этот раз мы ждем сынишку.